Цикл романов "Новый Михаил". Компиляцияю Книги 1-7 (СИ) - Бабкин Владимир Викторович. Страница 158
– Так точно, государь. – Батюшин поклонился. – Все будет сделано.
– Прекрасно. Я рассчитываю на вас.
Генерал вновь кивнул.
– Каков шанс, что все арестованные по делу дадут показания?
Батюшин покачал головой.
– Трудно сказать, мой государь. Времени осталось мало, а вы повелели не портить экстерьер подсудимых, дабы не портить картинку для суда. Постараемся, но…
Он развел руками.
– И вы, надеюсь, понимаете, что все получат смертный приговор?
– Так точно, ваше императорское величество.
– И я, надеюсь, что вы понимаете, что для приговоренных к казни все только начинается?
Батюшин посмотрел на меня внимательно. Я продолжил:
– Генерал, я требую информации. Судьба приговоренных к смерти меня не интересует. Можете им обещать что угодно. Можете им обещать комфортную жизнь, сохранение имущества и новый паспорт. Можете порезать их на пулеметные ленты, пообещать арестовать всю семью и проклясть их род до седьмого колена. Делайте, что считаете нужным, но дайте мне информацию. Мне нужны сведения по трем направлениям: подрывная деятельность против государства, коррупция и участие в тайных обществах любого свойства. Вы меня поняли?
Батюшин выдержал мой взгляд и кивнул.
– Так точно, ваше императорское величество!
Я внимательно посмотрел ему в глаза.
– Что-то еще, Николай Степанович?
Генерал кивнул.
– Я хотел бы получить ваше добро на арест некоторых лиц, государь…
Париж. Франция.
18 (31) марта 1917 года
Место действия: Париж, бульвар Инвалидов.
Действующие лица: двое в штатском, один с бородой, другой гладко выбрит.
– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! – отчеканил гладковыбритый, вытягиваясь перед сидящим.
Бородатый вздрогнул и обеспокоенно завертел головой. Затем его взгляд с явным трудом фокусируется на лице стоящего.
Наконец старик молвил:
– Я вас определенно уже видел. Где-то…
Стоящий коротко кивнул.
– Смею напомнить, ваше высокопревосходительство, имел честь участвовать в неких, известных вам событиях в городе Могилеве две недели назад. Штабс-капитан Мостовский к вашим услугам, ваше высокопревосходительство!
В глазах бородатого мелькнуло узнавание, но напряжение лишь усилилось. Старик еще раз оглянулся по сторонам, а затем спросил:
– Каким ветром вы здесь, штабс-капитан?
Мостовский бодро отрапортовал:
– Получил предписание о переводе в 1-ю особую пехотную бригаду Русского экспедиционного корпуса, ваше высокопревосходительство!
– А, и вас тоже того… – старик усмехнулся каким-то своим мыслям. – Такова благодарность высочайших особ, штабс-капитан, такова их благодарность…
Мостовский не счел нужным комментировать данное утверждение, предпочтя промолчать.
Но старик явно расслабился. Он вдруг благожелательно указал на стул с другой стороны столика, за которым сидел.
– Присаживайтесь, штабс-капитан, присаживайтесь. На нас и так уже косятся.
Тот присел на краешек стула и бросил короткий взгляд на бутылку вина на столе. Вина там осталось немного, впрочем, судя по состоянию человека с бородой, эта бутылка, видимо, была уже не первой.
– Гарсон! Еще бутылку и бокал моему гостю!
Официант мгновенно испарился, и через короткое время перед Мостовским уже наполнялся бокал.
Генерал пригубил и скривился.
– Гадость! И водки у них нет…
Александр Петрович вновь счел за благо промолчать. Впрочем, генерал и не нуждался в собеседниках, поскольку говорил сам.
