Ржевский (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 29

— Давай я лучше свой амулет на достоверность подключу? — ворчит Норимацу, доставая из кармана знакомый прямоугольник.

— Всё сказанное — чистая правда! — напоминает о себе из окна Барсукова. — Мить, твой дед действительно так и думал! Не знаю, откуда эта девочка в чёрном всё так точно выяснила.

Некстати приходит мысль, что мозгами либо памятью княжна Барсукова не сильна (была ж только что речь о ментале), но сиськи ого-го. Тоже первосортные.

Как бы глаза не сломать.

Мадина тем временем переходит на свою речь:

— Дим, я всё. Планы из головы твоего дедушки вытащила до самого глубокого слоя. Есть неприятные для тебя новости.

— Бл*.

— Мне при нём на вашем языке сказать, тут и под клятву? Чтобы ему стыдно стало? Или потом, тебе одному, без свидетелей?

Она абсолютно спокойно игнорирует скрестившиеся на ней недовольные взгляды.

— Если там что-нибудь такое, что за это стыдиться надо, пусть сам скажет, — отвечаю. — Можешь простимулировать? А вообще погоди, я сам.

Поворачиваюсь к деду, меняя язык:

— Говори до конца, что ещё хотел утаить. Не бойся, бить не буду.

— Да как ты смеешь, сопляк! — вспыхивает снова родственник. — Я Барсуковым согласие дал на слияние родов, — добавляет он тут же другим тоном. — Они долги за имение погасят, свет сюда проведут, прочее маго-техно организуют, даже прилив-отлив появится.

— Не понял? — хмурюсь.

Если ориентироваться на память предшественника, перспективы такого шага очень нехорошие. Местное маго-техно не в счёт, я это всё сам своими руками могу. Задаром. Правда, без "маго", только техно, но результат будет не хуже.

— Воду, говорю, на участок проведут, не придётся больше из колодца таскать! В КАЖДЫЙ ДОМ, — родич со значением поднимает вверх указательный палец и гордо кивает на древние сараи, собранные в прошлом веке почему-то из хрупкого деревянного говна.

Из камня что, нельзя было сделать?

— Канализацию тоже сделают. — Гипнотизирует скорее себя, чем других, дед. — Баню топить каждый день не надо будет — вода горячая и холодная всюду по трубам потекут. Для моего будущего отпрыска все условия создают, а не эта наша старина... — он виновато осекается.

На мгновение. Затем старик в красках дальше расписывает, какие чудные заборы вместо нынешних примкнут к соседским в результате "благотворительности" Барсуковых. Цена по его словам бросовая: подумаешь, фамилия.

— Впечатлён? — завершает он свой экскурс на мажорной ноте. — Но перед тобой мне неудобно, да. Ты вроде как у разбитого корыта остаёшься.

— Потому что ваш будущий сын от нового брака всё это унаследует? — не унимается японка, имея при этом абсолютно бесстрастный вид.

— Да, — взгляд пенсионера снова опускается вниз и полирует носки его обуви. — Прости меня, Димка. Надо было раньше тебе сообщить. Если есть, что сказать, лучше не держи камня за пазухой — озвучивай сейчас!

— Мадина счёт за меня в ресторане оплатила. Три раза по полтора червонца за кофе, плюс официанту чаевые. Дай полтинник из нашей общей заначки, из моей доли. — Протягиваю вперёд ладонь.

У тела предшественника имелся счёт, открытый ещё родителями в банке, пока те были живы. Деньги с него они с дедом предусмотрительно сняли, когда долги имения превысили некую разумную величину и мэрия стала угрожать парочке маргиналов заморозкой активов.

Логично где-то, чё. Зарабатывать было некому, расходы Ржевских никуда не делись, счета их теоретически действительно арестовать могли, в худшем сценарии. А наличные либо золото — они всегда под рукой, правильно вроде сняли.

Если совесть и мозги не учитывать.

— Однако, кудряво ж ты гуляешь! Доведут тебя бабы до цугундера, — Трофим Ржевский мгновенно раздражается из-за расходов.

Потом лезет в карман своих безразмерных штанов, исполненных как бы не в прошлом веке, и достаёт оттуда пять небольших золотых монет:

— У меня по старинке, ассигнаций не держу! На, возьми твои пять червонцев. Вычти потом из своих в тетрадке...

