Завещание на любовь (СИ) - Эдвардс Миринда. Страница 47

— Она была девственницей, когда ты ее трахнул? — вопрос чудовищный.

Никто не имеет право спрашивать о таком. Не хочу отвечать, зато блевать меня тянет. Однако выбора нет, и я выдавливаю из себя:

— Да.

Я подчиняюсь, как мелкая забитая шавка. Я словно вновь оказался в том подвале, где был вынужден вести себя так, как хотел отец. Безропотный, слабый и жалкий мальчик. Сколько раз клялся, что никогда снова не опущусь до такого, и облажался. Ради Мередит я готов опозорить и себя, и ее, и свою фамилию. Так я себя хоть немного успокаиваю.

— И какого было лишить эту сучку единственного чистого, что у нее было? Ты наслаждался, пока вставлял мелкой девчонке, думая о ее матери? — второй вопрос становится еще хуже.

Преступник не первый, кто спросил об этом. Сьюзен — последнее, о чем я думал, занимаясь любовью с Мередит. Признаюсь, что в наш первый раз, когда Мер сказала, что не хочет оставаться одна, я увидел лицо ее матери. Но не вместо дорогой мне девушки. Призрак Сьюзен встал у изголовья и смотрел на меня с мольбой. Она была точно такой, какой я ее запомнил: волосы цвета пляжного песка собраны лентой на затылке, руки и ноги подтянуты из-за регулярных тренировок, выпирающий животик, свидетельствующий о беременности. Не знаю, игра подсознания была для того, чтобы я остановился или наоборот продолжил.

— Я думал только о Мередит, — шиплю я. — Дай ей трубку!

Незнакомец цокает, и по этому звуку легко понять, что это намек. Я должен заткнуться.

— Ты нарушаешь правила, Маркус, — вряд ли он из тех, кто предупреждает. Не сомневаюсь, я получу наказание. — Я меняю нашу игру и добавляю нового участника. Зови Кайла, пусть щенок послушает нас.

— Он не имеет к этому отношения, сукин сын! — рычу, как раненый зверь. Подбитый волк на дороге — вот кто я.

— Он Монтгомери, а значит замешан с самого рождения, — усмехается похититель. — Не волнуйся, я не расскажу ему ваш грязный секрет. Вряд ли мальчик знает, что происходит у него под боком.

Я молчу. Одно лишнее слово — я лишусь не только Мер, но и Кайла. Если он испытвает к Мередит чувства, то не простит мне этого. Но пусть лучше оба будут живы, а сын возненавидит меня, чем кто-то из них пострадает.

— Советую быстрее его позвать, потому как я отлично стреляю даже в темноте, а твоя подружка у меня на мушке, — преступнику скучно. — Мозги будут сочетаться с ее белокурыми волосами.

Едва сдерживаю рвотный позыв и желание заорать. Вместо этого я выключаю микрофон, ставлю телефон на громкую связь и зову Кайла. Мои руки трясутся, легкие сдавлены, словно у меня сорокалетний опыт курения, а сердце разрывается. Голос срывается на имени сына. Кайл приходит на кухню, зевая. Он не спал и все еще ждал Мередит. Увидев мою бледную физиономию, он спрашивает:

— Что с Мер?

В горле пересохло. Пытаюсь протянуть руку, чтобы подготовить Кайла, но не могу преодолеть свои страх и боль. Впервые за долгое время я думаю о себе больше, чем о названом сыне, чью жизнь я поставил на первое место много лет назад.

— Мередит в опасности, — мой голос надламывается. — Человек на проводе угрожает убить ее, если я не отвечу на его вопросы. Он…

Из динамиков издается мое имя, а следом идет очередная угроза:

— Могу предложить еще один вариант: пуля в сердце. Немного драматично, не думаешь?

Глаза Кайла округляются. Лицо бледнеет за секунду. Он хватается за столешницу, удерживая равновесие. Одними губами он спрашивает, что происходит, но вместо ответа я включаю микрофон и говорю в трубку:

— Кайл здесь.

Я мог бы попросить его позвонить копам, чтобы те услышали разговор и все угрозы незнакомца. Но этого нельзя допустить, потому что завтра же я могу оказаться в тюрьме, Кайл — без гроша на улице, а Мередит — в гробу, в семейном склепе Ван дер Мееров, где лежат ее дедушка и бабушка.

— Здравствуй, щенок. Я рад нашему знакомству, — скрипучий голос модулятора звучит немного по-другому. Сейчас он словно больше заинтересован в разговоре. — Вернемся к игре, грешник. Зачем ты заплатил сенатору Льюису и Россу Кингу?

