Горячая афера. том 1 и 2 (СИ) - Одувалова Анна Сергеевна. Страница 6

Голова раскалывалась. День вымотал, а рыжая нахальная мошенница донельзя раздражала своей уверенностью и надменностью. Ее бы выпороть и отправить в ссылку на рудники, но нельзя. На свободе от Лексии больше пользы. И все же интересно, как много осталось бы от холеной красоты после пары лет каторги? Скорее всего, жалкие крупицы.

Танир злился и не мог совладать с собой. Лексия была хитра, коварна и чертовски соблазнительна. О ней ходило много слухов. Поговаривали, будто мошенница способна очаровать одним взглядом, влюбить в себя, заставить желать и превратить в безвольную, послушную куклу любого мужчину. Сегодняшний танец доказал, что в слухах слишком много правды, – Лексия действительно пленяла, и в этом не было запрещенной приворотной магии. Мошенница сама являлась олицетворением страсти – живой огонь, который нельзя усмирить. Потребовалось приложить все усилия, чтобы не сорваться, не впиться жадным поцелуем в мягкие розовые губы, кажущиеся податливыми и почти невинными. Не верилось, что они принадлежат существу, столь порочному.

Танир до последней минуты надеялся, что мошенница прибегнет к древнейшему женскому оружию. Нет. Он бы не поддался. С ним этот номер не пройдет. Танир позволил бы ей почувствовать власть, ощутил бы вкус губ, изучил бы изгибы тела и оттолкнул. Он справился бы и чувствовал бы себя лучше, чем сейчас.

Желание, неудовлетворенное, тяжелое, заставляло злиться и искало выход. Хорошо хоть рина Катрин, которая последние несколько месяцев делила с ним постель, решила нанести визит. Это было как нельзя кстати. Танир привык к ней. Катрин играла в театре, и весьма неплохо, но ри Аргос ценил ее не за талант, а за то, что она не претендовала на звание жены. Эти отношения без обязательств устраивали обоих. Танир получал свободу и красивую женщину в постели, а рина – дорогие подарки и влиятельного покровителя.

Катрин устроилась у него в кабинете прямо на письменном столе.

– Ты долго, – капризно поджала она накрашенные розовым кармином губы и откинулась назад, облокотившись на кипу бумаг. – Мне было скучно.

Она нарочито медленно повела плечами, и лиф платья, украшенный рюшами, немного сполз вниз. Шнуровка на корсете уже была распущена, и он почти не стягивал полную грудь. Над атласными оборками, обрамляющими глубокое декольте, мелькнули темные крупные соски. Катрин призывно облизнула губы и шепнула:

– И долго тебя еще ждать?

– Ну… – Танир подходил медленно, словно раздумывая. – Я устал… думал выпить вина и идти спать. Тяжелый день…

Мужчина знал – Катрин нетерпелива и сдастся первой, поэтому вальяжно развалился в кресле напротив стола, изучая свободную юбку своей гостьи. Согласно последней моде, красавицы перестали надевать кринолины, ограничившись менее громоздкими, но все равно мешающими турнюрами. Катрин знала, что они раздражают Танира, и предпочитала, когда приезжала к нему, забывать эту ненужную часть гардероба дома. Белья на девушке тоже не было. Осознание этого заводило сильнее, чем грудь, которую Катрин задумчиво поглаживала тонкими белыми пальцами с короткими ногтями.

– Бедный мой, уставший доменус, – проворковала она, подвигаясь ближе к краю стола и наклоняясь вперед. Полные груди призывно качнулись, набухшие соски скользнули по кружевам декольте, а Танир прикусил губу, сдерживаясь. Хотелось поймать их губами, но пока рано – игра только началась.

Узкая, затянутая в шелковый чулок ступня скользнула по бедру вверх, но Танир перехватил ногу за щиколотку и чуть отвел в сторону, поставив на подлокотник кресла. Катрин не возражала, только придвинулась ближе, ловко подобрав юбку почти до середины бедра. Мелькнули кружевные подвязки и молочно-белая полоска кожи над ними. Танир не устоял. Едва касаясь, провел пальцем над кружевом ручной работы, скользнул ниже и с удовольствием услышал вздох предвкушения. Катрин выгнулась, подаваясь вперед, но он сделал вид, что не замечает откровенного призыва, чуткие пальцы нарисовали узоры на внутренней поверхности бедра, а потом вновь вернулись к обтянутому атласом колену, нежно лаская.

