Беспокойные герои. Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт - Левит Илья Исаевич. Страница 42

Россия времен Временного правительства кое в чем напоминала горбачевскую Россию. При наступившей гласности вдруг вылезло на свет Божий то, что существовали подспудно. А теперь вот сразу и резко дало о себе знать. Все захотели независимости (раньше это было известно только о поляках). В рамках ли федеративного объединения с Россией или вовсе без России. (Об этом сепаратисты еще не могли договориться. Среди украинцев, например, были оба течения.) В Москве и Петрограде не то чтобы решительно противились этому, но просили хотя бы подождать до конца войны, когда можно будет провести выборы в Учредительное собрание. А оно уж займется конституционными вопросами. Но сепаратизм развивался неудержимо.

И тут выяснилось, что меньше всего у России проблем с евреями, несмотря на их немалую тогда численность. Я имею в виду только национальный вопрос — евреи не собирались создавать свое государство на территории России. А создание нашего государства в Земле Израильской никого в России не беспокоило в те времена и военных усилий не ослабляло. Наоборот, евреи сами, по мысли Трумпельдора, должны были рваться в бой. Так что переговоры Трумпельдора с Временным правительством были обречены на успех. Что и произошло — идею эту встретили с одобрением. Но все дальнейшие действия были обречены на неудачу. Хотя и сионизм был на подъеме, и евреев-военных было много. (Разве что не среди высших офицеров.) Словом, нашлись бы люди. В Петрограде был, кстати, союз евреев-воинов. В него входили солдаты-евреи петроградского гарнизона и евреи-юнкера военных училищ (при Временном правительстве появилось и это чудо). Но нужно было время, а его мало было отпущено Временному правительству.

Первое, чем пришлось заняться Трумпельдору, — участвовать в разгроме корниловского мятежа. И он проявил храбрость и умение принимать верные решения. Но в ходе борьбы с мятежными генералами Керенскому пришлось дать свободу действий большевикам, и этого джинна уже не смогли загнать обратно в бутылку. Осень 1917 года была явно не подходящим временем для военных проектов в России. Армия разваливалась на глазах. Дезертиры толпами уходили домой, часто с оружием. Проходя через Украину, они начинали грабить. Ибо, во-первых, надо было что-то есть, а во-вторых, они видели, что им некого бояться, так как законной власти уже практически не было. Украинцы сами начали организовывать отряды для противодействия грабежам русских дезертиров. У них ведь было достаточно своих дезертиров и оружия. А в обстановке подъема украинского национализма отряды эти стали рассматриваться как возрождение вольного украинского казачества во главе с «батьками-атаманами». (Русские цари уничтожили украинское казачество в XVIII веке.)

Понятно, что вся эта анархия не сулила добра евреям. Началось, правда, не с евреев, а с грабежа помещичьих усадеб, но «лиха беда начало». Погромная агитация носила теперь уже не правительственный, а народный характер, евреев обвиняли во всех бедах, а бед тогда хватало. И скоро выяснилось, что народная стихия страшнее царя. Словом, осенью стало ясно Трумпельдору, что сейчас не до еврейской армии на Кавказском фронте. Оставив эту мысль, он решил сформировать из евреев в Петрограде летучий отряд для борьбы с погромами. Меж тем, большевики захватили власть. Трумпельдор не был настроен в отношении большевиков так непримиримо, как Рутенберг. Большевики сперва не противились созданию отряда численностью в 1000 человек. Само собой, не для Земли Израильской, а для наведения порядка в районах погромов. Но отряд просуществовал всего несколько недель. Кто-то в большевистских верхах опомнился. И отряд распустили в начале 1918 года. Конкретные причины неизвестны. Просто тоталитарный режим не склонен терпеть какие-то независимые вооруженные силы. Все военные планы Трумпельдора потерпели крах. Но были у него и другие планы в России.

Глава восемьдесят восьмая

В кровавом вихре

В 1926 году на парижской улице произошло убийство. Один человек подошел к другому и вопросительно окликнул его: «Пан Петлюра?» Тот не ответил, попытался пройти мимо. Тогда первый выхватил пистолет и крикнул: «Защищайся, негодяй!» Петлюра замахнулся своей палкой, но ударить не успел — прогремели выстрелы. Убийца и не попытался бежать. Отдал свой пистолет полицейскому и назвал свою фамилию: Шварцбард. Шварцбард заявил, что мстил Петлюре за жертвы еврейских погромов. Петлюровцы обвинили его в выполнении задания ВЧК. Агенты ЧК действительно действовали на Западе весьма энергично против белой эмиграции всех направлений. К тому же анархистское прошлое Шварцбарда давало основание для таких предположений. Как бы то ни было, накануне суда все считали, что смертный приговор ему обеспечен. Предумышленное убийство было налицо. Французский суд присяжных в этом случае может проявить снисходительность, только если убийство было из ревности. Во всех других случаях до сих пор приговор был — смертная казнь.

