Цикл романов "Новый Михаил". Компиляцияю Книги 1-7 (СИ) - Бабкин Владимир Викторович. Страница 162

Отпиваю воду из стакана.

– Итак, каковы же конкретные пути достижения указанных стратегических целей? Первое, мы должны обеспечить, словом или силой, освобождение всех наших территорий. Второе – так или иначе решить вопрос с Османской империей относительно наших требований по Проливам и по армянскому вопросу. Ввиду сложившихся обстоятельств и для усиления наших гарантий сербам я считаю необходимым начать процесс переброски бригад Русского экспедиционного корпуса из Франции на Балканский фронт, в помощь уже имеющимся там русским войскам. Этот вопрос мы поставим перед союзниками со всей определенностью, как обязательное условие продолжения нашего участия в военном союзе Сердечного Согласия. Воевать во Франции русские бригады больше не будут. Мы не можем допустить, чтобы русские солдаты были заложниками наших отношений с союзниками. И еще. Для победного мира, то есть для окончания войны на приемлемых для нас условиях, мы должны навести порядок у себя дома. Порядок в армии, порядок в стране.

Делаю паузу, глядя на лица присутствующих. Что ж, ни один мускул ни у кого не дрогнул, ничьи глаза не бегают, все чувствуют себя в относительной безопасности. После завершения моих кадровых перестановок и проведения душеспасительных бесед каждый считает, что на некоторое время его личные позиции не находятся под серьезной угрозой, полагая, что все, что я хотел сделать, я уже сделал.

– Господа! Я хочу, чтобы вы помнили – что бы мы ни говорили о мире, как бы мы ни стремились к скорейшему завершению войны, боевые действия продлятся еще достаточно долго. Минимум год, а возможно, и два. Состояние дел в Русской Императорской армии вам всем хорошо известно. Падение дисциплины, случаи братания на фронте, агитаторы – все это влияет на боевой дух и устойчивость войск даже в обороне. Наша армия существенно отстает от противника по уровню насыщения артиллерией и пулеметами, уступает по числу аэропланов и бронемашин. Тех же танков Императорская армия не имеет вовсе. Наша промышленность только-только начала выходить на требуемый темп исполнения военных заказов, о чем нам всем сегодня доложит господин Маниковский. В сложившихся условиях нам нужна стратегическая пауза для укрепления армии и укрепления власти в России. Нужна пауза в боевых действиях и однозначное воздержание от любых наступательных операций, особенно на европейском театре войны. Мое отношение к предстоящему наступлению Нивеля вам всем известно. И в этом вопросе мы также не сходимся во мнении с союзниками. Они уверены в победе, я уверен, что за наступлением последует катастрофа. И наша задача сейчас минимизировать последствия этой катастрофы для России. Для обоснования необходимой нам стратегической паузы и для обеспечения неучастия русских войск в авантюре Нивеля я сегодня объявляю о нашей односторонней мирной инициативе под названием «Сто дней для мира», на протяжении которых наша армия не будет наступать ни на одном участке фронта, если ее не вынудит к этому противник своими действиями. Данная инициатива должна продемонстрировать всему миру, народу России и нашим солдатам, что российская власть не ведет войну ради войны и стремится к скорейшему миру между народами. Наряду с объявленными идеями Освобождения это придаст и новый вид и новое понимание своей роли и миссии в этом лучшем из миров. Мы призываем все воюющие стороны поддержать нашу инициативу и, в свою очередь, объявить аналогичные инициативы со своей стороны и выслать свои делегации в Стокгольм для начала переговоров о всеобщем перемирии. Я надеюсь, что наши союзники прислушаются к доводам разума и поддержат нашу инициативу. Перенос активной фазы кампании 1917 года на лето позволит Антанте достаточно насытить войска тяжелым вооружением, артиллерией, пулеметами и танками. Каждый месяц перемирия в таком формате приближает нашу победу, поскольку положение центральных держав становится все более отчаянным в плане продовольствия, и до сбора урожая положение там будет лишь ухудшаться. К сожалению, есть уверенность в том, что союзники…

В этот момент двери Екатерининского зала открылись, и бледный граф Воронцов-Дашков быстро подошел ко мне.

