Свет в окошке. Земные пути. Колодезь - Логинов Святослав. Страница 26

В нихиле его встретили темнокожие египтяне и попытались обратить в рабство. Угрожая копьями, они хотели заставить высыпать деньги из кошеля, оказавшегося на перерубленной шее, но Шамашкар воспротивился и неожиданно сумел голыми руками разбросать вооружённых противников и уйти в «пустыню облаков» – так он называл про себя нихиль. Вскоре он встретил своих и узнал о смысле посмертных денег (великолепная вещь, что пожелаешь, то и сбудется! Не иначе отец богов Ашшур поделился с людьми крохой своего всемогущества).

Очень быстро он привык к новой жизни и, вернув себе железный меч, пошёл биться с египтянами, жителями Вавилона и Дамаска, с другими народами, порой вовсе неведомыми, которые оказались на удивление сильны. Враги не желали умирать от ударов, не иначе их боги тоже дали своим детям частицу всемогущества, отменив приговор Мамиту. Всякая победа немедленно оборачивалась поражением, походы требовали денег, которые почти никогда не возвращались после боёв, а новые деньги прибывали всё реже, родственники – да уязвит их печень тарантул! – вместо того чтобы день и ночь вспоминать об умерших, занимались ничтожными живыми делами, посадив воинов Ашшура на голодный паёк.

Так продолжалось до той поры, пока в заоблачном мире не появился окончивший земные дела мудрый царь Тигли.

С той давней поры, как отец богов Ашшур сотворил небо и землю из тела убитой им Тиамат, минуло множество царей, и многоучёная владычица Белет-цери устала записывать их имена. Цари являлись в облачный мир в блеске и славе, они пытались создавать царства, они требовали дани от покорённых народов и налогов от собственных подданных. Кое-кто по старой памяти даже платил, приближая своё исчезновение, а вместе с тем и гибель царства. Сами цари погибали редко, обращаясь в духов, бродящих среди развалин.

Тигли, во всём любивший новшества, не пошёл по этому пути. Конечно, он, как и его предшественники, собрал верных, но не двинулся в поход, а прежде всего выспросил каждого об удивительных особенностях загробного мира. Потом он заставил сражаться воинов перед своим лицом, обещая победителю награду и благоволение, но прежде награды проверял, насколько изменилось содержание их кошелей. Он восстановил царский полк, и впервые под сумрачным небом прозвучали слова: «Жалованье – шестьдесят монет в день». После этого Шамашкар, в кошеле которого было почти пусто, готов был на всё ради доброго царя Тигли. Но приказ, который им объявили перед началом первого похода Тиглатплассара в загробном царстве, поверг старого солдата в недоумение. Ему запретили нападать! Войско, состоящее из одних только меченосцев, вышло в путь, имея строжайший приказ: никого не убивать.

И без того, не имея прикрытия, они должны были стать лёгкой добычей вражеских лучников и пращников, но ведь им ещё было приказано не обнажать мечей, прикрываясь только щитами. А меч, уж коли он вытащен, применять только для обороны, не смея ударить врага. Кто нарушит приказ, тот останется без жалованья и вина весь месяц. Разумеется, с такими приказами победы не дождёшься. Эламиты, на которых они напали, обратили ассирийское войско в бегство. Впервые обладатели железных мечей бежали с поля боя!

Зато когда рассеянное войско собралось, обнаружилось, что у каждого, на кого обрушился оставшийся безответным вражеский удар, заметно добавилось денег в кожаном кошеле. Девять десятых прибыли забрал царь, но и того, что осталось, хватило на хорошую гулянку, где, как повелось, пили за славную победу, одержанную ассирийским войском. Хотя многие так и не избавились от удивления при виде такой победы.

На добытые деньги Тиглатплассар выстроил крепость-микдол: систему башен, связанных длинной земляной стеной. Землю для строительства пришлось творить из податливого тумана. Солдаты ворчали, но в глубине души были довольны, что ходят по твёрдому, не проваливаясь на каждом шагу, словно в дельте Евфрата. Вот где мукил аппати, занимавшиеся строительством, доказали, что не зря едят хлеб.

Остатки этого вала и сейчас видны рядом с новой крепостной стеной. Там всякий день гуляют жители раскинувшегося возле Цитадели поселения. Именно от них, а не от кочевников, которых теперь с собаками не найдёшь, охраняет Шамашкар глинобитную стену крепости.