Суд же безоговорочно оправдал Шварцбарда! Возможно, свою роль сыграл прецедент: оправдание армянина, убившего в Берлине в 1921 году одного из лидеров младотурок (как мы знаем — было за что). Возможно, симпатии французского суда вызвало и то, что в Первую мировую войну Шварцбард сражался за Францию в Иностранном легионе и был ранен. (Он вообще-то был уроженцем Молдавии, участвовал в еврейской самообороне, немало мотался по свету, был анархистом, а по гражданской профессии — часовщиком — частая еврейская тогда профессия.) Но все вышеперечисленное не было делом первостепенным. Ибо ужас охватывал парижан, когда читали они в газетах описания процесса, показания свидетелей. Если что раньше и слышали, то только краем уха. Теперь узнавали подробности. И стыла кровь в жилах. А ведь все соглашались с тем, что деникинские погромы были еще страшнее петлюровских. И когда зачитали оправдательный приговор, Франция ликовала. (Времена были не теперешние — тогда была Франция великой державой в полном смысле слова. Главная победительница Германии.)

Эта история прямого отношения к Трумпельдору не имеет. Но показательна. Ибо мало уже помнят об ужасах 1918–1920 годов. А надо бы помнить. Трумпельдор был тогда там. Подробно же все это описать — книга толстая получится. Вот я и решил привести историю Шварцбарда. И не надо думать, что одни низы в том участвовали. В Киеве деникинские погромщики перебрасывались французскими фразами. (Кстати, Киев переходил из рук в руки 12 раз.) Много потом спорили, хотели ли этого вожди — Деникин, Петлюра и прочие. Это не так уж важно. Они с погромами в своих войсках не боролись или почти не боролись. Больше всего сомнений тут вызывает Махно. Нестор Иванович вроде бы вздернул несколько громил. Своего конкурента, Григорова, он уничтожил и официальной причиной этого назвал его погромы. В окружении Махно евреи были. Тем не менее махновцы тоже громили евреев, разве что не на глазах у батьки Махно. А Красная армия? В общем, несмотря на реквизиции, она, видимо, была меньшим из зол, по крайней мере для бедных евреев. Евреи там служили, и командование вообще старалось еврейских погромов не допускать. Но беда приходила, когда красные бывали биты и бежали, а это ведь случалось не так уж редко. Тогда, конечно, дисциплина падала и начиналось… Потом, правда, за погромы наказывали.

Действовали в это время на сцене и две иноземные силы. С марта по ноябрь 1918 года включительно Белоруссия и Украина были оккупированы немцами и австро-венграми. Для евреев это было хорошо. Бесчинств не допускали. Это вспоминал даже мой покойный отец. Когда немцы уходили, один немецкий офицер, нееврей, уговаривал моего деда ехать с семьей в Германию из Полоцка — ведь ужас что начнется после ухода немцев. Дорого обошлись евреям летом 1941 года воспоминания о «хороших немцах». Многие старые евреи отговаривали молодых бежать. Они-то хорошо помнили, что при немцах было жить можно, а беда пришла в конце 1918 года, когда немцы и австро-венгры ушли (после капитуляции Германии и Австро-Венгрии).

Вторая иноземная сила — поляки. Рухнула Россия, рухнула Германия, рухнула Австро-Венгрия. Пришел час возрождения Польши. Нашего старого знакомого — Пилсудского — революция в Германии освободила из магдебургской тюрьмы. Теперь он мог выставить себя перед западными союзниками жертвой германского милитаризма. Вернувшись из Германии в Варшаву, он в конце 1918 года стал в Польше «начальником государства». Случилось невероятное — его признали почти все поляки. Спасением для советской власти было то, что он и белые генералы друг другу не верили. Он был польский националист, а они мечтали о единой и неделимой России. Он к тому же был в свое время социалистом. Поляки, кроме того, стихийно ненавидели опору белых — донских казаков. Но в 1920 году, когда Белое движение шло на спад, поляки двинулись в наступление. И захватили на короткое время большую часть Украины и Белоруссии, но затем Красная армия перешла в контрнаступление, дошла до предместий Варшавы и там была жестоко разбита — «чудо на Висле». В конце концов Западная Украина и Западная Белоруссия остались за Польшей.