Беспокойные герои. Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт - Левит Илья Исаевич. Страница 36

В еврейских поселениях делали для беженцев все возможное. Но сил было мало. И в лучшее-то время невелики и небогаты были поселения Галилеи, а уж в 1917 году они и сами были близки к голоду. Помимо общих вышеперечисленных бед, сельские поселения страдали еще в войну и от изъятия для военных нужд турок рабочего скота и провизии. В общем, жителям поселений оставалось умирать вместе с беженцами от голода и болезней. Но помощь пришла. В Египте, среди тамошних евреев, мигом был проведен сбор золота и серебра, и через «Нили» все это переслали в Землю Израильскую. И Сара лично вручила мешок с драгоценностями Дизенгофу — мэру Тель-Авива — и в изгнании евреи проявляли организованность. И когда появилось у Дизенгофа золото и серебро, то стало тут же появляться все необходимое — консервы, лекарства, палатки. Зачастую прямо из неприкосновенных запасов турецкой армии. С точки зрения евреев, это и было главной заслугой «Нили». Без этой помощи трагедия была неминуема.

Глава семьдесят четвертая

Героиня Израиля

Конечно, самое благоразумное теперь было удрать по морю в Египет. Ведь сделали уже немало. И вскоре ожидалось наступление войск Алленби из Египта. Но Сара не была благоразумной женщиной. Да я думаю, что благоразумные женщины и не становятся во главе разведывательных организаций. Так как ожидалась новая помощь, из Америки, Сара осталась, чтобы передать Дизенгофу новый мешок сокровищ. Она не знала, что в это время случился роковой прокол — голубь, пущенный в Египет с зашифрованным донесением, некстати захотел пить и выбрал для этого лужу на дворе турецкого полицейского участка. Какой-то голодный турецкий солдат пристукнул его из гастрономических побуждений. И нашел записку, и, конечно, отнес, куда следует. Турки не расшифровали записку, но их подозрения теперь превратились в уверенность. А «Нили» и вообще была плохо законспирирована. Слухи об организации, работающей на англичан, ходили среди евреев. О ней обычно говорили с осуждением: «Ох, навлечет она беду на нашу голову». Удивляться надо не тому, что их в конце концов накрыли, а тому, что они продержались два с половиной года и многое смогли сделать. Ведь, так или иначе, со временем проваливается любая шпионская организация. И более профессиональная, чем «Нили».

Второй мешок с золотом и серебром Сара свезла Дизенгофу. Но он не взял — чувствовалось, что турки идут по следу, и он боялся иметь с ней дело. О судьбе этих сокровищ ходят легенды. (Говорят, они были где-то спрятаны Сарой.) Турки меж тем до чего-то дознались. 6 октября они окружили Зихрон-Яков. Причем предусмотрительно окружили всю гору, где он находится. Подземный ход из дома Ааронсонов оказался слишком коротким… Сару взяли и начали пытать. Она ничего не сказала, никого не назвала. У турок были только подручные средства — плети и раскаленные предметы, которые они прикладывали к ее телу. Убедившись, что этого недостаточно в ее случае, они решили везти ее в Назарет — там есть специалисты и специальное оборудование. Там она заговорит. Но и Сара знала, что есть предел силам человеческим. И она ухитрилась достать спрятанный пистолет и выстрелить в себя. Так получил народ Израиля свою первую (в новой еврейской истории) героиню. На этом обычно заканчивают рассказы для детей. Но история «Нили» здесь не закончилась. Увы, конец ее был не героическим и не красивым. Детям о нем не рассказывают.

Глава семьдесят пятая

Мрачный финал «Нили»

