Великая огнестрельная революция - Пенской Виталий Викторович. Страница 52

Естественно, что широкое распространение и освоение нового оружия потребовало от османов и совершенствования традиционной тактики. Сохраняя ее основу, прагматичные турецкие военачальники постоянно стремились повысить ее эффективность с учетом тех технических новинок, которые появлялись у соседей. В особенности это относилось к применению полевой фортификации. Это было тем более необходимо, если учесть, что османская пехота, не имевшая, как правило, доспехов и вооруженная, как было отмечено выше, преимущественно метательным оружием, была уязвима как от огня неприятельских стрелков, так и от атак вражеской конницы. Г. Дельбрюк отмечал, что такое устройство османской армии, в которой не было пикинеров, но были лишь одни всадники и аркебузиры, находилось в «…некотором противоречии с… единодушным убеждением как среди практиков, так и среди теоретиков XVI века и вплоть даже до первой половины XVII столетия, что огнестрельное оружие не может устоять самостоятельно, но нуждается в точке опоры и защите…». Однако ниже он дает объяснение этому противоречию, указывая, что войны османов с европейцами в XVI в. сводились, как правило, к опустошению местности, набегам и осадам крепостей, тогда полевых сражений практически не было⁴⁷². Однако это лишь часть объяснения, другая же заключается в том, что османы активно использовали для прикрытия янычар, секбанов и азапов полевую фортификацию. Возведение ее не составляло для них больших проблем, ибо в османской армии всегда было в наличии большое число разного рода вспомогательных частей и некомбатантов, на плечи которых и ложилась обязанность инженерной подготовки как ТВД, так и поля боя или ведение всех необходимых при ведении осад земляных работ.

На первых порах османы, как и положено кочевникам, активно использовали лагерь-табор в форме поставленных в круг обычных повозок для обороны⁴⁷³, а также ростовые щиты-чапары для прикрытия стрелков на поле боя. Однако, столкнувшись во время отражения крестового похода 1443–1444 гг. с массированным (около 600) применением оснащенных малокалиберной артиллерией боевых повозок, которые использовали чешские наемники в армии Яноша Хуньяди, турки сразу оценили те перспективы, которые давало им овладение такого рода новшеством. Ведь, как было отмечено выше, без надежной защиты янычары и секбаны-тюфенгчи, вооруженные медленно заряжавшимися и недостаточно меткими фитильными ружьями, не могли бы выстоять на поле боя. Между тем для того, чтобы возвести дерево-земляные укрепления, требовалось время, и немалое, а его порой могло и не оказаться. Вагенбург по-чешски представлял отличную находку для разрешения такого рода проблем, тем более что османы получили возможность убедиться в его эффективности. Современники писали, что христианский вагенбург во время сражения под Варной 10 ноября 1444 г. в немалой степени способствовал тому, что исход сражения долго колебался то в одну, то в другую сторону. Конница крестоносцев, опираясь на огонь, который вели пехота и малокалиберная артиллерия, установленная на повозках, отражала все атаки османов. И лишь когда в результате притворного отступления взаимодействие пехоты, укрывшейся за вагенбургом, и конницы крестоносцев было нарушено, османы смогли нанести поражение христианам. Как писал современник, «…когда против этой мощи поганых противостала христианская сила, как это было, когда король Владислав подошел к Варне, то против турок были поставлены повозки в круг, а между возами разместилась вся пехота, а на правой и на левой стороне – вся кавалерия, благодаря такому порядку христианская кавалерия превозмогала турецкую кавалерию, хотя потом они (христиане) сами нарушили этот порядок, неосторожно бросившись за придворными султана»⁴⁷⁴.

Получив в свое распоряжение после разгрома крестоносцев как сам христианский вагенбург, так и исчерпывающие сведения о его применении, османы быстро переняли это новшество и с успехом применяли их как против европейцев, так и против своих восточных противников – например, против армий Сефевидов⁴⁷⁵. У последних боевой порядок с использованием вооруженных малокалиберной артиллерией повозок даже получил оригинальное наименование – «Дестур-и Руми». Шах Тахмасп, ознакомившись на практике с достоинствами усовершенствованного чехами вагенбурга, использовал заимствованный у османов «дестур-и Руми» и уже в 1528 г. нанес поражение узбекам. Не менее успешно применял вагенбург и Бабур, основатель империи Великих Моголов, оставивший в своих записках его уникальное описание: «…Всего доставили семьсот повозок. Устаду Али Кули было приказано, по обычаю румов (выделено нами. – П.В.), связать повозки между собой вместо цепей ремнями из сыромятной бычачьей кожи; между каждой парой повозок ставят шесть-семь щитов; стрельцы становятся за повозки и щиты и стреляют из ружей…»⁴⁷⁶.

