Аномальщик (СИ) - Розальев Андрей. Страница 30

— Ну и, что делать будем? — спросила Майя, едва за нами закрылась дверь.

— А чем тут можно заняться? — я развёл руками, оглядываясь вокруг. — Будем компенсировать недосып! Или у тебя есть идеи?

— Надеюсь, это ненадолго, — она покачала головой. — Не хотелось бы потом нагонять остальных, вот тогда точно недосып заработаем.

Состояние было такое, что хотелось только одного — лечь и забыться. Вообще не помню, когда так себя чувствовал. Когда короной болел, разве что. В какой-то момент даже не по себе стало, но потом я прогнал комплекс дыхательных упражнений, и отпустило.

— А ты сейчас что делал? — когда я закончил, с соседней кровати на меня смотрела пара очень любопытных глаз.

— Дышал, — пожал я плечами.

— А выглядело это так, будто взлететь собирался, вместе с кроватью, — пошутила Майя.

— Диафрагмальное дыхание, очень полезное упражнение, — пояснил я. — Воздухообмен улучшается, работа сердца и внутренних органов. Даже пищеварению помогает.

Мне на самом деле стало получше — продышался. Теперь бы ещё поспать…

— Научишь? — пристала Майя.

— Да нет ничего проще! — показать упражнение это ведь недолго? — Ложись на спину.

Она легла на спину, а я положил руку ей на живот и слегка надавил.

— Глубоко вдохни, и задержи ненадолго дыхание, — скомандовал я.

Она вдохнула полной грудью.

— Вот смотри, грудь приподнялась, — я показал движение открытой ладони вверх, насколько, — а живот остался неподвижным. Теперь выдохни и снова вдохни, но следи, чтобы грудь оставалась на месте, а поднимался живот. Как бы надувай его.

С третьей или четвёртой попытки у неё получилось сделать это сознательно.

— Ну вот, молодец, — похвалил я её. — Упражняйся так минуты три, больше не надо, а то перенасыщение кислородом с непривычки будет.

Однако не прошло и пары минут, как Майка засопела. Усталость взяла своё, мы ведь сегодня полночи с енотом бегали. Недолго думая, я последовал её примеру.

Мы проспали весь день, потом нам принесли ужин, пришла медсестра из медсанчасти, взяла анализ крови, палочками во все места потыкала, и мы снова завалились спать. А вечером пришёл Завельев.

— Ну, товарищи курсанты, делать вам здесь больше нечего. Я ещё на раз всё перепроверил. Это не иномирные бактерии у вас, Неверов, а обычная простуда. Где умудрились?

Я задумался. Вроде негде было.

— На губе, профессор, — вспомнила Майя, — там холодно было, а Алексей всю ночь спиной к холодной стене сидел, меня грел, а сам мёрз.

Профессор заинтересованно приподнял бровь.

— С ротным насчёт Устава поспорили, — махнул я рукой. — Это было накануне, перед тем как вы мне первую порцию своего коктейля вкололи.

— Тьфу ты! — сплюнул профессор. — Сразу бы сказали, и изолятор не понадобился бы!

— Так ведь вы ничего не спрашивали! — возразил я.

— И то верно. Ладно, отдохнули, выспались, теперь ко мне в лабораторию. За второй порцией коктейля. Завтра вам, Алексей, будет ещё хуже, но уж вы держитесь. Боец должен стойко переносить тяготы службы!

Следующие пару дней я почти круглосуточно пребывал в полуобморочном состоянии. Организм, привыкший побеждать любую зараз кавалерийским наскоком, никак в толк не мог взять, что за температура такая, 37.3. А она держалась стабильно, и спадать не хотела. Профессор уверял, что иммунитет у меня всё ещё будь здоров, это мне просто на контрасте так плохо. Неужели кто-то вот так живёт постоянно, как сопля? Да ну нахрен! Хотя, если посмотреть на Майю, вот у неё иммунитет адаптивный, или, как говорит профессор, толерантный. Имеется в виду не всякое непотребство, а чисто медицинский термин, иммунотолерантность. И ведь живёт же она, и чувствует себя прекрасно.

