Фристайл. Сборник повестей (СИ) - Сергеева Татьяна Юрьевна. Страница 38

Вспомнись мне, Забвенный мною!

Просияй сквозь сумрак дум –

И созиждится Тобою

Сердце чисто, светел ум!

— Ну, как тебе? — Повернулась Наталья Владимировна к Марине.

Мальчики выжидательно смотрели на неё.

— Мне очень понравилось… — И добавила. — Вы молодцы, мальчишки.

— Всё, ребята. Вы свободны до четверга. Передайте девочкам, что в четверг будем репетировать «Руслана и Людмилу». А ты, Фёдор, ещё поработай над монологом Пимена.

Ребята дружно покивали и, попрощавшись, вышли из столовой.

— А чьи стихи они читали?

Матушка Наталья укоризненно взглянула на Марину.

— Фёдор читал Пушкина.

— Опять Пушкин!

— Почему «опять»?

— Потому что я Пушкина, оказывается, совсем не знаю.

— Неужели не знаешь?

Марина расстроено вздохнула.

— Не знаю, Наталья Владимировна. Я ничего не знаю!

Матушка засмеялась.

— Эту фразу сказал один древний философ. Так что ты не огорчайся, на первую ступень познания ты уже поднялась.

Но Марина даже не улыбнулась в ответ.

— Но ведь второе стихотворение противоречит первому. Это тоже Пушкин?

— Нет, конечно. Это митрополит Филарет написал ответ на его стихи. Современник Пушкина, писатель и поэт, удивительный человек. Ты ведь поняла, почему я выбрала этот поэтический диалог?

— Кажется, поняла. Вы мне расскажете когда-нибудь про этого митрополита?

— Ты в Интернете про него почитай. А ещё лучше, поговори с отцом Михаилом. Он диссертацию о нём защищал, много интересного тебе расскажет. Всё, всё, Марина, мне надо домой бежать. –

— Наталья Владимировна, вы извините… — Смущённо попросила Марина. — Я на минуту Вас задержу. Я кое о чём спросить хотела…

— У тебя какие-то проблемы?

— Нет, у меня всё нормально. Вы не знаете случайно, в той квартире, в той комнате, на которую у меня смотровая была, никто не живёт?

— Месяца полтора назад я Валентину встретила, слава Богу, трезвую. Она мне сказала, что к ним всё-таки поселили какого-то парня из детдома. Он там прописался, за жильё платит исправно, но живёт где-то в другом месте. Ты знаешь, кто это?

— Да, Николай Найденов.

— Из вашего выпуска? Николай? Что-то не припомню.

— Мы дружили. Я его ищу. Несколько раз ему звонила, сначала мне сообщали, что абонент не доступен, а потом вообще оказалось, что его номер не обслуживается. Вообще-то он у знакомых сторожем работал на даче, наверно, там и живёт.

Раздался звонок в дверь — это пришёл отец Михаил с дароносицей. Он, как и прежде, приходил по просьбе Елены Ивановны, но в то время, когда Марина была дома и могла ему открыть. Уходить было проще — легко защёлкивался один из многочисленных замков, и, подёргав для проверки ручку двери, можно было спокойно покинуть дом. Получив благословение, Марина куда-то убежала, а священник приступил к выполнению своего пастырского долга. После они ещё немного поговорили. Елена Ивановна вести долгие беседы была уже не в состоянии, да и отец Михаил торопился по своим приходским делам. Но она неожиданно остановила его в дверях.

— Как там дела с новым домом? Когда его будут сдавать? Я у Марины спрашиваю, она в ответ только плечами пожмет или буркнет что-нибудь нечленораздельное. Ничего добиться не могу.

Отец Михаил внимательно посмотрел на неё.

— Она Вам ничего не сказала?

— А что она должна была мне сказать?

Он ответил не сразу. Подумал и произнёс.

— Она отказалась от квартиры. Давно.

— Отказалась?! Почему?

— Она решила остаться с Вами…

Когда за духовником захлопнулась тяжёлая дверь, Старуха ещё долго лежала не подвижно, глядя тусклыми глазами в потолок. Потом, словно встрепенулась, и села в постели.

Дежурный завтрак, оставленный Мариной, стоял на журнальном столике. Она налила себе из термоса чаю, расплескав его на пододеяльник, и мысленно отругала себя за неуклюжесть. Потом с аппетитом съела два сытных бутерброда, и, отодвинув чашку подальше, взяла в руки мобильный телефон, который всегда лежал возле её подушки.

