Вздох - Горюк Дмитрий. Страница 46

– Лиза? – вопросительно.

– Лео! – возмущённо.

– Чего так поздно? Проходи, не стой в коридоре, – раскрыл дверь парень.

– Я…

Не сомневаться!

– Я… Это, наверное, была ошибка? – просяще спросила она.

– Ты так думаешь? – лукаво улыбнулся он. И, чуть наклонившись, поцеловал девушку.

Против воли подавшись вперёд, она ответила взаимностью. Потихоньку увлекая её всё глубже в сумрак комнаты, он продолжал её целовать до тех пор, пока ей стало не хватать воздуха. Нежно опрокинув её на кровать, он отстранился и задал вопрос:

– Лиза, хочешь быть моей женой?

– Да! Да, чёрт возьми, хочу! Хочу и буду! – вскочила с кровати Лиза, чуть не скинув меня на пол, но, оглядевшись, поспешно села и прикрылась одеялом.

– Ты бы ещё дольше думала, – пробурчал я, с трудом раскрывая глаза. – Рань несусветная. Ложись спать.

Подтянув к себе девушку, я приобнял её и закрыл глаза.

Немного поёрзав и вроде как успокоившись, она тихонько зашептала, как будто нас сейчас кто-то может услышать (хотя ночной спарринг слышали, наверное, соседи всех окрестных комнат):

– Лео… Лео…

– Ну чего ещё? – зашептал я в ответ.

– Я не знаю, как это – любить. Ну, вот чтобы по-настоящему. У нас в семье принято подбирать себе пару по другим принципам, – сообщила она.

– Ну, вот как до этого любила, так и люби дальше. Это ведь было по-настоящему? – ответил я.

– Наверное. Но я не могу это просчитать, и тебя не могу просчитать. Я ведь поэтому и решилась сблизиться с тобой, чтобы изучить и разгадать этот феномен, – открыла она «страшную тайну».

– Я знаю. Не волнуйся, ругаться не буду. А любить… У каждого это по-разному, наверное. Нет какого-то единого рецепта, это невозможно просчитать. Я вот, например, с Мелиссой понял почти сразу, что люблю её, но там связь, и всё было несколько проще. С Эрикой я понял это совсем недавно – то, что люблю её не как сестру, понимаешь? А с тобой – когда увидел тебя вчера на пороге, такую злую и беззащитную. Всё по-разному, но на деле это всё любовь.

Так что не пытайся разобрать её на составляющие, а просто чувствуй как есть. Это, как мне кажется, единственный вариант любить по-настоящему, – постарался я ответить, как чувствую сам. – Но, может, я где-то ошибаюсь, и ты найдешь свой ответ, который подходит только тебе?

Лиза только плотнее прижалась ко мне, словно пытаясь спрятаться от всех проблем.

– Лео? – через какое-то время позвала она.

– Чего ещё? – спросил я, почувствовав шевеление под одеялом.

– Давай ещё, – горячо задышала она мне в грудь.

– Нам вставать через два часа, а потом, если ты не против, я хотел бы отвезти тебя домой. – По телу прошлись горячие ладошки, и я сдался: – Ну ладно, только не шуми.

Уехать мы решили после завтрака, и это, пожалуй, было ошибкой. Чувствовать спиной бесчисленные взгляды, слышать краем уха преувеличенные слухи. И это у меня ещё нет сверхчуткого носа, от столь концентрированных эмоций он у меня точно бы отключился на неопределённый срок. Даже так я чувствую зависть, гнев, желание, разочарование… и какие там стрелочки ещё впиваются мне в спину?

Ещё пару месяцев назад я бы обязательно покраснел и выказал бы себя неопытным мальцом, попытавшись хотя бы словами свести всё либо к шутке, либо к обострению конфликта. Но сейчас я лишь чуть выше приподнял подбородок и учтиво помог усесться любимой. К чёрту завистников и глупцов, как будто меня должно волновать их мнение. То ли ещё будет, дождитесь Рождества и получите как минимум ещё один повод испытать ярчайшие эмоции. Впору почувствовать себя звездой первой величины.

Недоумевающим от всеобщего неприкрытого внимания Серёже и Насте о случившемся поведала сама Лиза, даже с некоторыми излишними, прямо-таки интимными подробностями, немедленно добавленными к циркулирующим слухам. После чего девушки зашушукались между собой, а покрасневший по самую малину друг нашёл в себе силы сдержанно поздравить меня. Ведь взрослый человек, прошедший и испытавший уже достаточно, а до сих смущается подобных разговоров.

