Аномальщик (СИ) - Розальев Андрей. Страница 35
— Ну что, дорогие мои? — встретил нас радостный профессор. — Этот день настал! Вот вам бумага, ручка, садитесь, пишите заявление.
— Какое? — мы с Майей переглянулись.
— Ну не в ЗАГС же! — пошутил Завельев, отчего у меня как-то вдруг глаз задёргался. — Енота забирать будете?
— Сергей Вячеславович! Это правда?! — Майка только что на месте не запрыгала. — Вы не шутите?
— Какие уж тут шутки, — профессор присел, по своему обыкновению, на край стола. — У меня приказ относительно вашего зверька. Первую часть эксперимента мы закончили. Вторая часть эксперимента — это передача зверька вам.
— Серьёзно? — удивился я. — С чего вдруг такое доверие?
— Да не знаю я! — профессор устало покачал головой. — Говорю же, эксперимент. Возможно, из-за того, что енот до сих пор ждёт именно вас, он вполне доступно для понимания даёт это понять. В общем, руководство решило провести эксперимент по социализации разумного животного. И практическая часть доверена вам двоим. Разумеется, вы можете отказаться…
— Нет-нет, мы согласны! Ой, — Майя взглянула на меня и осеклась. — Простите, профессор, я хотела сказать, что я согласна. Лёша? Ну пожалуйста!
— Вот жопой чую здесь какой-то подвох! — я задумался на минуту. А в принципе, что я теряю? — Ладно, при условии, что это не нарушит наших планов.
Майя вопросительно посмотрела на профессора. Тот пожал плечами.
— Не знаю, какие у вас планы, но выполнение ответственного задания Партии и Правительства обычно любым планам только способствует.
У Майи глаза распахнулись, каждый стал размером с блюдце.
— Так это всё так серьёзно? Я думала просто питомец… ну как котёнка взять…
— Я вам всё расскажу, но сперва вы должны написать заявление с просьбой передать енота. Обязуетесь заботиться, кормить, обеспечивать всем необходимым, обучать и способствовать социализации в человеческом обществе.
— А если это задание, то зачем такое заявление? — прищурился я.
— Заявление — задним числом, — вздохнул Завельев, — той датой, когда вы его мне принесли. Я взял на себя ответственность, и заверил комиссию в наличии у вас желания енотом заниматься. Комиссия согласилась пойти навстречу, только сказали надо бы в письменном виде устные просьбы закрепить.
— Лёша, это обычное дело, я тебе потом объясню, — шикнула на меня Майя.
— Да я не первый день на свете живу, — улыбнулся я, — всё понятно. Профессору надо подтвердить, что это не его выдумка. А ещё если мы накосячим или передумаем, нам скажут: простите, дорогие мальчики и девочки, но вы же сами этого хотели! Теперь не нойте!
— Всё верно, — подтвердил Завельев без тени улыбки. — А вторая бумага — подписка о неразглашении сути, порядка и результатов эксперимента. Он идёт под грифом «совершенно секретно».
— Ещё бы! — нисколько не удивился даже я, а Майи и вовсе даже бровью не повела.
— Ну, раз вы всё понимаете, пишите, — профессор кивнул на бумагу. — Заявление совместное, подписку о неразглашении — каждый свою.
Оформление документов заняло примерно полчаса. Пока писали заявление, я поинтересовался у Майи, как она думает, где енот будет жить.
— Нууу… придумаем что-нибудь! Много ли ему места надо? На тумбочке что-нибудь постелем!
— А после учебки? — я сделал максимально серьёзное выражение лица. — У тебя, у меня или у нас?
Майя, как она это умеет, залилась краской от кончиков ушей, лицо, шея — всё стало цвета спелой помидорки.
— Мы что-нибудь придумаем, правда? — с надеждой в голосе спросила она.
— Конечно придумаем, — подмигнул я её, ещё больше вгоняя в краску. — И вообще, давай решать проблемы по мере их поступления.
Вскоре мы закончили писанину, и профессор, забрав бумаги, ушёл. Вернулся через пару минут с переноской, в каких кошек переносят, и поставил её перед нами на стол.
Волнуясь, Майя с трудом справилась с защёлкой и открыла дверку. После чего подняла на профессора гневный взгляд.
