Его исключение (СИ) - Лонган Мари. Страница 41

Разрядка близка у нее. Дразню подушечками пальцев набухшую точку.

Марта просто интуитивно продолжает покачиваться, содрогаясь, притягивая мое лицо к груди. Волосы повисли и не рассмотреть скрытой радости на лице.

— Мне мало, ещё хочу, — закусывает нижнюю губу, всхлипывая и царапая кожу на моей груди. Как маленькая, требующая очередной шарик мороженого. Поправляю ее волосы, всматриваясь в глаза, покрытые поволокой.

— Мне тоже, — довольный шлепаю пятерней по упругой тяжести, заставляя ее привстать. — Упрись в сиденье, — разворачиваю под углом.

Рывком стягиваю остатки плавок и швыряю к своим. Пристраиваюсь поудобнее, член подрагивает между ее ног, скользя по смазке. Колени в траве испачкались в грязи, а я наслаждаюсь шикардосной попкой, оглаживая ее.

— Пожалуйста, — протяжно воет. — Это просто пытка, черт, — утыкается лицом в сиденье и мычащим голосом произносит. — Войди в меня.

Дико возбуждает этот вид сзади. Набухшая и блестящая киска, с которой стекает тягучая смазка с увесистой каплей на конце. Собираю по спирали эту прозрачную нить на палец и пристраиваю к тугому кольцу.

— Игнат, — всполошилась, приподняв голову.

— Там у тебя ещё никого не было? — заведомо ликую.

— Нет, — опасливо отвечает.

Слегка надавливаю колечко и погружаю палец. Одновременно вхожу в нее.

— А.А.А-а-а, — издает горловые звуки, когда я синхронно проталкиваю сантиметр за сантиметром везде.

— Нравится?

— Ооочень! — выкрикивает и тянет буквы неправильная, но единственная хозяйка моего члена.

Усиливаю амплитуду давления, двигаюсь с оттяжкой, отгоняя мошкару. Не заметил, как дождь закончился и проглядывает солнце.

— Не хочу, чтобы кто-то ещё имел твое сердце, целовал твои губы или был причиной улыбки. Это мое место уже, — тяну на себя, наматывая на кулак ее волосы.

— Потом повторишь, а то с каждым толчком у меня вспышки и провалы в памяти, — откидывается на плечо.

— Угу, зажал путешественницу во времени, — носом зарываюсь в облако пепельных волос.

— Надо будет таблетку выпить, — собирает осколки рассудка.

— Детей хочу от тебя.

Обвожу по контуру губы, надавливая на зубы, запускаю ей в рот два пальца. У нее ресницы подрагивают от удовольствия.

— Обалденно, — кайфует и паутинка слюны стекает по подбородку.

Я как индийское божество многорукое, ей нравится везде и помногу раз.

— Сосать нравится, — коварно констатирую.

— Агх, — сглатывает, забирая мои пальцы глубоко в горло.

— Ну, я тебя займу, резкая.

Жёсткий финальный толчок, заполняю ее плотно, содрогаясь.

— До чего это превосходно, — закатывает глаза.

— Забудь про колеса, — рычу отрывистое решение наотмашь.

Сжимаю шею, провожу кончиком языка по позвонкам и выкручиваю сосок.

— Перестань меня воспламенять, — глубоко дышит плутовка. — Дурь почти выбил, спесь на очереди, — манерно добавляет, расплываясь в улыбке.

Ненасытная хитрая чертовка.

Приворожила.

А я и рад прорастать и пропадать в ней.

Глава 41

— Ничего не планируй сегодня, — поцелуй в щеку на прощание от Игната, это так по-семейному. — Вечером тебя ждёт сюрприз. Будь нарядной.

Пролетел месяц. Не выпускал меня из объятий нежный и ласковый зверь. Я начинаю верить, что у нас все всерьез. И какой же глупой была, когда в настырности не распознала чувств.

— Эта какая порция, Марта?

Смотрю на тарелку, где красуется маринованный помидорчик. Невинно развожу руками, собирая губами сок с пальцев.

— Последняя, — невинно делаю брови домиком. — Сегодня обещали дождь? А то на сон клонит, — зевнула в ладони.

— Ясно и жарко. Середина лета, Марта, — забирает пиджак со спинки стула. — Погода дожди решила оставить для осени, — целует в макушку, обняв за плечи, пока я поглощаю дополнительную порцию.