Прошло несколько дней и, когда Марина вечером собиралась на дежурство, вдруг раздался звонок в дверь. Она вопросительно посмотрела на Елену Ивановну.

— Открой, — кивнула та. — Это ко мне.

Марина открыла дверь. Женщина средних лет, держа в руках небольшой тонкий портфель, прошла в комнату к Старухе.

— Здравствуйте, Елена Ивановна.

— Здравствуйте. Наконец-то я Вас дождалась! — Непривычно приветливо прозвучал голос хозяйки. — Садитесь, пожалуйста, где Вам удобно.

Марина, конечно, очень удивилась, но надо было спешить на работу.

— Я ухожу! — Возвестила она в дверях.

— До свидания! Всего хорошего, девочка.

Она даже поперхнулась. Никогда Старуха не разговаривала с ней так ласково. Отнеся этот порыв к присутствию гостьи, Марина фыркнула, пожала плечами и побежала на дежурство.

Недели через две, когда после работы Марина вернулась домой, Старуха показалась ей на удивление бодрой. У неё был какой-то торжественно-загадочный вид. Она велела накрыть завтрак на журнальном столике. Они поели, перебрасываясь какими-то незначительными фразами. Марина, конечно, ломала голову, что такое случилось с её подопечной, но ни о чём не спрашивала. Когда стол был водворён на своё обычное место, Старуха торжественно произнесла.

— Сядь, Марина…

Марина послушно села, вопросительно глядя на неё.

Старуха неловко повернулась на бок и попыталась вытащить маленький ящик прикроватной тумбочки.

— Помоги-ка мне… Вытащи его совсем и положи сюда.

Она похлопала сухой ладонью по своему животу.

Марина с трудом вытащила ящик из тумбочки. Он был набит какими-то бумагами.

— Вот, девочка… Я поздравляю тебя. — Сказала Елена Ивановна. — Теперь у тебя есть своя собственная двухкомнатная квартира.

Марина удивлённо и недоверчиво смотрела на Старуху, ничего не понимая.

— Но ведь дом ещё не сдан…

Та засмеялась, хриплым коротким смехом.

— Не ври, пожалуйста. Про ту квартиру я всё знаю. А сейчас я тебе про эту квартиру говорю. Не понимаешь? — Она обвела трясущейся высохшей рукой вокруг себя. — Вот эти царские хоромы теперь твои. Та женщина, которая ко мне приходила, — нотариус. Я оформила на тебя дарственную. Вот она. Теперь ты — владелица этой жилплощади, а я у тебя — квартирантка.

Медленно-медленно доходил до Марины смысл сказанного. Когда поняла, резко закружилась голова, она почти упала со стула. Сползла с него, опустилась на колени перед постелью Старухи, прижалась лицом к её высохшей руке и вдруг заплакала. Первый раз в своей сознательной жизни.

— Ты что, плачешь? Ну, будет, будет…

Елена Ивановна погладила её по голове свободной рукой. Подбородок её дрожал, она тоже плакала.

— Ну, хватит нам реветь. Не передо мной надо падать на колени, а в храме перед иконой Спасителя. Говорят, что Господь даёт долгую жизнь некоторым людям потому, что они чего-то главного не совершили на этом свете. Наверно, эта дарственная — лучшее, что я сделала в этой жизни. Сядь сюда, — она похлопала высохшей ладонью по краю постели. — Давай всё обсудим.

Марина, наконец, поднялась с пола. Села рядом.

— Ну, успокоилась? Ты завтра не работаешь? Вот… В храм сходи к отцу Михаилу. Он всё знает. Я это решение приняла с его благословения. Он тебя сведёт с приходским юрисконсультом…

— Я его знаю. Константин.

Да, так, кажется. Он тебе поможет оформить все юридические документы на собственность… А теперь другая тема… Вот эти две сберкнижки с немалыми деньгами. Мне, как ты знаешь, последние лет двадцать пять деньги были ни к чему. Пока работала, откладывала на «чёрный день», война приучила. А потом пенсию участникам войны серьёзно подняли, тоже капало потихоньку. На обе эти книжки оформлены доверенности на тебя, ты можешь ими воспользоваться в любой момент.