Внутри микдола были поселены простые люди, свои и чужие, без разбору. Им царь обещал защиту и покровительство в обмен на очень небольшой ежемесячный налог. Люди, уставшие от того, что созданное ими немедленно разрушается, соглашались, тем более что денег у них было больше, чем у любого воина, ведь раб, пастух или землепашец редко когда могли нанести удар грабителю и, значит, после каждого грабежа оказывались с барышом. Дивно устроено царство мёртвых, правильно рассказывали старики, что там всё наоборот!

Когда по нихилю разнеслась весть о богатом городе, немедленно нашлись желающие его завоевать. Они приходили великими и малыми отрядами, но все ушли ни с чем. Поначалу было трудно обороняться, не ударяя мечом, а лишь отбивая удары, не нанося раны, а получая их. И всё же именно такой бой приносил победу. После двух или трёх удачных ударов враг уже ничего не мог сделать и впустую размахивал оружием, неспособным достать защитников стены. Раненые воины отходили за спины товарищей, лечить раны и подсчитывать барыши, убитые возвращались на следующий день с кошелями, полными денег, а враги уползали, не получив ни единой царапины, но лишившись всего состояния.

Когда-то, разделив страну на шестьдесят областей и вручив управление евнухам-массену (арабы называли этих людей эмирами), Тиглатплассар все заботы о процветании крошечного удела переложил на их ожиревшие плечи, сам ограничившись получением налогов и рекрутов в царское войско. Точно так же и здесь мудрый правитель открывал ворота царской крепости перед всяким, кто хочет жить мирно и согласен платить за это. При этом житель Цитадели мог кланяться любым богам, говорить на любом языке, вовсе не признавать ассирийского владычества и даже не знать о существовании владыки определяющей судьбы. Почестями и рёвом труб Тиглатплассар пресытился ещё в прежней жизни.

Когда желающих поселиться в Цитадели стало слишком много, плата была повышена, а затем поднималась ещё несколько раз, так что простой обыватель уже не мог там жить. Зато рядом со стенами появилось целое поселение, обитатели которого называли себя «живущими в мире». Как и полагается, главная опасность исходила именно оттуда: по ночам бандиты, вооружённые длинными ножами, ползли на стены, мечтая проникнуть в богатые дома жителей Цитадели. Глупцы, подобные ишаку, не знали, что стражники давно умеют видеть в темноте и разучились спать на посту. Шамашкар лишь посмеивался, глядя на старания воров. Пару раз он даже позволял себя порезать, а потом пил на вырученные деньги жёлтое финиковое вино.

Шамашкар мало задумывался о жизни, он просто брал от неё, что считал нужным: вино, женщин и войну. Война в мире серых облаков оказалась иной, чем в первой жизни, но ведь это ничего не значит. Побеждает не тот, кто первым ударил, а тот, кто победил. А он, любимец царя Тигли, непобедим, ибо могуч и вооружён отличным железным мечом. Ни медь, ни бронза не могут противостоять железу, и ничья сила не может противостоять мощи сынов Ашшура. Давно уже не появляются под крепкими стенами войска Мидии и Элама, и вечный противник Вавилон не присылает своих сынов. Все они умерли, и память о них стёрлась. Другие народы живут в городе, раскинувшемся у стен, и враги нападают уже не для того, чтобы разрушить Цитадель и ограбить жителей, но желая занять место истинных хозяев, чтобы самим охранять покой живущих.

Дважды это им удавалось, и тогда среди воинов, искони защищавших Цитадель, появлялись чужаки. Первый раз Цитадель была взята чуть ли не случайно. Римляне, грубый варварский народ, в ту пору возвысились ненадолго и, считая себя хозяевами мира, вздумали захватить власть в Цитадели. О том, что готовится нападение, было известно заранее, только слепой мог бы не заметить его, и воины уже предвкушали, как станут тратить деньги побеждённых. Нескольким воинам атакующей когорты опрометчиво позволили подняться на стену, чтобы они могли как следует потратиться в бою. Но когда на стене завязалась свалка, плебеи, собравшиеся поглазеть на кровавое зрелище, повытаскивали ножи и с криком кинулись добывать себе места наверху. Часть римлян, наученные горьким опытом недавних гладиаторских бунтов, спешно поворотила мечи против черни, так что бить их было уже нельзя. По счастью, догадливых оказалось не так много, а остальных воины Ашшура просто пошвыряли вниз, под ноги разъярённой черни. Там случился взаимный мордобой с бесцельной тратой денег. И всё же несколько кичливых римлян остались служить в гарнизоне и со временем даже перестали восприниматься чужаками.