Аппетит разыгрался. Любовь с Игнатом отнимает много сил. Такая приятная усталость.

Отдернула занавеску и уставилась на него в окно. Такой большой, грозный, но в постели послушный моим фантазиям.

Ручной.

Прикрыла глаза и усмехнулась его попыткам угодить. Его языку, который виртуозно доводит меня до пика, а потом снова и снова, пока я не сбегу от него в ванную.

А он догонит и закружит до беспамятства в сильных руках, зацеловывая каждый миллиметр влажной кожи, прижав к стене. Под напором требовательных губ растворяюсь сахаром в слишком горячем мужчине.

День проходит в суете и подготовке к загадочному торжеству. Заранее нарядилась и вышла в гостиную.

На диване сидят и пьют чай пожилая женщина с молодой девушкой. Она была на выставке, когда я в наглую залезла в карман пиджака Игната.

— Очередная прошмандовка, — фыркнула с брезгливостью вместо приветствия, отхлебнув с чашки. — Когда ваш шалавский род выродится? — смерила пренебрежительным взглядом. — Потрёпанная ондатра. Бродячая падальщица. Таких как ты за версту чую. Гулящих и грязных. У Гасконца долго не задерживались, а у Игната и подавно, — осклабилась на свою речь. — Раньше себе он не позволял в дом такое забродившее таскать для здоровья. Шапито выходного дня, — в голос рассмеялась. — А это Азалия, его невеста, чистая и благородная, — превознесла рядом сидящую понурую и хрупкую девушку. — Вот за таких замуж идут, а такими как ты пользуются для слива.

В силу профессии журналиста привыкла к подобным выпадам, но сейчас это ранило значительно. Признание Игната, венчание не укладываются в рациональное поведение этой женщины. Он же не мог меня обмануть?!

— Марта, — любезно представилась.

— Начхать какая у тебя кличка, — с раздражением отрезала.

В руках вибрирует телефон. Текстовое сообщение. Отвлекаюсь. Лезу смотреть.

— Новый клиент обыскался? — язвительно предполагает.

"Я знаю, кто убил родителей Факира, приезжай поскорее". Адрес гостиницы есть, а владелец номера не известен.

— Нет. Правда выходит наружу, — забираю сумку и ускоряюсь к выходу.

— Попутного ветра в зад! Если попытаешься вернуться сюда, то узнаешь, что такое ад.

Игнорирую ядовитые обращения, ведь сейчас важна информация, за которой Игнат охотится долгое время. Отказываюсь верить, что здесь замешаны Рождественские.

В такси меня укачивает. Обжорству бой. Хотя, если собрать все признаки плохого самочувствия, то причина может быть в другом. Включаю гаджет и смотрю женский календарь. Понимаю, что задержка существенная.

По пути заезжаю в аптеку, прикупаю тесты на беременность.

Выхожу из такси и осматриваю здание. Никто не стоит возле гостиницы, не ждёт. Взбежала по ступенькам и очутилась в светлом холле.

— Журналистка, — зовёт меня сладкий, весёлый и пьяный голос.

Ник в шубе, печатках, цепях и с бутылкой вина развалился на диване. Его не узнать. Небритый. Искусственный мех на голый торс.

— Ты ко мне приехала? Скажи, что ко мне, — безобразно ноет. — Уже пару месяцев я никому не нужен, не нужен собственной жене. К Арону ушла. Вот, прям как тебя Игнат силой уволок, так и ее. Кстати, как ты? До сих пор с ним? — вскидывает осоловелый взгляд.

— Да, — признаю, что я не одна, а в отношениях. — Тебе нельзя алкоголь, операция недавно была, — тянусь осмотреть, когда последний раз менялась повязка.

— Подожди, — выставляет бутылку вперёд, останавливая меня. — Он же силком?

— Силком, а стал милком, — пожимаю плечами.

— Как? — поражается. — Я давал столько свободы, а надо было жестить получается, — задумчиво трёт подбородок.

— Ник, это ты мне писал? — нервничаю из-за сообщения и случайной встречи с ним.

— Нет, — икает.

— Ничего не понимаю, кто-то прислал мне сообщение, что ждёт в этой гостинице. У него есть информация…

— Вам в таком состоянии лучше подняться в номер, — подходит к нам администратор с охраной.

Гроза кинофестивалей ставит криво бутылку на стол, опирается на нее, та скользит ребром дна, опрокидывается, укатываясь к ресепшену, оставляя бордовую дорожку.