Маска Димитриоса - Амблер (Эмблер) Эрик. Страница 35

— Я думаю, — сказал мистер Питерс, когда они подошли к дому, где он жил, — перед отъездом мне надо продать эти дома. В конце концов любая собственность должна приносить доход.

— Вероятно, покупатель на них не скоро найдётся? Согласитесь, вид отсюда довольно скучный?

— Ну, из окон смотреть совсем не обязательно. Если их отремонтировать, то получатся прекрасные жилые дома.

Они начали подниматься по лестнице. На площадке второго этажа мистер Питерс остановился, чтобы перевести дух, и достал из кармана ключи. Потом они опять пошли вверх.

Он открыл ключом дверь, включил свет и сразу прошёл к большому дивану. Достав из кармана свёрток, развязал бечёвку и вытащил из пачки десятка два банкнот. Он держал их в руке, словно веер, и улыбался, как мальчишка, которому дали на мороженое.

— Вот он, миллион, перед вами! Вы когда-нибудь видели столько денег? Это же пять тысяч фунтов на ваши деньги! — Он встал. — Но давайте начнём праздновать наш успех. Раздевайтесь, а я пойду принесу шампанское. Я думаю, оно вам понравится. Льда, конечно, нет, но я поставил его в ведро с холодной водой — мне кажется, оно не успело нагреться.

Он пошёл к занавесу. Латимер отвернулся, чтобы снять пальто, а когда повернулся, то увидел, что мистер Питерс как вкопанный застыл перед занавесом.

У Латимера было такое ощущение, что кровь от лица отхлынула куда-то вниз, к ногам, и мозг стал удивительно пустым и лёгким. В то же время грудную клетку опоясал стальной обруч, нестерпимо сжимавший сердце и лёгкие. Он думал, что закричит, но пропал голос, и он только бессмысленно таращил глаза.

Мистер Питерс, все так же стоя спиной к Латимеру, поднял руки, и из-за занавеса вышел Димитриос с револьвером в руке.

Димитриос сделал шаг вперёд и чуть в сторону, так, чтобы держать одновременно под прицелом и Латимера, и мистера Питерса. Латимер уронил пальто и поднял руки.

— Мне кажется, — сказал Димитриос, подняв презрительно брови, — вы не очень-то рады видеть меня здесь, Петерсен. Или, быть может, вам больше нравится Кель?

Мистер Питерс молчал. Латимер видел, как у того ходит вниз-вверх кадык, словно он пытается что-то проглотить и никак не может.

Карие глаза остановились теперь на Латимере.

— Я рад, что англичанин тоже здесь оказался. А то бы мне пришлось заставить вас, Петерсен, назвать его имя и адрес. Итак, месье Смит, теперь вы как на ладони. Вместе со своим компаньоном, Петерсеном. Я всегда говорил вам, Петерсен, что вас погубит хитроумие. Помните, мы привезли гроб из Салоников? Вам бы следовало знать, что хитроумие не может заменить ум. И вы могли подумать, что сможете обмануть меня? — Он презрительно усмехнулся. — Бедняга Димитриос будет думать, что я, Петерсен, как всякий шантажист, обязательно вернусь, чтобы ещё попросить денег. Я, хитрый Петерсен, постараюсь убедить его в этом, но на самом деле это будет чистой воды блеф, а я, хитрый Петерсен, поступлю совсем наоборот — получу деньги и исчезну. Бедняга Димитриос так непроходимо глуп, что не сможет догадаться, что купивший эти три развалюхи Кель не кто иной, как хитроумный Петерсен. Только такому дураку, как вы, Петерсен, не было известно, что эти дома пустовали в течение нескольких лет до того, как я купил их на ваше имя.

Он вдруг замолчал, и Латимер заметил, что он прищурился и на его жёлтом лице выступили желваки. Латимер знал, что сейчас он выстрелит. Его сердце билось так сильно, что ему казалось, что его слышно в другом конце комнаты.

— Бросьте деньги, Петерсен, — приказал Димитриос.

Свёрток упал на пол, и банкноты веером покрыли ковёр.

Димитриос поднял пистолет.

Латимеру вдруг показалось: только теперь мистер Питерс понял, что происходит что-то непоправимое, что-то совершенно невозможное, потому что тот закричал:

— Нет! Нет! Вы должны…

Димитриос выстрелил, потом выстрелил ещё раз, и Латимер услышал отвратительный звук вошедшей в тело пули.

Мистер Питерс издал звук, похожий не то на икоту, не то на отрыжку; колени его подогнулись, и он упал лицом вперёд.

— Теперь вы, — сказал Димитриос, обращаясь к Латимеру.

