Колумбарий - Подольский Александр. Страница 63

Дышать становилось тяжелее. В кармане пиликнуло уведомление, но сейчас было не до этого. Я вернулся к машине, швырнул мобильник в салон, скинул куртку и достал биту из-под водительского кресла.

Девушка напоминала вросший в землю столб. Она не попыталась увернуться от удара – только выронила сумочку и рухнула на снег. Молча, даже не вскрикнув.

– Что под коробкой, сука?!

Что есть мочи я охаживал ее битой и кричал. В свете фар плясали снежинки, брызгала кровь. Я переломал девушке все конечности, разодрал одежду, кожу… но гребаная коробка не поддавалась. Человеческий череп давно бы раскололся, не выдержал бы и шлем. У коробки помялись углы, появились трещинки на картоне. И все. Она даже не сплющилась, словно под ней была не голова хрупкой девушки, а бетонный блок.

– Что это за срань?!

Я вытащил из кармана нож и сел на девушку верхом. Стал дырявить картон, рубить, полосовать. Лезвие входило с огромным трудом, в местах ударов расцветали кровавые пузыри, пятна. Нож застревал в коробке, в мясе, в гигантской голове. Я пихал лезвие в щели и пытался разодрать их, помогал себе пальцами, зубами. Коробка не рвалась. Сквозь красную кашицу из-под картона на меня смотрели безумные глаза.

Взвыв от бессилия, я поднялся. Голова кружилась, тошнило. Силуэт машины качало из стороны в сторону.

– Сейчас, мразь такая… Сейчас…

Я доковылял до багажника и немного отдышался. Внутри лежала канистра с бензином. Огонь поможет, огонь сделает все как надо. Я поднял крышку… и закричал. Стройная фигура, пальто, сапожки, коробка на голове.

– Что…

Вывалив тело на снег, я упал рядом на колени. Джинсы и трусики девушки были спущены, на бедрах запеклась кровь. Пальто той же модели, что и у первой, но без дырочек-шрамов. На шее – полоса от ремня.

– Откуда?..

Я помнил, что выбросил труп удавленной девушки в канаву у мукомольного завода. Это случилось год назад, перед Рождеством. Была зима, точно такая же зима, как сейчас. Разве я мог перепутать?

В голове что-то хрустнуло, словно под тяжелым сапогом проломился наст. Налетел снег, перемешивая вчера-сегодня-завтра, стирая границы.

Коробка поддалась, но теперь я не хотел ее снимать. По щекам бежали слезы, пар изо рта смешивался с дыханием выхлопной трубы. Тормозные огни окрашивали все вокруг бурым.

Я пытался вспомнить, какой сегодня день. Ведь в один из ближайших дней я должен был…

Прыснул свет фар, я зажмурился. По ряду ехала машина.

В голове стучали мысли, образы, вспышки узнавания, словно самые яркие кадры из фильма, которые собрали в один ролик. Жизнь длиной в пару минут.

Машина остановилась, скрипнул снег. Открылась дверца. Из салона послышалась музыка, зазвучали голоса.

– Мужик, ты… ты чего это там? – спросили из темноты.

Я отбросил нож, которым изрезал девушку в канаве мукомольного завода. Не изнасилованную, а другую, очень похожую. В таком же пальто. Они будто слились в моей памяти. И когда все это случилось?..

– Мужик…

Я умыл лицо снегом и крикнул, едва выговаривая слова:

– На н-них были ко… коробки!

Несколько минут я слушал удары собственного сердца и удивлялся, как же они похожи на стук колес поезда. Дверца захлопнулась. Огни поползли назад.

Я медленно снял с головы девушки коробку и прижал к себе мертвое тело так сильно, как только мог. Заревел в голос, проклиная черные небеса, снегопад и зиму, которая не была никакой союзницей. Она наводила морок.

Как побитая дворняга, я пополз к первой девушке, расколотой на части, разорванной. Выдернул из кровавого крошева лоскуты картона, будто бы лепестки из цветка. Любит, не любит… Вытер слезы и из последних сил прошептал:

– Это кто-то другой… они снимают… шутки такие делают…

Нужно было покурить, хоть как-то прочистить мозги. Я искал зажигалку в кармане и нашарил ключ от гаража. Теперь, конечно же, я его узнавал. Пелена сползала медленно и больно. В другом кармане нашлась открытка с поздравлениями от бывшей жены.

Сил не осталось.

