Грех и шоколад - Брин К. Ф.. Страница 50

Как будто это имело бы значение.

Через пару секунд вновь взревела сирена, да так, что кобник подпрыгнул. Выглядел он в общем-то спокойным и собранным, но позы парней не предполагали двойного прочтения. Несомненно, он чувствовал напряжение, повисшее в воздухе.

Еще миг – и по галерее пронеслось размытое пятно. Киран остановился за спинами парней. Он повел плечами – и мускулы на его широкой груди проступили неимоверно отчетливо.

Я громко сглотнула.

– Ну? – без предисловий поинтересовался он.

Его люди расступились, как море перед Моисеем.

– Да. Эммм… – Кобник Ямс протянул документы; плотная бумага подрагивала в его руке. – Как вы и ожидали. У нее пятый уровень.

От леденящего холода у меня свело кишки. Это же невозможно! Пятый уровень – высший из всех, каким могут обладать маги небожественного происхождения. Пятый уровень способен на фантастические вещи – играть со стихиями, создавать иллюзии, летать. У меня никак не могло быть столько силы. Тут явно какая-то ошибка.

В воцарившейся тишине Киран открыл папку. Сердце стучало у меня в ушах. Он перевернул страницу и продолжил читать. Все вокруг застыли, даже не шевелясь.

Я подалась вперед, объятая нетерпением. Все во мне хотело заорать: «Нууу?» – и одновременно сказать ему, чтобы он выбросил эти результаты в помойку, забыл о них и позволил мне продолжать мою заурядную жизнь в щели между сообществами. Или, если он действительно хочет мне помочь, то пускай замолвит словечко в местном заведении по производству и продаже мороженого, где я могла бы подняться по карьерной лестнице аж до управляющего, если, конечно, правильно разыграть карты. Не создана я для магии пятого уровня, не гожусь для нее – ни по природе, ни по характеру, ни уж, тем паче, по родословной.

Не говоря уже о том, что в моей магии не так уж и много захватывающих проявлений. Ну разве что вам нравятся мертвецы.

Но даже если бы я и была пятым уровнем, это ничего бы не изменило. Ни-че-го. Киран должен это понимать.

– Кто-нибудь еще это видел? – спросил Киран ровным, бесстрастным, ничего не выдающим голосом. Я принялась нервно грызть ноготь.

– Нет, сэр, как вы и просили.

– А ее мать? Могла она передать это по наследству?

– Ну, сэр, это трудно определить без дальнейшего анализа. Генетика порой проявляется уникальным образом.

– Значит, мы не представляем, как это произошло. Мать ее умерла, отец не установлен, так что мы в тупике. – Киран перевернул очередной лист. Мне до смерти хотелось узнать, что же такого интересного он нашел в этих бумагах. – Есть ли какие-либо основания подозревать, что она это знала?

Уголки губ кобника опустились:

– С учетом моей консультации с Аутентификатором, я полагаю это маловероятным. Судя по ее досье, большую часть своей жизни она испытывала серьезные затруднения, не имея доступа к обучению или руководящему участию. В ней просматриваются характерные черты дворняги: она оттачивает те качества, которые ей наиболее полезны. Сомневаюсь, чтобы она могла хотя бы назвать то, что сделала сегодня в комнате оценки. Мне было бы интересно продолжить изучение данного объекта. Она могла бы дать ценную информацию ученым моего профиля…

Киран захлопнул папку, опустил руку, в которой держал ее, и отвел немного назад. Блондин с мокрыми волосами воспринял это без комментариев.

– Я получил от тебя все, что хотел, – резко заявил Киран.

– Да, сэр. – Кобник съежился и отступил на шаг. – Понимаю, сэр. Я просто хотел подчеркнуть, сэр, насколько экстраординарными были события, произошедшие сегодня в комнате оценки, сэр. Я просто думал, что дальнейшие исследования…

– Убирайся, – рявкнул Киран.

Кобник вздрогнул и отскочил еще на два шага. Потом униженно поклонился:

– Да, сэр. Простите, сэр.

Не сказав больше ни слова, он развернулся и выскочил из помещения.

После того, как дверь за ним захлопнулась, воцарилась тишина. Никто не шелохнулся, не сдвинулся с места. Я слышала собственное дыхание.

