Фристайл. Сборник повестей (СИ) - Сергеева Татьяна Юрьевна. Страница 5
Плотная толпа стояла на платформе. Подошла электричка. Славка придержал спиной напиравших сзади, пропустил вперёд своих стариков, потом Веру и с трудом втиснулся сам. Тесно прижатые друг к другу, они стояли в вагоне у самых дверей тамбура. На первой скамейке прямо перед ними расположились трое — два моложавых мужчины и женщина. Импортные штаны, фантастической красоты кроссовки и весь «навороченный» антураж бросался в глаза. Вели они себя независимо, свободно, разговаривали громко, шумно и раскатисто смеялись, нарочито привлекая к себе общее внимание.
Электричка шла полным ходом, втягивая в себя на остановках новых пассажиров. После затяжных осенних дождей день вдруг выдался яркий, солнечный, и горожане потянулись на природу.
Мужчина из «импортной» компании громко включил магнитофон, на весь вагон грохнул тяжёлый рок. Зоя Васильевна невольно поморщилась.
Кто-нибудь, может быть, и поступил бы иначе, но Алексей Петрович иначе не умел. Он умел жить только в недрах своего института и наивно полагал, что законы, установленные им внутри социума, созданного его собственными руками, действуют также во всей Вселенной. Он сказал властно и громко.
— Выключите это!
Его услышали, но никак не прореагировали. Тогда он повторил.
— Выключите!
Мужчина, державший в руках магнитофон, подчёркнуто прибавил звук и насмешливо взглянул на просто одетого старика, державшегося за плечо смущённого внука.
— Что, дед? Сдают нервишки-то?
Славка побагровел и быстро взглянул на деда. Вера дёрнулась было, но смолчала.
— Это мешает, — мрачно сказал Алексей Петрович. — Люди едут отдыхать, эта какофония раздражает…
— Слушай, мужик, — вмешался его приятель. — А ты давай пешочком… В лесу тихо…
Они сидели, а старики перед ними стояли, и молодая женщина весело поглядывала вокруг, вполне довольная своими остроумными спутниками. Люди, тесно прижатые друг к другу, стояли вокруг с непроницаемыми лицами и молчали.
— Оставь его… — громко захохотал первый «импортный». — Он, наверно, и ветеран к тому же…
— Ветеран… — гордо кивнул головой Алексей Петрович.
Теперь они хохотали все.
— О, — вскочил с места один из них, — тогда ты садись, дед… Почёт тебе и уважение…
Зоя Васильевна заплакала. Славкины уши горели. Он словно онемел.
— Прекратите! — Громко крикнула Вера. — Вы… Вы… — Она захлебнулась словами.
Это вызвало следующий взрыв хохота.
Поезд притормаживал на очередной станции. Алексей Петрович, схватив за руку жену, потащил её к выходу. Люди теснились, выпуская их, избегая глядеть друг на друга.
Вера, за ней вспотевший от мучительного стыда Славка, едва протолкнулись вслед за стариками.
— Ладно, — сказал Алексей Петрович на платформе. — Отдохнули. Поехали домой.
— Это ведь последняя остановка… — Вытерла беззвучные слёзы Зоя Васильевна. — Дима ждёт… нехорошо.
— Сколько отсюда, Вера?
— Три километра…
— Пошли пешком.
Алексей Петрович резко повернулся и пошёл вперёд, волоча за собой хозяйственную сумку на колёсах. Славка подскочил было к нему, схватился за тележку, дед сердито оттолкнул его локтем.
— Я не трус, дедушка! — Твёрдо сказал Славка.
Дед резко повернулся к нему, прямо взглянул ему в глаза.
— Ты — не трус, ты — приспособленец! — И сердито поволок свою сумку дальше.
Зоя Васильевна заторопилась за ним. Славка повернулся к Вере, но она только презрительно взглянула на него и побежала догонять стариков. И он потащил свои сумки в одиночестве. Уши горели до сих пор.
Увлёкшись общим делом, старики с азартом чинили завалившийся набок парник. Подначивали, подзадоривали друг друга, заразительно смеялись.
Близкий друг Алексея Петровича Дмитрий Павлович был ему прямой противоположностью: высокий, худощавый, быстрый и ловкий в движениях. Кабинетный человек, Алексей Петрович отвык от физической работы, всё время что-нибудь ронял и ушибался. Очередной раз запнувшись, он чуть было не упал.
