Исцеление Вечностью (СИ) - Санин Евгений Георгиевич. Страница 6

— Дай Господь, чтобы этого не случилось! — молитвенно воздохнул пресвитер и снова забеспокоился: — А не украдут ли их у вас по дороге?

— Да! — подтвердил сенатор. — Сейчас немало развелось воров, да и, говорят, разбойники кое-где пошаливают…

— Зачем разбойникам поэмы Гомера? — нашел и на это ответ Альбин. — А что касается воров… Так Клодий всегда берет с собой в дорогу самого внимательного и исполнительного раба во всем Риме и, следовательно, в мире! От него ничто и нигде не укроется! Не зря он дал ему кличку Грифон — в честь мифического стража золотых кладов!

— Ну что ж, мы принимаем твое предложение, — переглянувшись с согласно кивнувшим ему сенатором, принял, наконец, решение пресвитер. — В любом случае, у нас просто нет больше другого выбора!

Пресвитер вышел, и вскоре вернувшись с кожаным мешком, достал из него два свернутых свитка.

— Бери! — благоговейно поцеловав их, сказал он Альбину. — И помни — эти книги любой ценой должны быть сохранены для нас и всех последующих поколений. А теперь ступай. Мы помолимся за тебя…

— Да-да, конечно! — согласился старый сенатор.

А молодой всадник неожиданно засуетился и, извиняясь, сказал, что ему тоже нужно срочно идти.

Но на это никто не обратил внимания. И даже не заметил, как блеснули его глаза при виде свитков, за которые префект претория мог сделать самым богатым даже самого бедного человека…

Утренняя трапеза оказалась на редкость обильной.

Александр даже растерялся, увидев на столе пироги, блины, котлеты, многочисленные салаты…

— Только не надейтесь, что у нас так всегда! — предупредила Галина Степановна.

— Или что это мы так постарались в честь твоего приезда! — добавил отец Лев.

— Да, — объяснил, перехватив недоуменный взгляд Александра, отец Игорь. — Просто вчера мы отмечали здесь именины регента нашего церковного хора, и вот — осталось…

«Если это то, что только осталось, то что же было вчера?!» — невольно подумал Александр и с аппетитом принялся завтракать.

Очнулся он от громкого голоса отца Льва.

— Интересно, от какого слова происходит — «писатель»? — с усмешкой спросил тот и, не дожидаясь, пока Александр проглотит кусок и раскроет рот, сам же ответил: — Наверное, от слова «уписывать за обе щеки»! Ешь, ешь, — уже добродушно подложил он в тарелку гостя еще одну котлету и кусок пирога.

— Это отец Лев у нас так шутит! — засмеялась Галина Степановна. — Мы же ведь знаем, что писатель — от слова «писать».

— Да нет! Писать и на заборе можно, — сказал Александр. — Я полагаю, что писатель, прежде всего, от слова — «думать». Особенно, когда речь идет о создании книг на духовные темы.

— Не знаю, не знаю… — с сомнением покачал головой отец Лев. — Все эти знания, через книги — это для веры умом. А человеку нужна сердечная вера!

— Разумеется! — не стал спорить Александр. — Но ведь сначала нужно знать хотя бы немного о предмете веры.

— Конечно! — подхватил отец Игорь. — Тем более что люди в течение нескольких десятилетий, целых три поколения подряд были лишены всякого знания о Боге и вере! Так ты им сначала дай эти знания, пусть они пойдут в храм, а там уж Сам Господь даст им эту сердечную веру!

Отец Лев начал было говорить, что бывают случаи, когда в тяжелых жизненных ситуациях Господь сразу посылает такую веру, отец Игорь принялся возражать, что это — редчайшие исключения. И Александр, дождавшись паузы, сказал:

— А у меня вот какой случай был! Лечился я в московской больнице. В кардиологии. Со мной в палате лежал профессор медицины, светило в хирургии. Да вы, может, даже читали о нем. Доктор Арбузов. Завел я как-то с ним разговор о вере, а он мне сразу заявил, что он материалист, атеист и вообще — сколько людей оперировал, ни разу души не видел! Но тем не менее, целый месяц, пока мы с ним лежали, терпеливо слушал все, что я успел ему передать из того, что читал сам. Только на все уговоры креститься — ни в какую!

