Великая огнестрельная революция - Пенской Виталий Викторович. Страница 20

Однако то, что подходило к относительно небольшим контрактным армиям, не могло быть применено к новым, значительно увеличившимся численно армиям, которые корона брала на полное казенное содержание. При этом ей приходилось решать чрезвычайно сложную проблему – ведь сохранение дисциплины и боеспособности войск напрямую зависело от их снабжения и своевременной выдачи денежного и прочего жалованья. Чтобы представить себе размеры проблемы, достаточно привести следующие цифр: армия в 60 тыс. солдат и офицеров потребляла ежедневно 45 тонн хлеба, более 40 тыс. галлонов пива, 2,3 тыс. коров – ежедневная норма выдачи провианта составляла на солдата в XVI–XVII вв. около 1 кг хлеба, 0,5 кг мяса, 2 литра пива; 20 тыс. лошадей, строевых и обозных, потребляли 90 квинталов фуража, а каждой лошади ежедневно требовалось не менее 6 галлонов воды¹⁷⁶. Помимо жалованья, провианта и фуража, армии нуждались также в значительно большем, чем ранее, количестве всевозможного снаряжения и оружия. К примеру, одна только партия боеприпасов, направленная в 1558 г. из Испании в североафриканскую крепость Ла Гулетта, включала в себя 200 центнеров свинца, 150 центнеров фитиля для аркебуз, 100 центнеров мелкозернистого пороха, 1000 корзин для земли и 1000 лопат на общую сумму 4665 дукатов без учета стоимости перевозки. Крайне дорогой в содержании была артиллерия. Так, только в 1554 г. на содержание артиллерийского парка в Нидерландах (50 орудий и к ним обоз с 4777 лошадьми и 575 повозками) в месяц испанская казна расходовала более 40 тыс. дукатов¹⁷⁷. 12 годами позже немецкий военный писатель Л. Фронспергер рассчитал, что артиллерийский парк из 130 орудий, в том числе 100 полевых, со всей прислугой, лошадьми и повозками обойдется своему владельцу в 42 839 гульденов в месяц¹⁷⁸.

Прежние ремесленные мастерские уже не могли снабдить резко выросшие в числе армии необходимым оружием и снаряжением, и государство, которое не могло ждать, активно стало вмешиваться в экономику, способствуя ее развитию как посредством военных заказов, так и созданием казенных мануфактур. Испанская корона, которая в связи с тем, что ей пришлось вести долгую, вошедшую в историю как «Восьмидесятилетняя», войну с восставшими Нидерландами, пожалуй, одна из первых, если не первая, задумалась над этой проблемой. Во всяком случае, за 20 лет, с 1570 по 1591 гг., производительность главных испанских оружейных мастерских в Гипускоа и Бискайе выросла на 50 %, и они были способны изготавливать ежегодно по 20 тыс. аркебуз и 3 тыс. мушкетов, не считая холодного оружия. В качестве примера можно также привести Францию, где Кольбер за годы своего пребывания у власти основал одних только металлургических и металлообрабатывающих мануфактур 10 и производящих оружие – 19, не считая занятых производством сукна, полотна, кож, чулок и пр., что также выпускали товары «двойного», как бы сейчас сказали, назначения¹⁷⁹. Даже изготовление такого, казалось бы, простого вида оружия, как пехотные пики, и то превратилось в настоящую индустрию, для чего требовалось организовывать сложное, централизованно управляемое хозяйство¹⁸⁰. Отечественный исследователь В.И. Павлов по этому поводу совершенно справедливо отмечал, что «…в европейских государствах эпохи генезиса капитализма система распределения оказывала прямое воздействие на производство посредством военных заказов позднефеодального абсолютистского государства. Они повлекли за собой создание достаточно стабильной сферы интендантского потребления. Только абсолютизм создает регулярную армию с однотипным вооружением и обмундированием, что позволяет наладить массовое производство стандартного холодного и огнестрельного оружия и боеприпасов определенных калибров. Тем самым на место искусников-оружейников, которые каждый раз следовали вкусам мастеров одиночного поединка, пришла капиталистическая мануфактура, выполнявшая массовые заказы интендантства. Соответственно с введением единой формы для солдат и офицеров армия стала крупным потребителем стандартных тканей и обуви. Таким образом гарантировался сбыт продукции капиталистических мануфактур. Важным стимулятором технического прогресса в мануфактурном производстве были заказы военно-морского флота…»¹⁸¹. В той же Франции в эпоху Кольбера военно-морской флот вырос настолько, что Франция вошла в тройку первых морских держав. Если в 1660 г. Франция имела боеготовых всего 12 кораблей (не считая галер Средиземноморской эскадры), то спустя 11 лет под флагом с королевскими лилиями плавало уже 194 корабля и фрегата общим тоннажем около 140 тыс. т. Практически только на нужды флота работали основанные Кольбером 24 мануфактуры, выпускавшие корабельное снаряжение, и смолокурни, не считая тех мануфактур, что выпускали оружие¹⁸².