Вот и опасения подтверждаются. Этот подонок знает все. Не могу взглянуть на Кайла, так как просто не хочу видеть его лицо, когда он поймет, что все наше семейство прогнило. Отец был фанатиком и убийцей, брат сбежал и обрек меня на все страдания, а мать закрывала на все глаза, пока не запахло жаренным. Она допустила побег моего брата, позволяла совершать все зверства, а развелась лишь потому, что поняла, что и ей может достаться. О нас с братом она никогда не думала. Жаль, я поздно осознал это и оплакивал ее.

— Чтобы закрыть долги отца, — начинаю я. — Он и его дружок по шизофрении убили пятерых управляющих компании Кингов, в том числе и Лукаса Кинга. Квентин был причастен к взрыву его компании, и Росс Кинг начал угрожать мне и моему племяннику. Сенатор был в курсе некоторых дел, закрывал на них глаза, но все же было рискованно оставлять его с открытым ртом.

— Разве они не были правы? Разве эти нелюди не заслуживали своей доли? — вопрос скорее риторический, потому что сволочь не дает мне времени ответить и продолжает: — Как и Мередит Ван дер Меер, они заслуживают всего ужасного. Прелюбодеи, лжецы, алчные мелкие людишки, возомнившие себя богами. Мередит такая же грязная и отвратная. От нее разит предательством. Я могу избавить вас обоих от этой угрозы и убить ее. Для фотографий в прессе лучше оставить ее лицо в целости, не так ли? Но я могу вытащить из нее все запачканные в грехах органы и кровь. Пусть хоть немного она очистится.

— Не тронь ее! — Кайл рявкает быстрее, чем я успеваю его заткнуть. Сердце замирает, а рука тянется, чтобы закрыть рот племяннику.

Мы стоим на краю, опасно сейчас делать что-то, что разозлит его или ее. Подчинение — наш путь к спасению Мередит. Кайл не понимает этого, и я не могу его винить.

— Хм, а у щенка уже прорезались зубки? — дикий смех из-за модулятора кажется не просто жутким, а дьявольским. — Беги от греха, как от лица змея; ибо, если подойдешь к нему, он ужалит тебя. Зубы его — зубы львиные, которые умерщвляют души людей.

Книга Премудрости Иисуса, Сына Сирахова, глава двадцать первая.

Эту строчку я учил наизусть много лет назад. Отец выбивал из меня все живое и повторял ее часами.

Незнакомец отключается. Его вопросы закончились, а Мередит все еще в опасности. Под руку попадается графин, я беру его и швыряю в стену. Мелкие осколки катятся к ногам и врезаются в ступни. Хватаю телефон и звоню:

— Полиция Нью-Йорка? У нас похищение. Некто похитил Мередит Амелия Ван дер Меер, угрожал убить ее, позвонив мне с ее мобильного.

***

Прошло почти пять часов после звонка похитителя. Полиция встала на уши: дело года попало к ним в руки. Кайл вышагивает по гостиной, не успокаиваясь ни на секунду. У меня нет даже сил, чтобы наорать на него. Я не чувствую свои конечности, язык. Тело словно покрылось льдом. Вдруг мой телефон наконец издает громкую мелодия, и я резко прихожу в себя и беру трубку. Миссис Стюарт произносит заветные слова:

— Пилот звонил из ангара. Мередит приземлилась сорок минут назад и уже выехала…

Если она сказала что-то еще, то я уже не слышу. Мередит — целая и невредимая — заходит в гостиную. Ее глаза выглядят уставшими, волосы немного растрепаны, под глазами отпечаталась тушь, но Мер жива. Ее никто не тронул. На прекрасном лице Мередит появляется извиняющаяся улыбка. Затем она видит наше состояние и говорит:

— Простите за задержку, у меня лопнуло колесо посреди дороги…

Мер запинается, снова оглядывает наши ошарашенные лица и спрашивает:

— Я что-то пропустила? Не говорите, что кто-то умер. Опять.

Никто не умер, но я был очень близок к этому.

Мередит жива. Она вернулась ко мне.

Глава 22

Мередит

Мало того, что я проторчала на трассе несколько часов, телефон какого-то черта оказался в багажнике. Он сел, и я не могла ни с кем связаться. Надеюсь, Маркус не переживает и сладко спит. Такси подъезжает к особняку, в котором, к сожалению, горит свет.