Закончив с завтраком, мы попрощались и отправились домой.

– Привет, пап! Обещание выполнено! – с ходу крикнул я, увидев отца с мамой, гуляющих под ручку по запорошенному первым снегом саду.

Оглянувшись, отец увидел нас, так же идущих рука об руку, оценил ситуацию и заметался, пытаясь найти, куда можно экстренно скрыться. Но добился лишь того, что мама чувствительно наступила ему на ногу. Мама – алмаз. Вот кто из тени управляет нашей семьёй.

– Кхм, – откашлялся он. – Сын, кажется, я запамятовал: а что ты обещал?

– Как что? – удивился я. – Мы же обещали друг другу. Я – привезти невесту из лицея, а ты – план, при котором все будут довольны.

О, это лицо – просто бальзам, пролившийся с небес на мои старые раны.

Мельком взглянув на мужа, мама придавила его каблучком ещё раз и радушно распахнула объятия:

– Лизонька, как я за тебя рада. Давай оставим мужчин и пойдём к девочкам, пусть они поговорят о своём, а мы – о своём. И не беспокойся, – приобняла она девушку, – я действительно за тебя рада. Ты ведь действительно любишь Леонида?

Напрягшиеся родители дождались ответа и стали куда как спокойнее. Ну да, обмануть их обоняние практически невозможно.

– И опять ты меня удивил, – поделился отец, наполняя стакан коньяком. В этот момент снизу что-то ощутимо грохнуло. – Ну, совет да любовь, и всё такое, – пробормотал он и, не чокаясь, залпом выпил.

– Ты меня что, помянуть вздумал? – возмутился я. Откуда-то сбоку донёсся пронзительный визг, а я, на всякий случай звякнув по пустому стакану отца, приложился к своему. – Дверь-то выдержит?

– Обижаешь. Мы тут неделю просидеть можем и выйти свеженькими. Придётся, правда, на консервах посидеть, но на что не пойдёшь ради спасения родной крови.

– Основательный подход, – восхитился я, рассматривая ящик, выпнутый из-за стола. – Раньше же там ничего не было?

– Ну, я после определённых событий решил подстраховаться. – Видя, что я ничего не понял, он пояснил: – Эрика в последнее время становится всё больше похожей на мать, так что вот, издержки, так сказать.

– Так мама же всегда спокойная и собранная, – удивился я, почувствовав, как дом сотрясся полностью.

– Ну, после второго ребёнка, в принципе, можешь ожидать таких изменений, – сказал отец и хихикнул.

А меня как пыльным мешком ударило. Это что же… Это что же получается… Я закашлялся.

– Не трусь, – расшифровал мои конвульсивные подёргивания отец и ободряюще похлопал по спине. – До Рождества ещё есть время, да и дети, они же не сразу появляются, так что можешь особо не торопиться. Поначалу, конечно, это та ещё морока, но ничего смертельного. Хотя совсем вылетело из головы: у тебя же всё в троекратном размере. – Он не сдержался и рассмеялся. – Ну, давай по последней. Твои вроде как подуспокоились.

Три растрёпанные и раскрасневшиеся девушки спокойно пили чай в гостиной. И что удивило, даже Мелисса выглядела так, будто участвовала в смертельной схватке. Милая моя, ты же всегда была за добро и мир. Повернув голову на звук открывшейся двери, они хищно и чересчур синхронно улыбнулись, а я понял, что немыслимым образом отец исчез, заперев дверь.

Это ловушка! И сейчас меня, по-видимому, будут убивать самым жестоким образом.

Приготовившись отбиваться всеми доступными способами, я встал было в стойку, но был сметён и повержен превосходящей силой противника – отрядом сладких губ, батальоном цепких рук и армадой слёз, сломивших моё сопротивление окончательно.

«Ну, с другой стороны, это можно назвать семейной победой, что гораздо ценнее побед на любом другом фронте», – подумалось мне, пока меня обвивали, не давая пошевелиться, три дорвавшиеся до сметаны кошки.

Жизнь вошла в колею. Мы с Лизой каждые выходные ездили домой. Делать из наших отношений какой-то секрет – ну, в этом по большому счёту не было смысла. Зачем? Был непростой момент, связанный с тем, что после бракосочетания ей придётся отказаться от собственной фамилии, но тут мы, посовещавшись, решили поступить так же, как с Мелиссой, и объединить их. Будет Лиза после свадьбы Кошкиной-Фёдоровой, и эта фамилия в таком виде передастся дальше через детей.