— Вот видишь! — значительно поднял палец отец Лев. — Толку-то от твоих знаний? Я думал, Калачев, что ты после монастыря тертый калач. А тебе еще самому печься и печься надо!

— Погодите, я еще не все рассказал! — остановил его Александр. — Дело в том, что в соседней палате лежал старенький священник, которого в юности благословил на жизненный путь сам преподобный Серафим Вырицкий — духовное чадо великого старца Варнавы Гефсиманского Чудотворца! Так вот он однажды всего минут пять поговорил с доктором Арбузовым, и что бы вы думали? Он крестился! У того самого батюшки! Вот что значит благодать, добавленная к первоначальным духовным знаниям!

— Да кто ж спорит? — подумав, согласился отец Лев. — Значит, и эти душеполезные книги на каком-то этапе нужны!

— Вот я и написал такой роман и хочу дать его с продолжением в нескольких номерах нашей газеты, — торжествуя, сказал Александр, решив воспользоваться моментом, чтобы сразу заручиться поддержкой добрейшего отца Игоря.

Но тот неожиданно нахмурился и с недоумением посмотрел на него.

— Роман в газете?

— Ну да! Совсем небольшой… Сокращенный вариант! — сникая, растерялся никак не ожидавший такого Александр.

— Гм-м!.. — в голосе отца Игоря прозвучало сомнение. — Не знаю, не знаю… У тебя есть лишний экземпляр?

— Да!

Александр достал из сумки папку с рукописью и протянул отцу Игорю:

— Вот, пожалуйста!..

— Хорошо, изучу на досуге!

— Да что тут изучать?!

Александр, призывая на помощь все свое красноречие, хотел еще до прочтения священником книги, доказать свою правоту.

Но благочинный вместо ответа почему-то строго предупредил, чтобы без него ни в коем случае не начинали макетировать номер и, отвернувшись к отцу Льву, стал возмущаться, что слишком медленно идет строительство воскресной школы.

Отец Лев, призывая в свидетели, а потом, когда та стала отказываться, в соучастницы этого сплошного безобразия Галину Степановну, принялся оправдываться своим громогласным голосом…

И Александр сразу почувствовал себя лишним…

Вернувшись во дворец Клодия Максима, Альбин увидел то, что и ожидал здесь увидеть: все вещи, включая и личный багаж, были уже тщательно упакованы.

— Грифон! — позвал он и велел вбежавшему рабу открыть один из сундуков и принести из библиотеки тубусы с надписью «Илиада» и «Одиссея».

— Вдруг нашему господину или мне захочется почитать что-то в дороге! — объяснил он. Хотя мог и не делать этого. Раб и так беспрекословно выполнил оба приказания.

После этого Альбин отправил его под подходящим предлогом в другую комнату и достал из отданного пресвитером кожаного мешка два бесценных свитка.

Конечно, лучше было бы, оставив начала поэм Гомера, вклеить дальше тексты священных книг. Но времени на это уже не было. Грифон мог вернуться в любое мгновенье. И он, просто поменяв содержимое тубусов, прямо в кожаном мешке положил их в сундук.

Поэмы Гомера, повертев в руках, он за ненадобностью отбросил в сторону.

Куда-то прятать их не было больше времени: в коридоре уже слышались шаги возвращавшегося Грифона.

Встретив его в дверях, Альбин приказал снова запаковывать — да понадежней! — вещи и отправился к Клодию, чтобы поторопить его с отъездом и посоветовать взять побольше кошелей с золотом на случай дорожных нужд.

По дороге он то и дело подгонял и без того мчавшего лошадей во весь опор возницу:

— Скорее! Скорее!

Клодий с удивлением посматривал на своего всегда невозмутимого и спокойного помощника, но ничего не говорил. Он знал, что Альбин не делает ничего просто так.

— Скорее! Скорее! — продолжал торопить тот.

Но как они ни спешили, все равно, как и предупреждал пресвитер, в порту уже начался тщательный осмотр всего вывозимого из Рима. Около каждого готового к отплытию корабля краснели плащи преторианцев. По палубам как никогда спешно сновали таможенники.