Была и еще одна, назовем ее политической, проблема, разрешить которую было невозможно, не отказавшись от услуг капитанов-«антрепренеров». Как писал Дж. Линн, «…армия, вербованная посредством заключения контрактов с капитанами наемных «банд» и местными «грандами», состояла из наемников, не испытывавших особенных чувств к нанимателю, потому и сражалась она за него до тех пор, пока он оплачивал ее службу. Капитаны и «гранды» всегда готовы были повернуть оружие против нанимателя, а их солдаты – в равной степени как воевать за его интересы, так и, не получая оплаты, взбунтоваться против него, занявшись грабежом того, что они подрядились защищать…»¹⁸³. Примером того может служить судьба имперского военачальника А. Валленштейна. Пытаясь вести самостоятельную политическую интригу, он возбудил тем самым подозрения со стороны императора Фердинанда II, и, усомнившись в благонадежности своего генерала, император дал свое согласие на устранение ставшего ненадежным кондотьера¹⁸⁴.

Таким образом, потребности растущих армий стимулировали развитие экономики и в особенности промышленности и торговли, а с другой стороны, способствовали постепенному завершению процесса трансформации монархий времен Ренессанса в монархии Нового времени, для которых была характерна сильная центральная власть с развитым бюрократическим аппаратом, способная наладить бесперебойную систему снабжения вооруженных сил всем необходимым. Испания первой вступила на этот путь при Карле V и Филиппе II. Созданный во 2-й половине XVI в. испанский бюрократический аппарат и интендантства совершили, говоря словами Ф. Броделя, подлинный подвиг, сумев, «…основываясь на своих крупных «распределительных портах» – Севилье, Кадисе (а позднее Лиссабоне), Малаге, Барселоне, – перемещать галеры, флоты и полки-tercios на всех морях и землях Европы…»¹⁸⁵. Создание такого аппарата, кстати говоря, во многом способствовало дальнейшему ускорению роста численности постоянных армий, так как теперь, в отличие от прежних времен, снабжение и управление резко увеличившимися армиями стало проще, чем прежними, относительно немногочисленными!

Частные лица, капитаны-«антрепренеры» и государства, размеры и ресурсы которых, а также устройство государственного аппарата не соответствовали новым требованиям, перед лицом столь стремительно растущих военных расходов были обречены на поражение и в конечном итоге на исчезновение. «Только богатые государства были способны выдержать баснословные издержки на войны нового образца», – справедливо указывал Ф. Бродель¹⁸⁶. Правда, этот процесс достаточно сильно растянулся во времени, и лишь после Тридцатилетней войны, на полях которой в последний раз встретились армии, набранные на контрактной основе, Европа изменилась, и изменилась самым серьезным образом. Немецкий историк К. Белох в 1900 г. писал, что в 1-й половине XVII в. только то государство, численность населения которого составляло не менее 17 млн. чел., могло претендовать на статус «великой державы»¹⁸⁷. При всей условности этого показателя в нем есть определенный смысл. Действительно, только три европейских государства в это время достигли этого уровня численности населения и соответствующего экономического потенциала – Испания, Римская империя и Франция, и именно за такими государствами было будущее. Время городов-республик, подобных Флоренции, Венеции или ганзейским городам, прошло безвозвратно, и даже Голландия и Британия пока еще не могли считаться действительно великими державами, действуя порознь.