Кто убил Оливию Коллинз? - Спейн Джо. Страница 27

Эмма действительно получила психологическую травму. У нее ушли месяцы на то, чтобы пережить случившееся, она и до сих пор еще не вполне восстановилась.

Тогда ей казалось, что она умрет. Да, действительно, она была сама не своя.

Однако это не оправдывало измену Грэма.

Глядя в зеркало, она провела пальцем вдоль серповидного шрама, который начинался на щеке и тянулся вниз на шею.

Порывшись в косметичке, она извлекла крем-основу. Начнем с нее, потом маскирующий крем, потом тональный крем, затем слой пудры.

Было восемь утра. Фрэнк собирался заехать за ней в девять.

Времени только-только.

Эмма ничего не могла с собой поделать. Когда Фрэнк сидел за рулем, она постоянно держалась одной рукой за ручку на двери, а второй упиралась в переднюю панель. Нога рефлекторно искала несуществующую педаль тормоза. Он, видимо, ничего не замечал, полностью сосредоточившись на вождении. Водил он так, будто и он сам, и все его пассажиры бессмертны. Фрэнк многократно объяснял ей, что да, ездит он быстро, но очень аккуратно. Он проходил курсы для продвинутых водителей. Она пыталась возражать, что есть еще и другие участники движения, от которых неизвестно чего можно ожидать, и что у нее нет никакого желания проверять эффективность его маневров, если попадется кто-то не столь аккуратный, однако он пропускал эти возражения мимо ушей.

Даже в салоне его «опеля-вектра», когда они неслись по загородному шоссе, было шумно. Снаружи он, наверное, ревел как самолет.

В ходе этой самоубийственной гонки он рассказал ей о вчерашнем неофициальном патологоанатомическом отчете Амиры Лунд. Пока оставалось неясным, какое значение новая информация имеет для их дела.

Утром они ненадолго заехали в участок и доложились начальнице, которая разрешила им продолжать опрос жителей Долины, пока остальные раскапывают подробности жизни Оливии Коллинз, и решила пока не открывать официальное дело об убийстве.

— Надо не забыть изобразить удивление и благодарность, когда Бог даст свое официальное заключение, — сказала Эмма, вжимая в пол невидимую педаль тормоза, когда Фрэнк заложил очередной безумный вираж.

Фрэнк искоса удивленно взглянул на нее.

— А ты быстро схватываешь, — сказал он. — Откуда ты знаешь, что мы прозвали его Богом?

— Ни ты, ни Амира Лунд не особенно религиозны, но то и дело поминаете Бога, когда доктор Хендрикс дежурный патологоанатом. Не нужно быть гением.

— А ты знаешь, как его имя?

— Нет.

— Годфри. Отлично, правда?

— Смотри на дорогу! — вскрикнула она. Он так далеко заехал на встречную полосу, что они чуть не оказались в кювете.

Он рассмеялся.

— Здесь все равно никто не ездит.

— Есть что-нибудь новое по анализам ДНК? — спросила она, переводя дух.

— Нет, в доме целая куча следов. Вчера патрульные просили соседей добровольно сдать образцы, чтобы можно было их исключить. Вроде никто не отказывается. Пока.

— Сегодня утром поговорим с этим Роном, — сказала Эмма.

— Ага. Посмотрим, оправдаются ли подозрения Мэтта Хеннесси. Может быть, это с Роном Оливия крутила любовь.

— Хм-м, — сказала Эмма.

— Ты что хмыкаешь?

— Интересно ты выражаешься. Что она с ним крутила любовь. А не он с ней.

— Я очень современный мужчина, — сказал Фрэнк.

Эмма повернула голову, чтобы он увидел ее ироническую улыбку.

Они пронеслись по дороге севернее Уиклоу, приближаясь к деревне Марвуд. Симпатичное местечко, эта деревня. На скорости Эмма едва успела что-то разглядеть. Домики из красного кирпича с нарядными фасадами, старинного вида мясные и продуктовые лавки, пабы и уютные кафе. На окраине им попался большой универсальный магазин, который пока еще не успел разорить местные лавочки.

