Большая глубина - Кларк Артур Чарльз. Страница 23

– Какую часть расходов берет на себя КНИ? И что вы собираетесь делать с Перси, когда поймаете его?

– Мы предоставляем подводные лодки с водителями, КНИ оплачивает добавочное оборудование, но это неофициально. Нам понадобится также плавучий, док, который мы брали в прошлом году у ремонтников. В нем помещаются два кита, значит, и кальмару места хватит. Тут будут дополнительные расходы: нужна установка для аэрации воды, проволочная сетка под электрическим напряжением, чтобы Перси не вылез, еще кое-что.

Словом, док может служить лабораторией, пока мы будем изучать кальмара.

– А потом?

– Потом? Продадим его, только и всего.

– Боюсь, что любители домашних животных не кинутся покупать стопятидесятифутового кальмара.

И тут доктор Роберте, словно опытный, актер, с небрежным видом пустил в ход свой главный козырь.

– Если мы доставим Перси в добром здравии, Мэринленд готов дать за него пятьдесят тысяч долларов. Столько предложил мне сегодня утром профессор Милтон, когда я разговаривал с ним. Но, я уверен, что мы сможем получить больше. Почему бы не выговорить себе процент со сбора?

Как-никак это будет величайший аттракцион в истории Мэринленда.

– Мало нам Комитета научных исследований, вы еще хотите втравить нас в сделку со зрелищными предприятиями, – проворчал начальник. – Ну ладно, я не возражаю. Если счетоводы убедят меня, что эта затея не потребует слишком больших расходов и если не появится никаких других подводных камней, что ж, будем ловить. Разумеется, при условии, что мистер Франклин и его товарищи возьмутся за это. Работать-то им.

– Если у доктора Робертса готов план действий, я охотно с ним поговорю. Проект очень интересный.

Мягко сказано? Да. Но Франклин был не из тех, кто загорается восторгом от каждого нового дела; он давно убедился, что это только приводит к разочарованию. Если «Операция Перси» состоится, это превзойдет все, что было за пять лет его работы смотрителем. Да нет, ничего не получится, непременно возникнет какая-нибудь закавыка, и план сорвется.

Он не сорвался. Меньше чем через месяц Франклин вел на дно приспособленную для нового задания дозорную лодку. Следом за ним, в двухстах футах, шел Дон Берли. Впервые после Герсна – как давно это было! – Франклин работал вместе с Доном. Когда ему предложили выбрать себе напарника, он сразу назвал своего учителя. Такой случай предоставляется раз в жизни, и Дон никогда не простил бы Уолтеру, если бы он выбрал кого-нибудь другого.

Иногда Франклин спрашивал себя, не завидует ли Дон его быстрому выдвижению. Пять лет назад Берли был старшим смотрителем, Франклин – зеленым курсантом. Теперь они оба старшие, и Уолтера вскоре ожидает новое повышение. Его это и радовало и не радовало. Франклин вовсе не был лишен честолюбия, просто он знал: чем выше он поднимется по бюрократической лестнице, тем меньше времени сможет уделять морю.

Пожалуй, у Дона верный расчет – очень уж трудно представить себе его пришитым к канцелярии…

– Слышишь, включи свет, – прозвучал в динамике голос Дона. – Доктор Робертс просит меня сделать снимок.

– Есть, – ответил Франклин, – включаю.

– Ух ты! Красота какая! Будь я кальмаром, ни за что не устоял бы против тебя. Так, теперь повернись в профиль. Спасибо. Ну, картина-первый раз вижу, чтобы рождественская елка шла со скоростью десяти узлов на глубине шестисот саженей.

Франклин усмехнулся и выключил иллюминацию. Идея доктора Робертса очень проста; теперь все дело в том, чтобы проверить ее. Многие глубоководные обитатели наделены светящимися органами, которые, словно созвездия, сияют в вечном мраке. Этот свет они включают, чтобы приманить добычу или свою пару, но и огромные глаза кальмара, восприимчивы к нему.

Если гигантские кальмары такие умные, какими слывут, говорил себе Франклин, Перси быстро раскусит обман. А может случиться и так: этот свет собьет с толку нырнувшего кашалота, и, хочешь не хочешь, придется схватиться с ним!