У Сары был любовник, Иосиф Лишанский. Кажется, он был единственный член «Нили» — не «румын». («Русский» в «румынском» Зихрон-Якове в те времена сразу привлекал внимание.) Как бы то ни было, важно, что турки о нем дознались. После гибели Сары они потребовали от жителей Зихрон-Якова доставить им Лишанского, не то худо будет… Посланцы Зихрон-Якова объезжали все еврейские поселения, умоляли выдать его, указывая, что не только над Зихрон-Яковом нависла опасность. Крепко перепугались тогда евреи. Лишанский же не был готов пожертвовать собой. А выдать его насильно — наговорит туркам, что было и чего не было. И решено было его убить (!). Но даже этого не сумели сделать. Раненный, он бежал. В конце концов его схватили бедуины и выдали туркам. И уж теперь, взбешенный, он наговорил на всех. Сотни евреев были арестованы. В конце 1917 года Лишанского и еще одного члена «Нили» повесили в Дамаске. Массовой резни евреев не произошло. Даже большинство арестованных было отпущено. Осуждены были 44 человека. Двое приговорены к смертной казни (Лишанский и Белкинд), двенадцать — к тюремному заключению, тридцать посланы в строительные батальоны. Евреи ждали, что будет хуже. Почему же не устроили турки массовой резни евреев под занавес? Ну, во-первых, указывают на Восточный комитет в Берлине. Во-вторых, важно было отсутствие у турок традиционного антисемитизма. Конечно, вся эта история стала известна, и офицеры-евреи в турецкой армии вспоминали, например, что отношение к ним сослуживцев стало хуже. Но это была уже не первая измена, которую пережила тогда Османская империя. Куда больше возмутила турок измена единоверцев-арабов и айсоров. Так что привыкли уже к изменам. Короче, евреев не вырезали. А уже гремели пушки Алленби, наступавшего на Иерусалим.

Глава семьдесят шестая

Иерусалим — это еще не все

Планы Алленби — обойти укрепления Газы — удались. Тут тоже есть разные детективные истории. Например, о полевой сумке, потерянной как бы случайно в кавалерийской стычке британским офицером. И в ней, конечно, находят турки приказ о подготовке новой атаки на Газу. В октябре 1917 года операция началась. Сперва действительно произвели демонстративную атаку на Газу на суше и с моря, отвлекли туда внимание турок. А главный удар нанесли южнее, на Беер-Шеву, по путям, намеченным с помощью «Нили». Хорошо показали себя кавалерия и верблюжьи отряды. Беер-Шеву легко взяли благодаря неожиданности. Туркам, под угрозой окружения, пришлось начать отступление из Газы. Энергично преследуя отступающих турок, Алленби 9 декабря 1917 года без боя занял Иерусалим. Чтобы подчеркнуть уважение к особому городу, Алленби вступил в Иерусалим пешком. Не как победитель, а как паломник. Еще раньше, в ноябре, англичане заняли Яффо и Тель-Авив. Из вступления в Иерусалим постарались выжать максимальный морально-агитационный успех — Иерусалим как-никак!

Но, честно говоря, успех был относительный. Турок по-настоящему не разбили, отступили они организованно. Север страны остался в их руках — линия фронта проходила теперь километрах в десяти к северу от Иерусалима. Развитию успеха помешали события, случившиеся далеко от наших мест, — в России 7 ноября произошла революция, и Россия вскоре вышла из войны. А немцы заняли всю Украину и Белоруссию, продиктовав большевикам тяжелейший Брестский мир (люди старшего поколения учили это на уроках истории как пример ленинской мудрости). После чего, с одной стороны, в Германию и Австро-Венгрию стало поступать захваченное на Украине продовольствие — там еще было что брать. Так что продовольственное положение центральных держав хоть немного облегчилось. А с другой стороны, немцы, оставив для оккупации Украины в основном австро-венгров, перебросили большую часть своих сил на Западный фронт — во Францию. И весной 1918 года казалось, что Германия еще вырвет победу — немцы неудержимо рвались вперед, кроша и англичан, и французов. Бои в 1918 году уже и близко не напоминали начало той войны, скорее уж походили на Вторую мировую войну. Авиация к тому времени превратилась в могучий род войск, атаковавший вражеские позиции с большим эффектом. (А когда-то, в 1914 году, даже использование самолетов для разведки и управления артиллерийским огнем воспринималось как чудо.) Переброска войск на автомобилях, в 1914 году ставшая сенсацией, теперь была самым обычным делом. Танков у немцев было еще маловато. Зато продемонстрировали они очередную новинку — Большую Берту. Еще в марте, находясь более чем в 100 километрах от Парижа, они обстреливали его из этих сверхдальнобойных пушек. К воздушным налетам парижане уже попривыкли, но эти обстрелы вызвали панику. Они были достаточно страшны и сами по себе — известен, например, случай, когда снаряд попал в церковь во время богослужения, перебив массу людей. Но главное было не в этом — никто не верил, что немцы могут стрелять так далеко, все решили, что они гораздо ближе. И они к концу мая действительно находились всего в 70 километрах от Парижа.