– Ваше императорское величество! – склонился к моему уху адъютант. – Прошу меня простить, но аудиенции по чрезвычайному делу просит господин министр иностранных дел.

Я удивленно посмотрел на него.

– Что за срочность? У меня совещание.

– Он сказал, что берет на себя ответственность, настаивая на срочной аудиенции. Дело чрезвычайное.

– Хорошо, проводите его ко мне в кабинет. Господа, – обратился я к присутствующим, – вынужден вас оставить на некоторое время.

Через пять минут я вновь хмуро смотрел на собравшихся генералов.

– Что ж, господа, дело осложняется. Только что сообщили, что на автомобили русской дипломатической миссии в Париже совершено нападение. Убит посол Извольский. Это событие вынуждает нас принять срочные меры дипломатического и военного характера. Через четверть часа начнется экстренное совещание с участием премьер-министра и министра иностранных дел. Также жду военного министра, главковерха и наштаверха Действующей армии. После чего мы продолжим наше совещание.

Я встал, все немедленно поднялись со своих мест.

– Напоследок я хотел сказать вот что. При нападении на автомобили нашей дипмиссии в Париже погиб также и арестованный изменник, бывший генерал Иванов. Но пусть не радуются изменники, он успел рассказать достаточно. Сообщаю также, что на основании приобщенных к делу документов и писем, в том числе и бывшего наштаверха Алексеева, опираясь на многочисленные свидетельские показания, в том числе свидетельства присутствующих здесь генералов Лукомского и Брусилова, а также на показания, полученные в ходе допросов великих князей Кирилла и Бориса Владимировичей, арестованных британских подданных, допросов бывших генералов Рузского, Данилова, Хабалова, Беляева, Крымова, Иванова и других изменников, следствием установлено и доказано прямое и непосредственное участие в подготовке и осуществлении мятежей против императора Всероссийского великой княгини Марии Павловны и великого князя Андрея Владимировича, которые сегодня взяты под арест по обвинению в государственной измене. На этом все, господа. Жду вас через два часа здесь же. Все свободны.

Часть третья. Гроза семнадцатого года

Глава I. Тревожные дни

Москва. Большой кремлевский императорский дворец.

19 марта (1 апреля) 1917 года

Заседание чрезвычайного штаба шло полным ходом. В Екатерининской зал входили и выходили адъютанты, появлялись и исчезали министры, на стол мне ложились доклады, депеши и телеграммы, Ситуационный центр каждые четверть часа представлял обзорную записку по разным аспектам проблемы и реакцию на нее, Суворин информировал меня о сообщениях прессы и иностранных телеграфных агентств, в общем, все бурлило и кипело.

Я повернулся к Свербееву.

– Что мы можем выжать из союзников?

Свербеев поджал губы. Затем, через несколько мгновений, все же заговорил:

– Государь! Налицо серьезный межгосударственный кризис, который усугубляется с каждым днем. Ситуация очень щекотливая. С одной стороны, есть факт убийства русского посла в столице формально дружественной нам державы. Но, с другой стороны, французы вполне могут попытаться все свалить на германских шпионов, ведь никого поймать парижской полиции не удалось, а значит, у нас нет никаких доказательств, что за убийством стоят официальные французские структуры или лица. А потому максимум, на что мы можем рассчитывать, так это на формальные сожаления, извинения и обещание провести расследование. Можем выдвинуть претензии относительно необеспечения безопасности, но это ничего не даст, поскольку нападение произошло на улице, а охрану у французских властей никто не запрашивал. Посему рекомендую настаивать на включении наших представителей в следственную группу, выторговав при этом России какие-то дополнительные преференции в качестве компенсации за убийство нашего посла.