— До чего его бабы доведут, говорите? — Шу так и сверкает любопытством, очки тёмные сняла, слёз в глазах больше не видно.

Ну хоть что-то хорошее. Не люблю, когда женщина плачет.

— Zu Gunder, — ворчу хмуро на автомате, чтоб не молчать. — На слух, долговая яма будто: будешь сидеть под землёй за неуплату долгов, пока денег по счетам не раздобудешь. Такая суть.

— А вовсе не то, что ты подумала, извращенка, — веселится менталистка неизвестно чему в адрес японки.

— Как твоё слияние родов предварительно выглядит? — спрашиваю, вырывая старика из грёз самоуспокоения.

По-хорошему, подобный разговор наедине бы вести. Но оно так всё сейчас закрутилось, что конфиденциальностью уже можно и не заботиться. Наверное.

Опять же, Наджиб и Норимацу вроде как и не чужие теперь.

— Законный брак с Настёной зарегистрируем через неделю, — дед тоже резко становится серьёзным, кивая на княжну. — Я их фамилию ещё позавчера принял, зовусь теперь Трофим Барсуков. Когда наш первенец родится, введу его в наследство по всем правилам. Это оговорено в брачном контракте и заверено Мэрией Соты.

— Ещё что? Из существенного?

— Не дожидаясь самого бракосочетания, в качестве свадебного подарка Барсуковы все долги нашего имения уже гасят и реконструкцию здесь начинают — чтобы их Насте тут удобнее жилось. Работа три дня займёт, магострой обещали солидный подогнать, я всё думал, как тебе сказать. Послезавтра и приступят.

— Это всё?

— Почти. Я не думал специально, но если ты пить бросил и за ум взялся, могу у них для тебя денег на твой именной счёт попросить, — старик смотрит виновато. — Не откажут, поди. Хоть что-то, если из школы и отсюда тебя турнут... Имение названия не меняет, — добавляет он без связи. — По договору на все времена остаётся "Ржевское", какие бы фамилии внутри ни сидели.

— В пи**у их деньги. Гусары денег не берут, — отмахиваюсь, погружаясь в кое-какие расчёты.

Решать сейчас надо быстро и точно.

Если бы речь шла только обо мне, я и секунды б не думал. Плюнул бы в бородатую рожу родственника-маразматика (фигурально), пожелал бы удачи молодым да и двинул бы по азимуту, куда глаза глядят: мир большой, руки-ноги есть, голова варит.

Опять же, фамилия и герб со мной. Они дорогого стоят, хотя руками того не пощупать. Просто чувствуют это, видимо, не все людишки, даже если вон, в возрасте.

Сама внебиржевая конвертация активов в исполнении деда у меня вызывает массу скептических вопросов, но не мне его учить. Решил он нерушимую скалу Родового Герба с эполетом предка на горячую воду да трубу к ней сконвертировать — его дело.

По выгодному, как он думает, курсу. Ну не мила ему больше шляпа, которую Ржевские перед самим монархом никогда не снимали. Бывает, чё.

Без меня. Я такую сделку удачной не считаю (как и котировку — верной).

За моей спиной теперь две девицы, которые полностью на меня понадеялись, раз. Обязательства предшественника, подтверждённые Словом Ржевского, два.

Бывают в жизни вещи и поважнее горячей воды на момент времени, чё. Хоть они и в наследство с телом предыдущего мудака порой достаются.

Глава 14

— Ты ж не гусар, — роняет старик грустно, по-прежнему отводя взгляд.

— Зато я ещё Ржевский, в отличие от некоторых. Прости, что на горячую мозоль встал, — спохватившись, хлопаю родственника по плечу.

Он, конечно, хорохорится по причине молодых сисек в окне, но по глазам пожившего человека заметно: за его напускным оптимизмом скрыта бездна отчаяния.

Отказ от фамилии легко ему не дался, что бы он ни говорил вслух. Передо мной тоже чувствует себя безмерно виноватым.

Хотя, положа руку на сердце, где-то дед по-своему прав — мой предшественник был ещё тот опё***л.

Третий пункт, если глубже поглядеть. Он не род спасти решил, поскольку его отказ от фамилии — автоматический роду приговор (если я за ум не возьмусь, но как раз этой надежды у родича-то и не осталось).