Мечты о пламени (ЛП) - Сент-Клэр Келли. Страница 2

С Джимми, показывающим путь, мы быстро добрались до места — в отличие от моего недавнего одиночного путешествия. Мои ноги грозят подкоситься подо мной, ослабев от долгого перелета. Я ковыляю за подпрыгивающим Джимми. Выросший в полёте, он не испытывает ни одной из моих нынешних проблем.

— Джимми, пойди и разбуди Адокса, — говорю я.

Мне немного не по себе от того, что я бужу лидера Ире. Ему, должно быть, двадцать шесть перемен, но ситуация серьёзная, и его реакция на то, что его разбудили, волнует меня меньше всего. Каждая минута ожидания означает приближение армии Татум.

Мальчик колеблется всего мгновение. Ему семь лет, и он только что понял, что разгневанная мать — наименьшая из его проблем. Адокс будет в ярости, узнав, что ребёнок собственноручно разрушил тайну Ире.

— Я должна сказать ему, — мягко объясняю я.

Дыхание Джимми становится коротким и быстрым, как только я произношу эти слова. Я тороплюсь закончить мысль:

— Но я так же скажу ему, какой ты храбрый, и что ты отправился туда по моей просьбе.

Будет справедливо, если я признаю свою часть вины. Ещё одно обещание, которое я не смогла сдержать. Кажется, их было много. В конце концов, убийца Кедрика всё ещё на свободе.

Джимми страдальчески кивает и несколько слезинок сбегает по его веснушчатым щекам. Он удаляется, волоча ноги, а я переключаю своё внимание на Флаер, ослабляя ремни и защёлкивая стержни, чтобы снять давление с натянутого материала крыльев позади меня.

Когда я оставила Джована и Оландона на крыше замка, я сказала, что у меня есть план. И он есть. Но сработает ли этот план, зависит от Адокса. Если он не позволит людям Ире помочь мне, тогда вся надежда будет потеряна. Два мира будут сражаться, что приведёт к гибели сотен людей. И это будет только начало. Это не одна битва, которую планировала моя мать, это война. Сатумы, аналогичные министрам Гласиума, и двор почитали мою мать за её предусмотрительность, создавшую запасы продовольствия. Она произносила ложь за ложью о планах на случай непредвиденных обстоятельств, если пожары четвертого сектора распространятся и сожгут Осолис дотла. Теперь я знала правду.

В хранилищах были военные пайки.

Я сомневалась, что мой народ даже сейчас в курсе её уловки.

Моя мать хотела того, чего жаждала каждая Татум до неё. Ей нужны были ресурсы Гласиума, их камень и железо. И если я права, она хотела контролировать людей. Свою личную рабочую силу. Рабов. Даже зная всё это, вторжение всё равно не имело смысла. Она ненавидела Брум и едва могла выдержать Первую Ротацию на нашей огненной родине, не говоря уже об экстремальном холоде этого мира. Гласиум может быть единственной вещью, которую она способна ненавидеть сильнее меня.

Я раскрываю руки, когда негромкое бормотание в палатке переходит в шарканье. Адокс хромает в мою сторону, и я поворачиваюсь на звук. Он выглядит старше, чем в прошлый раз, когда я его видела. Неужели он не спит по ночам, думая, сбудутся ли его опасения по поводу разоблачения? Что секрет Ире будет раскрыт? Он ещё не знает, что это уже произошло.

— Уиллоу, что привело тебя на Ире? Сейчас не лучшие времена для полётов. Силы Татум пробираются через тропу. Пока идёт армия, полёты на Ире ограничены, за исключением торговцев, — говорит он, раздраженно глядя на Джимми.

Мальчик понимает намёк и поспешно бежит к своему Флаеру, чтобы улететь.

Я чувствую вспышку собственного раздражения. Как давно разведчики Ире заметили армию? Как Адокс мог стоять в стороне и смотреть, как два мира убивают друг друга? Я сглатываю гнев и выпрямляюсь под взглядом опытного лидера.

Он не пугает в том смысле, к которому я привыкла. У Джована его сила — это его мощь. У Адокса — его опыт, от которого у меня потеют ладони.

— Именно по этой причине я здесь, — говорю я, делая шаг вперёд. — Мы должны поговорить.

