Секреты Альмандры. Браслет мироздания (СИ) - Вия Кристо. Страница 4

Глава 5. «Хозяин ветхого дома»

Анна:

Запах маминых пирожков по пятничным вечерам всегда возвращал меня в те дни, когда отец ещё был с нами.

Мама носила хлопковые и льняные платья даже когда убиралась или хозяйничала в саду вместе с бабушкой. Она любила шляпы, особенно подаренные папой, берегла их, для каждой мастерила манекен, чтобы они приятно радовали глаз и украшали собой интерьер.

Книги с рецептами она хранила в кухонном серванте из красного дерева. Так как мы жили рядом с лесом и несколькими лощинками, отец часто рубил дрова для печи и камина. Попутно он мастерил мебель, игрушки и утварь, которую украшал неизвестными мне символами, после чего покрывал её лаком.

Дом у нас был старый. Он перешёл по наследству бабушке от её бабушки, в конце концов, доставшись маме. В нём успели пожить около трёх поколений долгожителей по маминой линии, и если я не разучилась считать, то в сумме это составляет почти триста лет. Мужчины поддерживали его в течение всего времени, но к нашему веку, увы, он стал сдавать. С приходом папы этот «деревянный старик» задышал новой жизнью. Все дыры были заделаны, мебель обновилась, доски сменились, стены перестали пропускать сквозняк и воду. Он превратил его в новенькое жилище всего за четырнадцать лет, за это бабушка прониклась к папе ещё больше, хотя он по своей натуре — человек суровый, и мало обращал внимания на благодарности. Как мне кажется всё, чего он хотел — это обеспечить комфортные условия для жизни нашей семьи.

Он любил мастерить деревянные изделия, но назвать его трудолюбивым плотником сложно, наверное, потому, что вид у него был слишком важный. Одет с иголочки, всегда опрятно укладывал волосы — чему учил и меня. Занимался какими-то картами, расчётами, собирал странные украшения и часто делал маме комплименты, а она в ответ хихикала, словно юная девушка, которая только-только закончила девять классов.

Глядя на них, люди говорили, что он её не любит и приехал сюда лишь для того, чтобы завладеть её имуществом. Эти бесчестные слухи меня раздражали. Они думали так потому, что он прибыл в город внезапно, ни родословной, ни образования, ни гроша за душой. Новый житель, ранее никем не виданный, женится на самой красивой девушке, за которой бегали толпы женихов — всего лишь невинно прогуливается с ней, даже ни разу не поцеловав на людях. Столь отстранённое отношение мучало окружающих, и при этом ни один из них даже не удосужился хотя бы немного узнать отца получше, чтобы делать выводы.

Помню отца очень сдержанным человеком. Он не любил разбрасываться эмоциями — особенно на виду у других. Также папа не любил много о себе говорить и оправдываться перед другими. Не каждый мог заметить, как суров его взгляд, если кто-то из посторонних грубил и не уважал маму. Мало кто замечал, как чутко он брал её за руку. Как отбирал пакеты, не давая носить тяжести. Его любовь к нам видели только мы — за это мама любила отца ещё больше. Когда мы приходили домой после прогулки или важных дел, мы садились ужинать и рассказывали друг другу новости, истории и ситуации за день.

В первую очередь папа обращался ко мне:

— Анна, как сегодня поиграла с Эдом и Лизой? Малыши не обижали тебя?

Если я рассказывала, как весело провела время с друзьями, он улыбался и задавал другие вопросы. Но если он узнавал о том, что меня или близнецов Портманов обидели, то превращался в орла и гордо вставал на защиту по-своему, скрытно, пугающе, но впечатляюще! Люди не осознавали, как оказывались в когтях опасного хищного зверя, в миг жалея о том, что связались со мной. Он не вёл воспитательных бесед с детьми, а подходил к их родителям, тихо нашёптывал на ухо вещи, которые поймут только взрослые, а те твёрдо кивали ему в ответ. На следующий день я получала порцию сожалений и просьб о прощении. Что именно говорил мой отец — не известно — об этом знают лишь родители обидчиков.