Вообще, необходимо отметить, что османы после своих блистательных побед во 2-й половине XV – 1-й половине XVI в. стали своего рода «законодателями мод» в Малой, Передней и Средней Азии. После поражения на Чалдыранском поле шах Исмаил организовал по образцу турок корпус аркебузиров-тюфенгчи, число которых сперва составило 8 тыс., а потом выросло сначала до 15 тыс., а затем, к 1521 г., – до 21 тыс. (правда, здесь необходимо учитывать, что эти цифры, скорее всего, преувеличены). Кроме того, Сефевиды постарались как можно скорее обзавестись собственной многочисленной артиллерией и уже в 1517 г. могли выставить в поле до 100 артиллерийских орудий. Развивая начатое Исмаилом дело, его преемник шах Аббас (1587–1629 гг.) создал по образцу и подобию янычар корпус гулямов-тюфенгчи численностью в 12 тыс. воинов, успешно использовав его в столкновении с узбеками в 1598 г. Даже если эти цифры и завышены, тем не менее они представляются весьма примечательными. Во всяком случае, османско-персидское соперничество способствовало ускорению развития военного дела в этом регионе. Стремясь не допустить усиления Сефевидов, тот же Сулейман I в 1551 г. направил узбекскому хану Новруз-Ахмеду в подарок 300 янычар с тюфенками и несколько артиллерийских орудий для борьбы с персами⁴⁷⁷.

Таким образом, в середине XVI в. классический османский боевой порядок представлял собой причудливую смесь традиций и новаций. Как и прежде, в соответствии со старинной кочевнической традицией большое войско делилось на 5 «корпусов» (как писал Хюсейн Хезарфенн, «…армию от 4000 до 12 000 называют харар, а еще ее называют хамис. Хамис говорят потому, что она имеет пять основных частей: центр [сердце] – это место, где находится падишах; меймэне – так называют правое крыло [армии], мейсэре – так называют левое крыло [армии], талиая [авангард], являющийся караулом; а затем дондар [арьергард]…»)⁴⁷⁸. На поле боя войско также выстраивалось в соответствии со сложившейся традицией – Кочибей Гомюрджинский в своем трактате напоминал падишаху, что «…с правой стороны вашей ходят отряды слуг ваших сипахиев под красным знаменем, а слева от вас идут отряды силяхдаров под серым знаменем. Впереди шествуют слуги ваши – янычарская пехота в 20 000 ружей. С одного крыла идет румелийский бейлербей с 30 000 румелийского войска и их знаменами, анатолийский бейлербей с 15 000 анатолийских войск, а с другого крыла сивасский бейлербей, караманский бейлербей, диарбекирский бейлербей, эрзурумский бейлербей, халебский бейлербей, сирийский бейлербей вместе с санджак-беями, которые сами в счет не идут. Мой могущественный повелитель находится в центре, а позади него ич-огланы, знаменосцы и музыканты…»⁴⁷⁹. По средневековой традиции сражение начинали застрельщики и поединщики⁴⁸⁰.

Однако нетрудно заметить, что центр османского войска, его «сердце», теперь составляет пехота, и прежде всего янычары. Укрывшись за быстро возведенными дерево-земляными укреплениями – валами, рвами, траншеями, дополнительно укрепленными палисадами или щитами-чапарами или же действуя под прикрытием вагенбурга⁴⁸¹, пехота и полевая артиллерия выполняли роль станового хребта боевого порядка турецкого войска. Они поддерживали атаку конницы и одновременно прикрывали ее отступление, давали ей возможность привести себя в порядок и повторить атаку в соответствии с упоминавшимся выше традиционным тактическим приемом ал-карр в-ал-фарр. И хотя конница по-прежнему оставалась главной ударной силой турецкого войска, значение и роль пехоты и артиллерии резко возросли. Без их участия не предпринимался практически ни один более или менее значимый поход. Например, в 1577 г. при подготовке похода против Ирана «…под командование сардара Аджама везира Мустафа-паши были переданы пять тысяч янычаров и сипахиев, подразделения кавалерии, достаточное количество оружейников, ездовых и артиллеристов, беглярбеки Дийарбакыра, Арзрума, Зулкадира, Халеба и Карамана вместе с находившимися в их областях командирами, владельцами ленов и тимаров…»⁴⁸².