— Смотри под ноги! — Крикнул ему Дмитрий Павлович. — Расшибёшься!
— Легко сказать «под ноги», — отозвался Алексей Петрович. — А живот?
Они оба рассмеялись.
— Что нового в хирургии? — Посмеивался Алексей Петрович, передавая другу ящик с гвоздями.
— А что у нас нового? — отозвался Дмитрий Павлович. — Режем. Чиним, штопаем… Всё по-старому. А что нового в химии? Вредны фосфатиды или нет?
— Ты мне зубы не заговаривай…. Ты когда мне отзыв на наш бактерицидный порошок напишешь? Все сроки вышли.
— Пришлю, Алёша… В понедельник своим бактериологам скажу — они проверяли, очень хороший порошок, надо его срочно в производство… Нам такой в хирургии очень нужен…
Славка помогал охотно, уверенно стучал молотком, прислушиваясь к разговору.
Зоя Васильевна смотрела на них через окно летней кухни. Вера мыла посуду.
— С каким удовольствием на земле работает… — Кивнула на мужа Зоя Васильевна. — А в молодости и слышать о даче не хотел, презирал собственников. Наташка летом болталась по всей Ленинградской области, то от рыбокомбината в лагерь едет, то от асбестового завода…
В кухню влетел Славка.
— Дайте попить…
Вера подала ему ковш с водой.
Он жадно напился. Тоже взглянул в окно. Старики, оставив работу, громко смеялись над чем-то, глядя друг на друга.
— Ну, друзья… — Кивнул на них Славка. — С полуслова друг друга понимают… И смеются, как дети…
— Вот и хорошо, что смеются.
Славка вернул Вере ковш, заглянул ей в лицо. Она отвернулась.
— Ну, что я должен был сделать?! Что?! — Славка повернул её к себе. — Мне с ними подраться надо было, что ли?
— Не знаю… — Пожала Вера плечами, освобождая свою руку. — Может быть, и подраться…
— Не ссорьтесь, — вздохнула Зоя Васильевна. — Драться было бесполезно. Такие люди были всегда, но их было мало… А сейчас почему-то становится всё больше и больше… Что-то с нами со всеми происходит, не знаю…
— Я не трус, понимаешь? — Сказал в спину Вере Славка. — Я просто знаю, что если бы я кому-нибудь из них набил морду, а они бы потом меня измолотили, всё равно ничего бы не изменилось. Они над следующим стариком измывались бы точно также…
А над парником снова дружно стучали молотки…
— Знаешь, мы новый наливной маргарин сделали, — по-детски похвастался Алексей Петрович. — С повышенным содержанием растительного масла… Для таких, как мы с тобой…
— Для стариков, значит…
— Ну, я этого не говорил…
Зачихал, закашлял старый двигатель, и по улице вдоль забора участка проплыл грузовик. Поверх ограды было видно, что в нём, прикрытая полиэтиленом, лежала картошка.
— А вот и наш основной продукт питания прибыл… У нас, горожан, выращивать его ни сил, ни времени нет, а местные с удовольствием нам картошечку сбывают. Слава, тащи ведро…
— Сколько она у вас здесь стоит? — Алексей Петрович вместе с другом направился к калитке…
Машина остановилась. Со всех сторон к ней потянулись садоводы с мешками и корзинами. Бойкий старичок быстро управлялся с деньгами, успевая поругиваться с покупателями из-за малой ёмкости своего мерного ведра.
Подбежал к толпе и Славка. Старики захлопали по карманам, заспорили, кто будет платить. Славка с улыбкой наблюдал за ними. Дмитрий Павлович поднял к старику своё ведро, и картошка громко затарахтела по его дну. Алексей Петрович протянул было деньги старику, они встретились на мгновение взглядами, и рука его вдруг застыла в воздухе. Старичок, всё время что-то балагуривший, замолчал на полуслове, лицо его точно окаменело, он, не отрываясь, смотрел в глаза Алексею Петровичу, словно не мог от них оторваться.
— Что такое? — Повернулся к другу Дмитрий Павлович. — Что с тобой, Алёша?
Он удивлённо смотрел на Алексея Петровича, потом перевёл взгляд на старика. Тот тоже взглянул на него и, вдруг обмякнув, опустился прямо на картошку. Теперь все трое смотрели друг на друга и молчали.