И в этот момент Латимер прыгнул. Конечно, прыжок был вызван жаждой жить, но ни за что на свете он не смог бы объяснить, почему он прыгнул вперёд, на направленный на него револьвер Димитриоса. Жизнь ему спас свёрнутый ковёр, за который он зацепился. Он упал на пол, и потому пуля прошла у него над головой. Выхлопные газы опалили его шевелюру, он на какую-то долю секунды потерял рассудок, но остался жив.

И когда Латимер понял это, он бросился на Димитриоса, схватил его за горло, и они повалились на пол. Димитриос тоже пытался душить его. Потом, как человек опытный, ударил Латимера коленом в живот и откатился в сторону. Пистолет лежал теперь на полу, и задыхающийся Латимер видел, как Димитриос ползёт к нему. Латимер схватил стоявший на низеньком деревянном столике медный марокканский поднос и метнул его обеими руками в Димитриоса. Поднос ударил Димитриоса по голове, но тот все ещё продолжал ползти к револьверу, и тогда Латимер со всей силой обрушил на него деревянный столик. Столик ударил Димитриоса по плечу и по шее, он упал ничком на пол. Латимер, вскочив с пола, схватил револьвер и, прислонясь к стене, задыхаясь, хватал ртом воздух, держа палец на спусковом крючке.

Димитриос, белый, как бумага, поднялся с пола и шагнул к Латимеру.

— Ещё один шаг, и я стреляю, — сказал Латимер, поднимая револьвер.

Димитриос остановился. Он не сводил глаз с Латимера. Его седые волосы были растрёпаны, шарф вылез из-под пальто и болтался на шее, и все-таки он был страшен. Дыхание вроде бы возвращалось к Латимеру, но колени по-прежнему дрожали, в ушах что-то гудело и звенело, и он боялся, что от запаха выхлопных газов его вырвет. Ужасно было то, что Латимер не знал, как ему теперь поступить.

— Ещё один шаг, и я стреляю, — повторил он.

Он видел, как взгляд Димитриоса упал на рассыпанные по полу банкноты и потом остановился на нем.

— Что собираетесь делать? — внезапно спросил Димитриос. — Если придёт полиция, и вы, и я окажемся в дурацком положении. Если вы убьёте меня, то получите миллион, а если отпустите, то — ещё один. И это для вас гораздо лучше.

Латимер его почти не слушал. Краем глаза он увидел, что мистер Питерс, каким-то образом доползший за это время до дивана, где лежало его пальто, сидел теперь, прислонясь спиной к дивану, закрыв глаза. Он со свистом дышал ртом, в горле его что-то булькало. Одна из пуль вырвала кусок мяса из шеи, и из раны на грудь обильно текла кровь. Другая пуля пробила ему грудь, и поверх пиджака расплылось небольшое пятно ярко-пурпурного цвета. Губы его начали двигаться — он, видимо, хотел что-то сказать.

Держа Димитриоса на прицеле, Латимер приблизился к мистеру Питерсу.

— Как вы себя чувствуете?

Уже произнеся эту фразу, он вдруг осознал всю глупость сказанного.

— Пистолет, — еле слышно бормотал Питерс, — дайте мне мой пистолет. В пальто.

Губы его продолжали двигаться, но уже ничего не было слышно. Латимер начал рыться левой рукой в карманах пальто мистера Питерса. Димитриос наблюдал за ними, отвратительно улыбаясь. Наконец, Латимер достал пистолет и передал его мистеру Питерсу. Тот схватил его обеими руками, и тотчас послышался щелчок — он снял его с предохранителя.

— Теперь, — пробормотал он, — идите в полицию.

— Не может быть, чтобы никто не слыхал выстрелы, — сказал Латимер мягко, — полиция сейчас придёт.

— Ей нас не найти, — прошептал мистер Питерс. — Ступайте.

Латимер не знал, что делать. Скорей всего мистер Питерс прав: дома эти зажаты между глухих стен, и выстрелы может услышать только человек, случайно оказавшийся в этот момент у входа в тупик.

— Хорошо, — сказал он. — Где тут телефон?

— Нет телефона…

— Но…

Что же все-таки делать? Ведь пока найдёшь полицейского, пройдёт минут двадцать. Как быть с раненым? Как быть с Димитриосом? По крайней мере ясно — надо немедленно найти доктора. Да и Димитриоса нужно как можно скорее посадить под замок. Наверно, его мысли передались Димитриосу. Он не отрываясь смотрел теперь на люгер, который мистер Питерс положил на согнутую коленку. Кровь из раны на шее заливала ему грудь.