Танир отклонился назад и прикрыл глаза, ожидая, когда партнерша сама перейдет к активным действиям. Катрин поняла, что инициатива сегодня у нее, легко спрыгнула со стола и опустилась на колени возле кресла.

– Ты сегодня совсем не обращаешь на меня внимания, – со вздохом произнесла она и потерлась щекой о бедро, запечатлев поцелуй, который обжег даже через плотную ткань брюк. Нежные умелые руки проворно расстегнули рубашку и ласкающими движениями прошлись по груди, поглаживая и пощипывая, спустились ниже, к ремню брюк и на секунду замерли, дразня.

– Тоже, что ли, устать? – лукаво усмехнулась девушка, делая вид, что собирается отстраниться, но Танир не позволил. Схватил за волосы и нежно, но настойчиво притянул к себе. Язычок Катрин очертил круг около пупка, скользнул по темной дорожке вниз. Ри Аргос даже не заметил, когда Катрин успела справиться с ремнем брюк.

Желание, притаившееся внутри, смешанное со злостью и усталостью, снова зашевелилось, пробуждаясь. Танир тихо застонал, когда нежный мягкий язык скользнул еще ниже, заставляя вцепляться руками в подлокотники и сжимать зубы, чтобы не зарычать. Катрин знала его тело слишком хорошо, поэтому неторопливо и нарочито медленно провела языком вниз по возбужденной плоти, а потом легкими и почти неощутимыми, словно крылья бабочки, поцелуями возвратилась вверх, продолжая ласкать языком все сильнее и быстрее.

Стон и рык сдерживать не получалась. Танир намотал на кулак длинные белокурые волосы, прижимая девушку ближе к себе, но в то же время стараясь не потерять контроль и не сделать ей больно. Катрин целовала упоительно, прикусывала, где нужно – замирала, и продолжала изощренную ласку, доводя до пика блаженства. Руки двигались, помогая губам, заставляя терять связь с реальностью.

Тугая пружина, состоящая из злости, скопившегося желания, раздражения, которое вызывала рыжеволосая мошенница, не выходящая из головы даже сейчас, развернулась резко и неожиданно, заставив застонать от смеси наслаждения и досады. Из груди вырвался то ли хрип, то ли рык. Вместе с накрывшим блаженством ушли последние силы, и Танир понял, что действительно чертовски устал. До такой степени, что готов отключиться прямо в кресле.

– Прощай, котик! – нежно шепнула ему на ухо Катрин и мазнула губами по мочке. – К сожалению или к счастью, я выхожу замуж. От тебя ведь предложения не дождешься…

Катрин вышла, а Танир медленно открыл глаза, приходя в себя. Сообщение о замужестве не сказать чтобы сильно его расстроило, жениться он и впрямь не собирался, но накатила ностальгическая тоска. С Катрин было хорошо и свободно.

Конечно же Лексия не собиралась следовать советам Танира и сидеть тихо в заточении до утра. Это было недальновидно, глупо и не соответствовало ее характеру.

Мошенница привыкла полагаться только на себя и подозревала, что следующий день может принести лишь новые проблемы, поэтому планировала как можно быстрее выбраться из клетки, в которую угодила по глупой случайности.

Едва за тюремщиком закрылась дверь, Лексия кинулась исследовать место заключения. Комната с виду казалась самой обычной, дорого и по последней моде обставленной. Шторы из тончайшего солидадского шелка, ручной работы ковер – мягкий и, если поднять, практически невесомый, но прочный и долговечный. Мебель из темного мореного дерева, явно выполненная на заказ. А в центре комнаты на бронзовом постаменте в виде двух извивающихся обнаженных нагайн разместился огромный, идеально круглый кристалл. Лексия заметила, что стекло, из которого он изготовлен, прозрачное как слеза – дорогое. У нее был такой же, но, стоило признать, значительно меньше размером, а следовательно, намного дешевле. А ведь мошенница могла позволить себе многое – благосостояние давало такую возможность.

Значит, ее тюремщик был богат и ничего не имел против того, чтобы она пользовалась благами цивилизации. Только вот новости смотреть не хотелось. Лексия боялась включить кристалл и услышать о том, что легендарное Ожерелье Страсти кто-то украл с выставки. Кто-то, а не она. И это не давало ей успокоиться. Совершенно не обязательно, что так оно и будет на самом деле, но Лексия не желала портить себе и без того дурное настроение, поэтому продолжила методичный осмотр места заключения.