– Я хочу, чтобы за ней наблюдали, – гаркнул Киран наконец. – Днем и ночью. Узнайте ее распорядок, выясните, чем она занимается в свободное время, с кем общается. Я хочу узнать ее лучше, чем она знает саму себя. Следите и за ее подопечными. Мешайте любому, кто попытается связаться с ней. Нам нужно составить расписание тренировок, но сперва мне нужно больше информации о ее магии. Организуйте мне анализ ее крови. Я хочу знать, кто ее отец. И выяснить, знает ли он о ее существовании.

Я разозлилась было от того, что он продолжает преследование, а потом ледяные мурашки ярости побежали по моей спине.

Мой отец? А он-то тут при чем? Он был любовником на одну ночь, и мать утверждала, что вообще не помнит его. Я догадывалась, что она лжет, но не чувствовала необходимости давить на нее. Она всегда действовала в моих интересах. И всегда питала слабость ко всяким мерзавцам. Если она считала, что мне не следует его знать, мне этого было достаточно. Мне и без того хватало борьбы.

Но меня взвинтила мысль о том, что Киран собирается найти его. Как будто всю мою жизнь вскрывают, меняют – а я бессильна этому помешать.

Что же, черт возьми, в этих бумагах?

Гнев разрастался, раздувая пожар в моей крови.

Это неважно. Моя жизнь не изменится. Ни из-за силы, ни из-за тайной магии, о которой я не знаю и которой точно не умею пользоваться, ни из-за какого-то там незнакомца, который появится из ниоткуда и назовет себя моим папочкой. У меня на попечении двое детей. Единственно важная задача для меня – это позаботиться о том, чтобы они достигли совершеннолетия с достаточной форой, чтобы получить шанс на жизнь. Все остальное не имеет значения.

А как же дружки Кирана, которые будут таскаться за мной, наблюдая за всем, что я делаю?

Я чуть не хихикнула.

Моя магия, возможно, ничего и не растит и никого не отгоняет, но я могу созвать невидимых докучал со всей округи, чтобы они донимали этих ублюдков. Моим шпионам чертовски скучно, и они просто жаждут поболтать. Парни Кирана и пукнуть не смогут без того, чтобы кто-то из моих людей не узнал об этом, а обо всех их укромных местечках я буду узнавать мгновенно и беспрестанно.

– Переведите куда-нибудь Джима и приставьте к нему людей, – продолжил Киран. – Не хочу, чтобы он пытался раскрутить дело. А если все же попробует, или хотя бы обмолвится об этом кому-нибудь, избавьтесь от него навсегда.

У меня отвисла челюсть.

– Записи? – спросил тот парень, что стоял рядом с Кираном.

– Добавьте к старым данным немного улучшенную магическую оценку и опубликуйте. Не затягивайте. Я не хочу никому давать повода присмотреться повнимательнее. Убедитесь, что к моменту публикации информации отвлекающий маневр работает. Оригиналы скинете в мою личную сеть. Их никто не должен увидеть. Я ясно выражаюсь?

– Да, сэр, – сказал мужчина, и нарастающая тревога скрутила мне внутренности.

Мне хотелось дернуть стоп-кран. Подхватиться, свалить домой и укрыться там. Я не знала, что происходит, но при мысли о возможных последствиях у меня кровь стыла в жилах.

– Исполняйте, – приказал Киран, шагнув к двери, за которой исчез кобник. – Доложите мне, когда она опять пойдет в тот паб. Я хочу узнать об этом в тот момент, когда она переступит порог дома.

– Да, сэр.

Я смотрела, как он уходит в сопровождении своих приспешников, и размышляла, с кем в округе можно связаться. Надеюсь, большинство из моих знакомых призраков не поддались скуке и не ушли за Черту. Обычно я проверяла это, только если у меня возникала какая-то необходимость – то есть чертовски редко, приберегая этот вариант для самых отчаянных случаев.

Интересно, понравится ли моим духам преследовать преследователей, таскаться за ними повсюду, блуждать по их домам? Никому не нравится слежка, и никому не нравится, когда его донимают призраки.

Дзинь.

У меня перехватило дыхание, и кровь в жилах заледенела.

Мне пришла эсэмэска. Я не отключила звук на мобильнике.