До каменистого дна оставалось всего пятьсот футов; на экране гидролокатора ближнего действия его было видно во всех подробностях. Да, картина неутешительная, здесь должно быть несчетное множество впадин, в которых Перси никакими приборами не сыщешь. Но ведь кашалоты его находили – ценой своей жизни. А что по силам Physeter'у, заключил Франклин, посильно и моей лодке.

– Смотри-ка, нам повезло, – заметил Дон. – Никогда не видел тут такой прозрачной воды. Если только не замутим ее сами, видимость будет футов двести.

Это было очень важно: световая приманка Франклина окажется ни к чему, если ее лучи пропадут в мутной воде. Включив наружную телекамеру, он быстро обнаружил притушенный двухсотфутовым расстоянием правый отличительный огонь Дона. Точно, им повезло; это намного упростит их задачу.

Он поймал ближайший маяк и тщательно определил свою позицию. Для большей верности попросил Дона проделать то же самое, и они взяли среднюю величину. После чего друзья, медленно идя на параллельных курсах, принялись придирчиво исследовать морское дно.

Странно было видеть на такой глубине голый камень; обычно дно океана покрыто слоем осадков и ила мощностью в сотни, а то и тысячи футов. Не иначе, здесь бывают сильные течения, которые все уносят, подумал Франклин. Правда, прибор не показывал никаких течений; видимо, они были сезонными, связанными с расположенной всего в пяти милях оттуда впадиной Миллера, глубиной в десять тысяч футов.

Каждые несколько секунд Франклин включал свои разноцветные огни, потом нетерпеливо всматривался в экран – нет ли реакции. Вскоре за ним шло уже с полдюжины причудливых глубоководных рыб, кошмарные создания двух-трехфутовой длины, с огромными челюстями и развевающимися усиками и щупальцами. Видно, огни манили так сильно, что даже вибрация двигателей их не пугала; это хороший признак. Рыбы не поспевали за лодкой, но место отставших тут же занимали новые, и среди них не было двух одинаковых.

Телевизионный экран не так привлекал Франклина, сейчас куда важнее был дальнобойный гидролокатор, который видел все на тысячу футов вперед.

Нужно не только высматривать добычу, но следить за тем, чтобы не врезаться в скалы и выступы, вдруг возникающие на пути лодки. И хотя скорость не превышала десяти узлов, надо было глядеть в оба. Порой Франклину чудилось, что он идет бреющим полетом над окутанными туманом холмами.

Они отмерили пять миль – ничего! – развернулись на сто восемьдесят градусов и пошли обратно параллельным курсом. «Если даже не найдем его, – утешил себя Франклин, – то хоть заснимем этот участок так, как никто до нас не снимал». У обоих работали самописцы, автоматически нанося на бумажную ленту профиль дна.

– Кто сказал, что это увлекательно? – пожаловался Дон после четвертого поворота. – Я пока даже кальмаренка не увидел. Может быть, мы их всех распугиваем?

– Вряд ли: Робертс уверяет, что они не очень восприимчивы к вибрациям. И вообще, сдается мне, Перси не из робкого десятка.

– Если он существует, – скептически заметил Дон.

– А эти шестидюймовые отпечатки? Кто их, по-твоему, оставил – мыши?

– Постой! – воскликнул Дон. – Ну-ка, взгляни на эхо-сигнал, азимут 250, дальность 750 футов. Как будто скала, но мне на миг почудилось какое-то движение.

Опять ложная тревога?.. Нет, эхо и в самом деле размазанное.

Честное слово, движется!

– Сбавь скорость до пол-узла, – сказал Франклин. – И отстань немного, а я подберусь поближе к нему и включу свет.

– Необычное эхо! Все время меняется.

– Похоже, это и есть наш Перси. Пошли.

Лодка шла над теряющейся вдали, покатой равниной, по-прежнему сопровождаемая любопытной свитой морских драконов. На телеэкране все, что находилось за пределами ста пятидесяти футов, терялось во мгле; дальше лучи ультрафиолетовых прожекторов не проникали. Франклин выключил все наружные огни и продолжал подкрадываться, ориентируясь только по гидролокатору.

На расстоянии пятисот футов эхо приняло вполне определенный облик, когда осталось четыреста футов, развеялись последние сомнения, за триста футов до цели рыбья челядь Франклина вдруг поспешно разбежалась, точно почуяла, что здесь небезопасно. Двести футов… Он включил световую приманку. И, помедлив несколько секунд, нажал клавиши прожекторов и телевизора.