Самый правильный пассажир никогда не заподозрит неладное. Потому что он хорошо вас знает. Он может быть вашим соседом интеллигентного вида или сыном любовницы. Убить такого человека проще простого, но последствия могут оказаться гораздо серьезнее, чем обычно. Это слишком опасно. Поэтому трогать самых правильных пассажиров нужно только в крайних случаях.

Я открыл ворота и загнал машину в гараж. Мотор глушить не стал. Нашел шланг, вставил один конец в выхлопную трубу, а второй через окно опустил в салон. Поднял все стекла и расплылся по сиденью. Но что-то мешало. Я привстал и вытащил из-под пятой точки телефон. Десяток пропущенных вызовов от бывшей жены, горстка сообщений.

«Девочки доехали, все нормально? Что-то не отвечают».

«Ау!»

«Перезвоните, волнуюсь».

Резь в глазах стала невыносимой. Задыхаясь, я разглядывал родной гараж сквозь мутную пелену. Старые покрышки, коловорот, удочки… и коробка на верстаке.

Я вывалился из машины, подошел к верстаку и трясущимися руками сорвал скотч. Из коробки дохнуло пылью и воспоминаниями. Внутри лежали стеклянные шары, гирлянды, новогодние игрушки. Утерев нос, я грустно рассмеялся. Взял коробку и вышел на улицу.

На снегу лежало два мертвых тела, а коробка была всего одна. Та, что у меня в руках. В ней умещалось наше прошлое, те времена, когда все было по-другому. Когда Новый год был любимым семейным праздником.

В ряд сворачивали тени, фары, переливались разноцветьем мигалки. Снег потихоньку заметал кровавые следы. Я сидел рядом с трупами и доставал новогодние украшения из коробки. Елки рядом не было, но нарядить можно что угодно. Да хотя бы меня.

У дочек это всегда получалось прекрасно.

Соль

Сумерки вылезали прямо из грозовых туч, медленно опускаясь на белую пустыню. Силуэты гор кутались в мутной дымке, которая заволакивала небо. Усиливался ветер. Он метался между соляных пирамидок и уносился вдаль по высохшему озеру. Если днем тут стояла настоящая жара, то сейчас Инге пришлось застегнуть куртку до горла и накинуть капюшон.

Вдалеке исчезала пара внедорожников. С каждым днем туристов становилось все меньше, словно они что-то чувствовали. Инга подумала, что скоро не останется вообще ни единой живой души. Никого, кроме призраков, заблудившихся здесь, на высоте трех с половиной тысяч метров над уровнем моря. И кроме соли, которая сейчас хрустела под ногами и царапала подошвы кроссовок.

Боливия давно значилась у Инги в списке обязательных к посещению мест, а тут еще и подвернулся отличный вариант с велопробегом по странам Южной Америки. Упустить такую возможность девушка никак не могла. Имея в Питере сеть салонов красоты, дела у которой шли на удивление хорошо, она при первой же возможности старалась вырваться из городской суматохи, ведь только путешествия не давали ей утонуть в сером круговороте будней мегаполиса. Причем маршруты Инга выбирала самые необычные и далекие от стандартных туристических направлений. Ее не привлекали экскурсии и лекции по истории стран, она наслаждалась жизнью и свободой, путешествуя по интересным именно ей местам, не завися от составленных заранее программ, гидов и толп зевак, которым и из отеля порой лень выходить.

– А что там, в Боливии этой? – с изумлением спросила тогда Аня. – Грязища да беднота? Чего ты там смотреть-то собралась?

– Да много чего, – улыбнулась сестре Инга. – Но в первую очередь Салар де Уюни.

– А если по-русски?

– Солончак Уюни. Крупнейший в мире, между прочим. Проще говоря, высохшее соляное озеро здоровенных размеров. Место, похожее на бесконечную пустыню из соли, которое под любым слоем воды сразу превращается в нечто волшебное.

– Звучит любопытно, но все равно лучше куда-нибудь на море, – произнесла Аня. – Хотя расскажи-ка еще что-нибудь, может, и я с тобой напрошусь по этой пустыне побродить.

– Да кто тебя возьмет! – шутливо сказала Инга.

– Эх ты, а еще и сестра… – Они обе понимали, что стоит Ане попросить, и Инга не откажет. Слишком велика была связь между девушками, несмотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте. – Рассказывай давай! Должна же ты мне подарок на совершеннолетие организовать. Магнитиками в этот раз не отделаешься!