– Вот такая вот у них там благодарность… – старик неопределенно махнул куда-то вверх и в сторону востока. – Что один, что второй… Да и третий не лучше бы был, попомните мое слово, штабс-капитан. Вот меня взять, служил верой и правдой, и что взамен? Я победил в Галицийской битве! Я захватил пятьдесят тысяч пленных! Да, а потом еще семьдесят тысяч. Семьдесят тысяч, да. И что взамен? Что взамен, я вас спрашиваю? Снимают с главнокомандующего фронтом и садят на мое место этого выскочку Брусилова! А меня, меня, заслуженного человека, победоносного полководца, отправляют состоять при Особе, словно я ни на что больше не способен! Этот выскочка Брусилов просто смеялся мне в глаза, когда прибыл принимать фронт! За мои победы меня в ссылку! В ссылку, тем более обидную, что вместо побед, я теперь должен был быть шутом гороховым при государе! Ни власти, ни почета, ни славы, словно гимназист, словно юнкер какой-то. Если бы не государыня, то совсем бы забыли старика…
Генерал отпил из бокала.
– Брусилов, Алексеев, Рузский, не давший мне одержать блистательную победу под Варшавой, все они смеялись надо мной, насмехались прямо в лицо, иронично шептались прямо за моей спиной во время моих докладов императору. И сам государь не ценил, не отблагодарил, не дал настоящего дела, выставил на посмешище, на постоянное посмешище перед этими!
Старик стукнул по столу кулаком.
– И вот, когда появилась возможность отомстить, отыграться за все, я не стал колебаться, – он огладил свою роскошную бороду и самодовольно усмехнулся. – Знаете, штабс-капитан, когда Алексеев получил свою пулю, когда арестовывали Рузского, я был почти счастлив. И когда на престол взошел новый император, я думал, что все, кончились дни моей опалы, что наступил мой час. И что я получил взамен? Взамен на то, что именно я фактически усадил его на престол? Даже Тимановский произведен в генералы и стал командиром полка лейб-гвардии, а ведь он лишь выполнял мои приказы! А что получил я? Ничего. НИ-ЧЕ-ГО! – Нараспев повторил генерал и нехорошо усмехнулся. – Именно что ничего! Пост главнокомандующего Петроградским военным округом? Так на этот пост меня назначил еще Николай! И вот когда я увидел, что пост верховного главнокомандующего отдают этому несносному Гурко, а пост военного министра отдают Александру Михайловичу, когда я увидел, что даже на освободившуюся должность главкосева, вместо Рузского, меня также не собираются назначать, то тут уж я все понял! Благодарность! Такая вот у них благодарность! Попользоваться и выбросить на помойку! Зависть и черная неблагодарность! Брусиловский прорыв! А ведь это мои войска! Меня сняли, чтобы отдать всю славу этому выскочке! Мои! Именно мои войска подавили мятеж и даровали престол Михаилу! А что взамен? Что взамен, я вас спрашиваю!
Иванов буквально рычал. Ноздри его раздувались, руки подрагивали, борода всклокоченными прядями торчала в разные стороны. Он судорожно выпил бокал до дна, и с опаской подошедший гарсон аккуратно вновь наполнил его. Но не успел он отойти, как генерал вновь осушил сосуд и требовательно уставился на официанта. Тот, словно под взглядом удава, вновь поднес бутылку к бокалу.
– Или вот вы, штабс-капитан! – старик указал на сидящего напротив Мостовского. – Вот вы, рисковали жизнью, спасали Михаила из-под ареста, вы один из главных участников мятежа, который привел его к власти, что вы получили взамен? Благодарность? Да вас просто отправили с глаз долой подальше! Вы знаете, куда вас отправили? На смерть! Вы слышали о предстоящем наступлении Нивеля? Вот ваша 1-я особая бригада и пойдет в наступление в первых рядах! Вы боевой офицер, и вы знаете, что это значит. Это взамен благодарности? Это благодарность, я вас спрашиваю? Нет, я не согласен с такой благодарностью! Покорнейше благодарю!
Генерал вновь осушил бокал. Дождавшись, пока гарсон нальет и уберется с глаз долой, Иванов продолжил, уже заметно захмелев:
– Нет, так нельзя. Нельзя так вместо благодарности. Я еще в русско-турецкую кровь проливал. И в русско-японскую тоже. И в эту войну. Три войны! Три! Где благодарность? Я императора на престол посадил, где она, благодарность, будь она трижды проклята! Нет ее! Нет.
Новый бокал расстался со своим содержимым.
– Пошел вон! – вдруг заорал Иванов на подбежавшего было гарсона. – Подслушивает, мерзавец…
Генерал наклонился к Мостовскому и громко зашептал, постоянно сбиваясь с мысли: