Рыжик в капкане (СИ) - Арро Агния. Страница 5

— Нет, на машине сегодня. Погода там отвратительная. Все еще капает.

— Тогда я на такси доберусь. Не хочу, чтобы ты из-за меня опоздал.

Быстро принимаю душ, надеваю форму лицея. Белая рубашка с длинным рукавом отлично садится на подтянутый торс, застёгиваю ремень черных брюк и выбираю пару минут между жилеткой приглушенного красного цвета и таким же свитером с логотипом лицея. Если надеть свитер, можно не напяливать галстук. Выбор падает в пользу теплой, приятной на ощупь вещицы.

Вешаю на плечо рюкзак, спускаюсь в столовую. На столе меня уже ждет обещанный пирог и стакан молока.

— Как в детстве, — улыбаюсь Арине.

— Кушай, мой хороший, — проводит ладонью мне по затылку. — Он весь твой, — улыбается домработница.

— Ого! Класс!

Жмурясь от удовольствия, впиваюсь зубами в мягкую золотистую корочку еще теплого ягодного пирога. Запиваю молоком и получаю просто взрыв вкуса у себя во рту. Это уносит меня в детство, где я еще не понимал, почему Гордея отец любит больше, чем меня, но очень ждал праздников ради этого самого пирога с молоком.

Арина в нашем доме появилась как раз, когда я родился. Она начинала с обычной няньки для ненужного никому ребенка и постепенно доросла до управления всем домом, но все равно продолжает обо мне заботиться. Может это потому, что своих детей у нее так и не случилось.

— Доброе утро, Арина, — в столовой появляется отец. Смотрит, как я пью молоко, усмехается. — Кофе мне сделай, — просит женщину. — Софию кормила?

— Девочка еще спит, — Арина суетится, ставит перед хозяином чашку кофе без сливок и сахара.

— Платон, не забудь помочь сегодня Соне заказать необходимые вещи, — напоминает отец.

— У меня планы…

— Я твои планы тебе еще вчера озвучил! — тут же разражается родитель. — Человеку помощь нужна, ты понимаешь это?

— Что-то я раньше не замечал за тобой особого человеколюбия. Ты угробил ее мамашу? — меня заносит. Арина гладит по напряженной спине, стараясь успокоить.

— Уйди от него! — достается и ей. — Что ты с ним носишься, как дитем? Хватит уже. А ты следи за языком, мальчик. Мама Софии в больнице, я еще вчера тебе сказал. Сожитель ее погиб, а у женщины серьезные травмы. Она пока без сознания, но жизни ничего не угрожает. Это я узнал час назад. Ты доволен?

— Будешь лечить? — меня не трогает эта история.

— Буду. И похороны мужчины организую. Гордей мне в этом помогает. А тебе досталась задача проще. Ты ведь любишь хорошеньких девочек развлекать. Вот и займись! Только без фокусов! Узнаю, лично кастрирую.

— С хрена ли я должен тебе помогать? — не унимаюсь я.

— Потому что мы вроде как семья, — напоминает отец.

— Забавно, что ты вспомнил это слово, как только вляпался по самые уши. Из твоего рта, отец, это звучит, скорее как оскорбление.

Его кулаки сжимаются до хруста. Я технично сваливаю, пока не выхватил за то, что опять не смог сдержаться. Ну дурак же, прав старший брат. Дурак!

Глава 6. Чужой дом

София

После страшного вечера и беспокойной ночи утро в чужом доме оказалось поздним. Добрая женщина со вкусно пахнущими руками дала мне две маленькие таблетки, и я смогла немного поспать.

Состояние странное. Глаза открыты, но мне все еще чудится, что я сплю. Авария приснилась и этот дом тоже, а еще тот самый мажор, с которым мы успели встретиться до случившегося. Весь вчерашний день в целом похож на один сплошной кошмар. Надо подняться и узнать, где мама. Думать о страшном не хочется. Всеми силами гоню от себя такие мысли.

Подтягиваюсь на локтях выше. Осматриваюсь в небольшой, но вполне уютной комнате в оливковых и зеленых тонах. По бокам от двуспальной кровати стоят тумбочки со светильниками на высоких резных ножках. Тканевые абажуры приятного бежевого цвета дают мягкий свет, расползающийся по стене за спинкой кровати. В углу открытый узкий шкаф с интерьерной мелочью. Единственное окно задернуто шторой, в зеленую и бежевую полоску в тон всей комнаты. Широкий мягкий подоконник с подушками заканчивается еще одним узким шкафом, в этот раз с закрытыми дверцами.