ИТФ, иммунотолерантный фактор, измеряется в условной балльной шкале от 0 до 100. Здесь, у аномальщиков, это один из главных показателей. С нулём человек труп в любом случае, ну или должен жить в стерильной среде изолятора. 100 — в обычной жизни просто супер, но в аномальной зоне долго не протянешь, будет лихорадить от каждого контакта. Для аномальщика ИТФ должен быть от 40 до 60. У Майи 55, у меня было под 80, сейчас снижается, профессор каждый вечер берёт кровь из вены на анализ.

Всё это время я работал со своим подсознанием. Убеждал организм, что так надо, что слишком сильная защита — это не всегда хорошо. Что есть полезные бактерии, с которыми надо дружить. А некоторые даже очень полезные. Как, например, те, что у Майи, доставшиеся в наследство от растерзавших её семью адских гончих.

На третий день мне стало полегче. Организм адаптировался, начавшийся было насморк прошёл. К вечеру был и вовсе как огурчик. Но при этом я прекрасно понимал, что против обычного моего состояния организма, это — другое. Сейчас я могу подхватить заразу, о чём раньше я вообще не задумывался. Но и дохляком меня сейчас не назовёшь, с чем-то серьёзным организм по-прежнему справится даже без лекарств. Просто это займёт немного больше времени. Зато из-за ерунды он теперь панику поднимать не будет, сперва посмотрит, если гости хорошо себя ведут — нехай, пускай живут. Может даже пользу приносить начнут. Начнут борзеть — полицейские-антитела быстро порядок наведут.

Все эти мысли я поведал профессору, с чего тот изрядно повеселился.

— Не обижайтесь, Алексей, вы всё верно описали, это отличная метафора! — профессор поправил съехавшие от смеха очки. — Просто предельно упрощённая, даже наивная. Полицейские-антитела, ну надо же такое придумать! А почему не милиция?

— Там, внутри, другой мир, — хмыкнул я. — У них там своя атмосфера, ну, если вы понимаете…

— Я прекрасно вас понимаю, Алексей! Не уверен только, что вы сами поняли своё описание. А веселюсь я оттого, что вы секретные разработки, за которыми охотятся спецслужбы всего мира, описали языком, понятным даже ребёнку! Неудивительно, что вас даже енот слушается!

— Как она, кстати? — спросила Майя.

Енота мы не видели все эти дни, профессор просил потерпеть. После нашего ухода зверёк сильно грустил, пока профессор с ним не поговорил, объяснил, что мы обязательно вернёмся. Тот понял, стал активно участвовать в тестах, делал всё, о чём профессор просил. Зеркальный тест не прошёл, маленький ещё, зато сумел собрать детскую пирамидку, расположив кольца по размеру. Профессор боялся, что если мы его навестим, енот снова впадёт в тоску. А так он просто ждал, не переживая слишком сильно из-за времени.

Майя, кажется, ревновала, но профессор её успокоил. Енот явно ждал нас. Каждый раз, когда профессор входил в кабинет, зверёк радостно вскакивал, но, увидев профессора, разочарованно ложился обратно на пол клетки.

Профессору разрешили с ним работать, но дальнейшая судьба енота зависела от тестов.

— Кстати, товарищи курсанты, вы бы ему хоть имя дали!

— Так это всё-таки мальчик или девочка? — спросила Майя.

— Пацан, — улыбнулся Завельев, — как есть пацан!

— Эх! Ладно, профессор, мы подумаем, спасибо большое!

— Вот и подумайте, а нам пора переходить к следующему этапу эксперимента, — профессор по своему обычаю разместился на краешке стола. — Будем заражать Алексея иномирной бактерией.

— И что нам для этого нужно? — спросил я. — Вы говорили, готовых штаммов у вас нет.

— У меня нет, — кивнул тот, — а вот у вашей напарницы есть. Майя, не прочь поделиться?

— Да было бы что жалеть! — пожала та плечами. — А кстати, профессор, а как получилось, что я от этих тварей заразилась, а сама других не заражаю, хоть и являюсь носителем.

Профессор заулыбался и захлопал в ладоши.

— Браво! Я уж боялся, что не спросите! — он показал большой палец Майке. — Отличный вопрос! А скажите, гончие пытались вскрыть ваш сундук?

— Пытались, но как-то не очень усердно. Я через замочную скважину смотрела, что происходит, наверное, одна тварь меня и учуяла. Облизала там всё, фыркала так, что через замок долетало. Но грызть не стала, наверное, железо ей не понравилось, которым сундук был окован. Я тогда чуть не умерла со страха, но как-то сдержалась.