— Сергей Вячеславович! Что это? Вы что с ним сделали?
У енота, высунувшего из переноски мордочку, на голове, между ушей, виднелась металлическая пластинка.
Глава 17. Началось
— Сергей Вячеславович! Что это? Вы что с ним сделали?
У енота, высунувшего из переноски мордочку, на голове, между ушей, виднелась металлическая пластинка.
— А вы думали о каком эксперименте речь? — профессор скрестил руки на груди, с любопытством глядя на взбешённую Майю.
Та как-то сразу сникла.
— То, что вы его нашли, не делает его вашей собственностью, лейтенант, и вы это прекрасно знаете, — продолжил Завельев. — Ему вживили специальный имплант, с помощью которого можно будет отслеживать его физиологическое состояние, состояние иммунной системы, и даже в некоторых случаях воздействовать на организм.
— Но зачем??? — спросила Майя, глядя на вполне, кажется, довольного жизнью енота.
— Он иномирец, которые выжил, адаптировался в новой среде. Так же как аномалия — враждебная среда для нас, наш мир — враждебен для них. А он смог. А значит…
— У него ИТФ в коридоре допустимых значений, — перебил я его своей догадкой.
— Совершенно верно, — кивнул профессор.
— Нам тоже имплантируют такие чипы? — спросил я, продолжив логическую цепочку.
Но профессор только молча развёл руками.
— Ясно, закрытая информация, — вздохнула Майя, переглянувшись со мной. — Не будем задавать профессору неправильные вопросы.
— И кстати, — поднял профессор указательный палец, — енот добровольно согласился участвовать в эксперименте.
— Так он вам прямо и сказал, — съязвила Майя.
— Ну почти, — Завельев хмыкнул. — Я ему всё рассказал, объяснил, пообещал, что так он станет гораздо сильнее и будет самым сильным и быстрым енотом. И он согласился. Сам лапку протянул для ввода снотворного. Очень умный!
— Надо ему имя дать, — Майя нерешительно смотрела на енота, думая, наверное, в какую авантюру влипла.
— Тут и думать нечего, — хлопнул я в ладоши. — Ракета!
— Почему? — удивилась Майя.
— Был один такой американский фильм, — начал я объяснять, — там был очень умный енот, которого в какой-то лаборатории модифицировали, имплантов всяких наставили. Один в один ведь!
— Американский, значит? — прищурилась Майя. — И ты предлагаешь нам, мне, лейтенанту КГБ и тебе, курсанту в структуре того же КГБ, назвать питомца именем персонажа из фильма нашего геополитического противника?
— Оооо, нет! — хлопнул я себя по лбу. — Определённо не подходит!
Енот с огромным интересом следил за нашим разговором и, кажется, посмеивался.
— Вы у него самого спросите, — посоветовал профессор. — Может, ему что-то понравится? Можете, например, в мою честь назвать. Он и по цвету подходит!
— Серый? — Майя оценивающе посмотрела на енота.
Тот поскрёб пальцем в районе уха и, кажется, задумался. Кого же он мне напоминает?
— Можно профессором, — хмыкнул Завельев.
Профессор… да, но если в честь нашего назвать — он же зазнается.
Енот, не отнимая пальцев от головы, глянул в мою сторону.
Ну точно! Был один профессор, очень-очень умный, тоже пальцы к виску прижимал. Главное не говорить Майе, что и он из американского фильма.
— Чарли! — сказал я вслух, и добавил: — В честь Дарвина.
На этот раз енот отреагировал. Подбежал по столу ко мне, остановился в паре своих шагов от меня, сел на задние лапки и вытянул в мою сторону правую переднюю, открытой ладонью вверх.
— Видишь, — показал я на енота Майе, — ему нравится это имя!
— Видишь, — кивнула та. — А вы, профессор, не спрашивали его насчёт имени?
— У меня, знаете ли, хватало забот, — пожал тот плечами. — У меня он числился под инвентарным номером. Кстати, распишитесь.
Он подал нам две бумаги. Одна оказалась актом приёмки, разумеется, задним числом, а вторая — актом передачи. Объект «енотовидный иномирец» был передан профессору нашедшими его курсантами, и этим же курсантам передан обратно, для дальнейшего наблюдения.