— Действительно, странно, — сказала Эмма. — Я почитала вчера про Пустую Долину. Ты в курсе, что домик Оливии уже стоял там, когда застройщик строил другие дома? Поэтому он такой маленький, по сравнению с остальными. Удивительно, что он оставил старое название. Пустая Долина… не особенно привлекательное, правда? Видимо, с ним связана какая-то история. Оливии, наверное, было не по себе, когда вокруг ее скромного домишки строили эти дворцы. Никакого тебе больше личного пространства и уединения.

Они переехали через мост и свернули на узкую дорогу, которая вела в Долину.

— Сложно сказать, — ответил Фрэнк. — Под старость начинает не хватать общения. Всегда считал идиотизмом переезжать за город, после того как выросли дети. Людям кажется, что они будут наслаждаться покоем, но на самом деле приходит время, и хочется, чтобы вокруг стоял шум и гам. Даже если живешь один, пусть хотя бы вокруг кипит какая-то жизнь. А потом, нужно быть поближе к цивилизации — больницам и прочему.

Эмма ничего не ответила. Ее родители продали дом в городе и переехали за город, в совершенно изолированное место. Вроде бы пока не жаловались. Но первое время после переезда им там совершенно точно не нравилось.

— Может быть, Оливии как раз понравилось, что вокруг появились люди, — продолжал Фрэнк. — Может быть, даже слишком. Ты же слышала, что вчера сказал Мэтт Хеннесси. В этом есть смысл. Кажется, что раз место изолированное, все должны друг друга знать, но Хеннесси переехали совсем не для этого. Не затем, чтобы интересоваться жизнью соседей. Вполне возможно, что Оливия действовала им на нервы.

Рон Райан выглядел как карикатура на бабника. Густой оранжевый загар, сверкающие белые зубы, напомаженные черные волосы и рубашка, расстегнутая на лишнюю пуговицу.

Впрочем, он не показался Эмме сальным, скорее забавным. Он нервничал, отпускал шуточки и размашисто жестикулировал. Не очень понимая, почему именно, она почувствовала, что за этим тщательно поддерживаемым образом скрывался вполне симпатичный человек. Или, скажем так, более симпатичный.

Но по выражению лица Фрэнка она видела, что тот пока не может его раскусить.

К тому же он курил, как висельник. Одну сигарету за другой, стряхивая пепел в очаг в садике, куда он провел их для разговора. Она обратила внимание, что к задней двери в дом вела дорожка для кресла-каталки. Они знали, что он живет один, может быть, до него здесь жил кто-то другой?

— Ну вот, э… я кое-что хочу вам рассказать, — говорил он. — Я как следует обдумал и решил, что следует вам сообщить, может быть, пригодится в вашем расследовании. То есть вы так и так, наверное, узнаете, так что лучше я сам все расскажу. Извините, я сбиваюсь, немного нервничаю, понимаете ли. Думаю, я буду выглядеть не лучшим образом.

— Может быть, немного… — Фрэнк сделал движение пальцем, будто перематывает пленку, чтобы Рон переходил к делу.

— Ну да, конечно. Я… м-м-м… ну, то есть у нас с Оливией… у нас был секс тем вечером, когда она вроде как умерла.

— У вас был секс? — переспросил Фрэнк.

— Гм. Да.

— У нее в гостиной?

— Э-э — а это что, важно?

— Она умерла в гостиной, сидя в кресле.

Рон сглотнул.

— Блин. Да, там. Там это и произошло.

— Это случалось часто? — спросил Фрэнк. — У вас были отношения?

— Не сказал бы, что отношения, нет. Мы просто… — Он нервно рассмеялся. — Слыхали такое выражение «легкий дружеский секс»? — У Фрэнка покраснели щеки. Эмма ухмыльнулась. Современный. Ха!

— Слыхал, да, — сказал Фрэнк. — Значит, вы и Оливия, у вас…

— Да.

— И все эти три месяца вам ни разу не захотелось с ней по-быстрому?

— Простите?

— Вы ни разу к ней не заходили?

— А. Понимаю, о чем вы. Но я все сейчас объясню.

— Объясняйте, — сказал Фрэнк, подняв руки. — Мы все внимание.

Рон переводил взгляд с одного из них на другого. Он явно не находил себе места.

— Тот вечер, когда я зашел к ней… Так вот, я приходил сказать, что между нами все кончено. Мне не хотелось серьезных отношений, а она… ей хотелось чего-то основательного. В итоге у нас был секс. Напоследок, что ли.