После этого папа приходил домой, пёк с мамой пирог, заваривал чай и садился рядом с книгой в руках. Его тёмно-каштановые волосы щекотали мне ухо, так как он всегда ходил с длинными по плечи прядями. В обычные рабочие дни папа собирал их в хвостик. Маленькой, я часто подшучивала и смеялась, что он может ходить со мной в садик и называться Дианой, на что он сдержанно отвечал:

— Хвостики носят не только девочки, милая!

Каждый вечер отец рассказывал о волшебных мирах и о том, как важно ценить жизнь и свободу: свою, окружающих людей, творений природы. Также он читал мне классику и заботился о том, чтобы я всегда понимала, о чём идёт речь. Поэтому, с самого детства, своими наставниками я считала: А. Пушкина, А. Чехова, М. Булгакова, Ф. Кафку, Дж. Лондона, М. Митчелл, А. Ахматову и другие столпы всемирной литературы. Именно отец посодействовал тому, чтобы я стала писателем и поступила в это замечательное училище. Он сам когда-то писал рассказы о разных мирах — волшебных и мрачных, о мирах, где существуют законы, непостижимые нам, и законы эти писаны существами иного происхождения. Мне нравились его рассказы, будучи ребёнком, они казались мне просто фантастичными.

Теперь я понимаю, почему он не нравился людям. Мой папа считался чудаком, но тем чудаком, которому боишься перейти дорогу. Мужчины страшились и обследовали завистливыми взглядами, а женщины — восхищёнными. Люди судачили про меня и маму разные вещи, лишь бы разозлить его, и у них получалось. Какое-то время мама ходила за ним по пятам, чтобы умерить его пыл и жёсткий нрав, намереваясь этим уберечь от глупостей. Тогда я поняла, что никакие рубашки и запонки не скроют отцовский гнев. Несмотря на некоторые сложности, жизнь у нас обретала спокойное и приятное течение. Я всегда ощущала себя под защитой папы и в окружении маминой нежности, но после исчезновения мужчины в нашем доме, счастье исчезло.

На следующий день после очередного семейного ужина (к слову, тогда мы играми в монополию) я встала с утра пораньше, чтобы обсудить с ним новые стратегии, но всё, что я увидела в тот день, это пустые гардеробы, где хранились его рубашки, брюки, ремни, подтяжки, ботинки и прочие вещи, которыми папа окружал себя. Мама сидела у окна в опустевшей спальне. Когда я подошла к ней, она посмотрела на меня своим привычным взглядом. Тоски я в нём не увидела. Она мужественно молчала об его уходе, дабы я не начала интересоваться положением дел, не задавала вопросов. А я задавала их. Любой бы расспрашивал мать на моём месте, но в ответ слышала лишь: «Когда ты вырастешь, ты всё поймёшь». И вот я выросла. Скоро мне будет восемнадцать лет, но я до сих пор не понимаю, почему он так резко появился в её жизни и также же резко исчез из нашей.

Я выросла с огромной дырой в груди, беззащитная и неуверенная в себе. Его больше не было рядом, и он больше не нашёптывал родителям хулиганов вещи, которые заставляли их воспитывать своих детей лучше. Я больше не ела пироги и не читала классику, я стала ненавидеть его рассказы — обида крепко держала за горло. Он просто исчез и даже не попрощался со мной. За это я не могу его простить.

И только теперь, спустя много лет, я продолжила читать книги, научилась печь яблочные пироги, ждала бабушку с мамой, чтобы угостить их, напоить чаем и учтиво расспросить о прошедшем дне, как когда-то поступал он — самый любимый нами мужчина, хозяин ветхого дома.

Глава 6. «Королева всех луж»

Уже шестнадцатое сентября. Утром мама подарила мне браслет, в качестве подарка папы на совершеннолетие — это была последняя вещь, которую отец передал перед исчезновением — гравированное украшение с удивительными и неизвестными красными камнями. Браслет идеально сел на кисть. Я почувствовала себя взрослой.