Губительные секреты (ЛП) - Олтедж Нева. Страница 14

Сперва он лижет медленно. Дразняще. Я сильнее сжимаю покрывало, дрожь проходит по моему телу. Он лижет меня, затем на мгновение вводит язык в меня, прежде чем начать посасывать клитор. Я уже задыхаюсь, но по мере того, как он погружает свой палец, чувствую, как давление нарастает все больше и больше. Второй палец входит в меня, и я закрываю глаза, всхлипывая. Срываю с его головы резинку и запускаю руки в его волосы. Ощущение его волос между моими пальцами — это больше, чем я когда-либо могла себе представить. Резинка все еще мокрая, то ли от его душа, то ли от вина, которое плеснула в него. Его язык кружит по клитору, затем он посасывает его и в то же время двигает пальцем внутри меня. Я издаю громкий стон, все мое тело начинает дрожать. Я чувствую себя невесомой, как будто парю в воздухе. Когда он кладет большой палец на клитор рядом со своим языком и слегка надавливает, я взрываюсь.

Мои ноги все еще дрожат, когда он спускает их со своих плеч, и у меня не осталось сил пошевелить какой-либо частью своего тела. Лука поднимается, просунув руки под мою спину и колени, и сдвигает меня на середину кровати.

Он укрывает меня одеялом и наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо:

— Если я увижу, что какой-нибудь мужчина прикасается к тебе, он труп. Это будет очень неприятная смерть. — Он поправляет одеяло на моих плечах. — И ты больше не будешь удовлетворять себя сама. Когда тебе нужно будет «решить проблему», как ты это назвала, ты придешь ко мне. Это понятно, tesoro?

— Да, — прохрипела я.

Глава 7

Если я и ожидала, что холод между нами исчезнет после того, что произошло прошлой ночью, то сильно ошибалась. Когда спускаюсь к завтраку, он уже за столом с Розой и Дамианом. Роза закидывает в рот остатки еды и убегает в свою комнату, чтобы собрать вещи для встречи с матерью. Лука встает вскоре после нее, говоря, что ему нужно работать, и исчезает, оставляя нас с Дамианом вдвоем.

— Что происходит между вами двумя? — спрашивает Дамиан, как только Лука скрывается из виду.

— Ничего. — Я делаю глоток сока. — Почему спрашиваешь?

Он откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди и улыбается. Одна вещь, которую я заметила в Дамиане, — это то, что ничто не ускользает от его внимания. Он может показаться беззаботным, всегда улыбающимся и отпускающим шуточки, но глаза его выдают. Там скрыты прекрасный интеллект и расчетливость. Он довольно хорошо играет свою роль младшего брата-раздолбая. Если бы я сама не была так искусна в притворстве, то, возможно, не заметила бы этого.

— Ты влюблена в моего брата, — говорит он.

Да, он определенно более наблюдателен, чем я думала.

— И что с того? — спрашиваю и продолжаю есть. Нет смысла это отрицать.

Дамиан смеется и качает головой.

— С каких пор?

— Много лет. — Я пожимаю плечами. — Что меня выдало?

— То, как ты смотришь на него, когда думаешь, что никто не видит. Он знает?

— Нет. И ты ему не скажешь.

— Я и не собирался. Ваши отношения — не моя проблема. Но почему бы не сказать ему?

Я раздумываю, стоит ли мне пускаться в объяснения или нет. Он уже знает, что я влюблена в Луку. Может быть, он даст какое-то объяснение идиотскому поведению своего брата.

— Потому что он обращается со мной так, словно у меня чума, — говорю я. — Он никак не может смириться с нашей разницей в возрасте. Он видит во мне ребенка.

Дамиан начинает помешивать ложечкой свой кофе, хотя видела, как он делал это минутой ранее.

— Да, понимаю, насколько это для него больной вопрос, — наконец говорит он и поднимает на меня взгляд. — Лука и я — сводные братья. Его мать покончила с собой, когда Лука был младенцем.

Я этого не знала и была уверена, что у Дамиана и Луки одни и те же родители. Как так получилось, что никогда не слышала об этом?

— Допустим. Как это отражается на моей ситуации?