Спускаю ноги на мягкий ковер. Босые ступни приятно утопают в пушистом ворсе, похожем на весеннюю траву. Пол подо мной немного качается. Пережидаю неприятный приступ, подхожу к окну, поднимаю, фиксирую наверху штору.

Во дворе слякотно. Дорожка, выложенная резной тротуарной плиткой, блестит от накрапывающего дождя. На высоких деревьях, выращенных строго в положенных им ландшафтным дизайнером местах от легкого, но, очевидно, холодного ветерка дрожат сухие, не успевшие опасть листья

Я плохо помню, куда меня привезли среди ночи, но даже по тому, что вижу из окна, могу оценить масштабы. Большой дом, большой двор… Где еще мог жить мажор? Явно не в деревянной бабушкиной развалюшке.

Легкое одеяло, в которое я завернулась, все время сползает с груди. Надо бы найти свою одежду. Оглядываюсь. Ее нигде нет. Подхожу к шкафу с закрытыми дверцами. Заглядываю в него. Тоже ничего. И как выйти отсюда? Мой организм жалобно ноет от желания срочно найти туалет. Закусив губу, сажусь на кровать, свесив вниз ноги.

— Ты проснулась? — в спальне появляется та самая женщина, что возилась со мной добрую половину ночи. Как же вовремя. — Сейчас — сейчас. — смеется она, видимо, прочитав все по моему жалобно скуксившемуся лицу. — Вот, возьми, должно подойти. У нас женских вещей нет в доме. Одни мальчишки. Платон помладше был, носил, — протягивает мне стопку одежды. — Переодевайся, я покажу тебе дом и накормлю завтраком.

Быстро надеваю серые спортивные штаны на мягкой резинке и свободную белую футболку. Выскакиваю из комнаты, пригладив волосы ладошкой.

Арина, так зовут эту заботливую женщину, первым делом провожает меня в санитарную комнату, расположенную недалеко от моей. Вручает мне расческу, зубную пасту, запакованную щетку и чистые полотенца. Привожу себя в порядок и возвращаюсь к ней.

— Легче? — улыбается.

— Да, спасибо. Скажите, а мама? С ней все в порядке?

— Я почти ничего не знаю. Персоналу не сильно докладывают, — гладит меня по руке. — Слышала, что она в больнице и пока без сознания. Борислав Георгиевич, хозяин дома и папа наших мальчишек, — последнее говорит с особенной теплотой, — занимается ее лечением. Не переживай. Все будет хорошо.

— А я могу к ней поехать?

— Не думаю, что сейчас в этом есть большой смысл. Могут еще и не пустить, но это ты лучше спроси у самого Борислава Георгиевича, когда он появится. А пока пойдем, я тебя покормлю и надо обработать ссадины.

— Вы говорили про мальчишек. Их здесь много? — хочется понимать масштабы бедствия.

Один мажор — это катастрофа, а если их несколько, это же вообще страшно!

— Мальчишек у нас двое. Ну как мальчишек. Это я их так называю, потому что выросли на моих глазах. Гордею недавно двадцать три исполнилось, а у Платона сегодня день рождения. Этому ежику теперь восемнадцать. Совсем большой стал.

— Почему «ежик»? — смеюсь, проходя в след за Ариной в столовую, размером со всю нашу с мамой квартиру.

— Колючий, потому что. И фыркает все время. Садись. Ты что будешь? Есть каша, творог, йогурт. Могу просто бутерброды тебе сделать. Чай, кофе, сок, молоко? — перечисляет она.

— Да я… сама могу бутерброды… — мне становится совсем неловко за такое беспокойство.

Как-то не принято у нас обслуживание. У мамы работа такая, что готовить, да и в целом, быть самостоятельной по дому я научилась довольно рано.

— Сиди. У тебя вообще постельный режим. Так что ты будешь?

— Творог, если можно. И чай, любой, — уточняю на всякий случай.

Арина ставит передо мной пиалку с зернистым отборным творогом, отдельно тарелочку со свежими ягодами. Приносит горячий чай, приборы, салфетки. И продолжает суетиться, пока я ем.

Помимо нее здесь есть повар, две женщины, которые занимаются уборкой, садовники, охрана, собаки.

После завтрака мне также ничего не дают делать. Убирают посуду, вытирают со стола. Арина приносит аптечку и обрабатывает все мои ссадины.