Я вижу, как мои слова заставляют его закрыться. Как они скрывают выражение его лица и заставляют его быть настороже.

Отец Адокса основал Ире после своего изгнания из Осолиса. Метисы были изгнаны из Осолиса, факт, о котором я не знала, пока не нашла это убежище. Было удивительно обнаружить, как много существует таких людей. Таких, как я. Некоторые из Ире могли выдавать себя за Бруму, как я, другие — за Солати, но те, у кого были явно смешанные черты, не могли путешествовать в другие миры. Чувство вины пронзает меня, когда я понимаю, что, вероятно, именно мой дед изгнал основателя Ире.

Я следую за Адоксом, с подавленным нетерпением наблюдая, как он разводит огонь. Он пытается восстановить самообладание. Как только пламя разгорается, он опускается на гладкое каменное сиденье напротив меня. Он кладёт руки ладонями вверх на колени и поднимает голову, его жёсткие карие глаза не встречаются с моими над огнём.

— Солати продвигаются через… Великий Подъём, — неубедительно начинаю я, спотыкаясь на слове Брум, означающем Оскалу.

— Я пришла от Короля Джована. Татум Аванна пыталась обмануть нас мирным посланием, в то время как сама послала армию, чтобы истребить нас. Я читала её лукавые слова, — это было не совсем правдой, но я доверяла Джовану. — Она стремится к контролю над Гласиумом и ради этого предала Мирные Соглашения.

Адокс хмурится на мои слова, но в остальном не двигается.

— Если армия достигнет Гласиума, война неминуема, — говорю я.

Эти слова превращают его растущие подозрения в понимание.

— Конечно, она достигнет Гласиума, — резким тоном говорит он. — Только если не решит повернуть обратно.

Моё сердце замирает. Я полагалась на стремление Адокса спасти жизни — полагалась на его нравственность.

— Они повернут, если вмешаются Ире, — тихо говорю я.

Мои слова остаются без внимания. Они звучат так резко, что мне хочется вернуть их назад и попробовать другую стратегию. Выражение его лица застывает, и кажется, что оно высечено из камня.

— Переходи к делу, — говорит он, наблюдая и откидываясь назад.

Я сопротивляюсь желанию поёрзать.

— Ты занимаешь место, приближённое к Королю, — догадывается он.

Я сохраняю спокойное выражение лица. На самом деле его вопрос пробуждает воспоминания, которые я всё ещё пытаюсь подавить. Я была к Джовану ближе, чем кто-либо может себе представить.

— Да, это так.

Я решила не вдаваться в подробности, надеясь, что он примет меня за родственницу или советника.

Он задерживает дыхание, не встречаясь со мной глазами.

— Ты рассказала ему о нас?

Я не обращаю внимания на стук сердца в груди.

— Нет, — говорю я.

Слышу его долгий выдох облегчения и закрываю глаза, чтобы закончить:

— Но Джимми пролетел через обеденный зал в замке. Вся ассамблея видела его.

Проклятые слова вырываются наружу.

Через несколько мгновений я открываю глаза.

Адокс сидит неподвижно, его лицо выражает запредельный ужас. Он выглядит так, как, наверное, выглядела я, впервые увидев своё лицо. Его мир перевернулся, и он не может представить, что делать дальше. Земля ушла из-под его ног.

С таким же успехом он может знать и остальное. Мне нужно быть полностью откровенной в этом вопросе.

— Я не могу придумать способа, как устранить ущерб. Даже если сейчас Брумы не смогут найти вас, они попытаются воссоздать Флаер. Вероятно, некоторые уже поняли, что Великий Подъём и есть то самое место, где вы оставались невидимыми. Рано или поздно они найдут Ире.

Адокс взмывает вверх в движении, слишком мощном для его старческой фигуры. Думаю, страх помогает ему. Я сама достаточно часто испытывала это чувство.

Его прихрамывающий шаг останавливается через несколько минут, и я наблюдаю, как он изо всех сил пытается вернуть себе спокойствие.

— Мне кажется, я предчувствовал это, — шепчет он. Он кладет дрожащую руку на сердце. — Я винил в этом присутствие Солати, — измученный лидер стоит передо мной, заложив руки за спину. — Джимми погубил нас. Я должен был забрать у него Флаер много лет назад, — тихие слова отскакивают от скал, окружающих кострище.