— Матери Луки было восемнадцать, когда она вышла замуж за нашего отца. Это был брак по договоренности, — говорит Дамиан. — Отцу было сорок.

Я закрываю глаза. Черт.

— Из того, что знаю, мать Луки была психически нестабильной, — продолжает он. — Не могла вынести замужества с кем-то намного старше нее и справиться с обязательствами, которые накладывало положение жены капо. Наш отец был суровым человеком. А она была совсем молода и не привыкла к трудностям жизни. В конце концов, она сдалась под давлением.

— Итак, чего ожидал твой брат, когда согласился жениться на мне? Что мы будем жить как соседи по комнате, пока он не сочтет меня достаточно взрослой, чтобы повысить мой статус до жены и заняться со мной сексом?

Дамиан поёжился.

— Возможно.

— О, тогда его ждет сюрприз.

— Не дави на него слишком сильно. Тебе уже удалось нехило запудрить ему мозги. С Лукой чертовски трудно иметь дело, когда он взволнован.

— Я не думаю, что что-то ему запудрила. Ему по-прежнему плевать на меня.

Дамиан медленно отпивает свой кофе, но не сводит с меня глаз.

— Ты знаешь, что сделал мой брат, когда застал Симону в постели с телохранителем?

Я залпом выпиваю свой сок.

— Она изменила ему? — Кто в здравом уме стал бы изменять Луке?

— Лука выстрелил телохранителю в голову и выгнал Симону голую посреди ночи. Когда горничная рассказала мне, что происходит, я вышел из своей комнаты, чтобы посмотреть, все ли с ним в порядке. — Он качает головой. — Лука велел персоналу прибраться, поздоровался с девушкой, которая была у меня в гостях, затем поднялся на третий этаж и просто лег спать. На следующее утро он сказал, что уже целую вечность так хорошо не спал.

— И что?

— А вот что: представь мое удивление, когда прошлой ночью я увидел, как он в ярости выбегает из дома. Я спросил, что происходит, и он сказал, цитирую: «Она пошла в гребаный клуб», затем сел в свою машину и исчез за секунды. — Дамиан взрывается смехом и встает из-за стола. — Я никогда не думал, что доживу до того дня, когда мой брат будет гоняться за женщиной.

Я провожаю Дамиана взглядом, задаваясь вопросом, может ли он быть прав. Лука ревнует? Меня?

— Я ничего не собираюсь покупать, пока не проверю товар, Богдан, — говорю в трубку и листаю бумаги на столе. Я провел все утро в своем офисе в центре города, анализируя денежные потоки нашего бизнеса в сфере недвижимости.

— У него двадцатидюймовый ствол и газовая система длиной с винтовку. Конфетка, поверь мне, — настаивает он.

— Сколько?

— Их можно урвать по семьсот долларов за штуку, — отвечает Богдан, — но я отдам по шестьсот пятьдесят, если ты возьмешь больше пятисот.

— Я возьму четыреста по шестьсот долларов за штуку.

— Без вариантов, Лука. Я продаю прошлогоднюю модель по этой цене.

— Хорошо. Тогда я сверюсь с Душку. Может быть, он сможет работать за такую цену.

— Ты не пойдешь к албанцам! — рявкает он. — Мы договорились об исключительных правах на закупки два года назад.

— А еще мы договаривались, что ты будешь привозить товар, который я заказал, — отвечаю я.

— Я накосячил один-единственный раз, и ты очень ясно продемонстрировал свое неудовольствие.

— Рад слышать. — Я переворачиваю страницу и бегло просматриваю цифры на следующей. — Я возьму четыреста штук по шестьсот баксов. Или пойду к Душку.

— Да пошел ты, Лука, — восклицает он, затем бормочет что-то по-румынски. — Ладно. Что-нибудь еще?

— Образец для меня, чтобы я сначала опробовал. Если мне понравится, мы в деле. Еще отправь мне десять ящиков гранат. И, Богдан, если я снова получу не тот товар, тебе конец. Это понятно?

Снова бормотание по-румынски, а затем:

— Более чем. Я позвоню тебе на следующей неделе, чтобы уточнить детали отправки. — Богдан сдерживается и прерывает разговор.

Раздается стук в дверь моего кабинета, и входит Донато.