#Zолушка в постель (СИ) - Веммер Анна. Страница 44

Конечно, вычистить все невозможно, и я это понимаю. Но юристы Крестовских работают вместе с компанией, продюсирующей Принzzа. Видео песни теперь недоступно по запросу правообладателей, а все крупные и брендовые журналы удаляют статьи. Это утешает, но слабо. Я до сих пор не видела Игоря, хотя он наверняка уже в курсе. До сих пор меня никогда так не трясло. Сама не знаю, чего боюсь. Меня не пугает нищета, не пугает перспектива вернуться к привычной жизни. Но все же я чувствую сожаление. И очень боюсь увидеть в глазах Игоря разочарование. Я так часто кричала, что не заслуживаю пренебрежения, постоянно обвиняла его в хамстве, а вышло, что почти во всем он был прав.

Дверь вдруг медленно открывается, и сначала появляется поднос, а затем и Серж.

– Привет страдающим, – весело говорит он. – Я тут тебе поесть принес. Встретил по дороге Криську, она мне восхищенно поаплодировала. Сказала, что она-то по-плебейски мечтает спустить тебя с лестницы, а я решил убить оригинальнее и изощреннее – холестерином. Но она ничего не понимает во вкусняхах. Это лучшая бургерная в городе.

На подносе действительно лежит огромный и жутко аппетитный бургер. Не бледное нечто из фастфудовых сетей, которое частенько покупали девчонки. А почти рекламная картинка. Но я не чувствую голода и с Сержем общаться тем более не хочу.

– Да ладно, Аньк, чего ты расквасилась? Подумаешь, светанулась с певцом. У меня есть знакомая, она как-то пьяная в компании белорусов, с которыми познакомилась в отпуске в Европе, скидывала в реку двухместные машинки. И тоже на «Ютуб» попала. А ты всего лишь песенку спела.

– Дело не в песенке, и ты это знаешь, – вздыхаю я.

– Простит, – хмыкает Серж. – Зайдешь, жалобно посмотришь, скажешь «Я так больше не буду», и растает. Давай-ка, поешь.

Он берет бургер двумя руками и буквально заставляет меня откусить кусочек. И мне даже вкусно, несмотря на отвратное настроение, я чувствую вкус пищи и понимаю, что голодна.

– А это не читай, – Серж кивает на смартфон. – Дай Майку время. Снесет подчистую и настроит тебе все, как сделал нам. Хрен кто найдет инфу. Вон Криська даже инсту ведет, и никто не знает, кто она реально. И фотки в Cети поддельные. Не переживай. Рано или поздно это случается.

– Просто… – Я не решаюсь рассказывать о сомнениях. – Я так долго убеждала его, что меня не нужно контролировать, а теперь вот…

– Строго говоря, контролировать надо было не тебя, а ту сволоту, что слила видео. Ты посмотри на это другими глазами. Тебя просто готовы разорвать влюбленные фанатки, а у Захарова новую песню слили. Это для музыканта пиздец трагедия, я тебе скажу. Так что кому-то скоро будет хуже, чем тебе. А поешь ты здорово. Выучи колыбельную, будешь петь Игореше, когда наш правильный мальчик будет ложиться в девять вечера…

Я округляю глаза, потому что в дверном проеме стоит Игорь и, сложив руки на груди, мрачно слушает Сержа. Но его не так-то просто смутить.

– Приперся? – усмехается он. – Ну на, корми сам.

Мне вручают поднос с остатками еды, к которой я снова охладеваю. Серж неспешно проходится по комнате под мрачным взглядом Игоря, зевает, смотрит в окно и направляется к выходу. Я едва удерживаюсь от того, чтобы попроситься вместе с ним. Но понимаю, что это глупо и разговор со старшим Крестовским все равно придется пережить.

Некоторое время мы молчим. Игорь рассматривает меня, я – лист салата в бургере. Похоже, нам одинаково скучно, потому что он проходит и садится на кровать, туда, где еще минуту назад вольготно располагался Серж. Честно сказать, мне больше нравилось общество его брата. Оно хотя бы не пугает.

– Ну что ты на меня так смотришь? – наконец не выдерживаю я. – Говори уже, чтобы собирала вещи.

– Куда ты намылилась?

– Ну… – Я пожимаю плечами. – Это ведь нарушение контракта. Там же было про прессу и всякое публичное поведение.

– Ну, было, – подтверждает Игорь.

– Значит, я нарушила контракт.

– Значит, нарушила. Хорошо, что ты это хотя бы понимаешь.

Молчу. И он молчит. Понятия не имею, что делать. Собираться идти? Или извиниться? Извиниться, наверное, все-таки нужно. Только заговорить не выходит, не хватало еще разреветься у него на глазах. От обиды за себя, от глупости ситуации и от совершенно не вовремя накатывающих воспоминаний.

– Ты так хочешь, чтобы я тебя выгнал?

– Не знаю, – честно признаюсь. – Я вообще не знаю, чего хочу, я запуталась. Ты меня запутал. Влез в мою жизнь со своим завещанием и все перевернул.

– Я все ждал, когда ты спросишь, почему за Крис нет такого контроля. Не дождался. А надо было спросить, Золушка моя, и тогда ты бы узнала, что Кристина вполне способна справляться с такими вот побочными эффектами действующего баблопровода. Как бы ни косячила, она никогда не свяжется с медиаперсоной. Бросаться в отношения с певцом спустя месяц после получения денег – не тот сценарий, с которым ты можешь справиться.

– Нет у меня никаких отношений! – Я жутко краснею. – Мы друзья.

– Были. Захарова предупредили, чтобы он к тебе не лез.

Я вскидываю голову, но Игорь говорит это спокойно и серьезно, и… я понимаю, что выбора у меня просто нет. Даже если мы продолжим тайком встречаться, рано или поздно пресса снова влезет в мою жизнь. Большие деньги требуют ответственного подхода к безопасности. Подростковая любовь к кумиру в этом мире не уживается.

В отличие от желаний Крестовского, видимо. Они здесь как родные.

– Я думал, что через пару месяцев после переезда ты начнешь пробовать героин и разбивать машины, гоняя по ночной трассе. Так что выгонять тебя не за что. Но хоть иногда, Аня, хоть иногда, думай не только о том, что злобный Игорь тебя контролирует, но и о причинах этого контроля.

Я задумчиво киваю, не зная, то ли радоваться тому, что все же не совершила ничего непоправимого, то ли обидеться, что меня посчитали перспективной наркоманкой и вредительницей. Хотя, наверное, сложно предугадывать события в такой ситуации, когда тебе навязали девчонку и ты не знаешь о ней ничего.

Я вдруг вспоминаю, совершенно не к месту, о просьбе девчонок и решаюсь сказать, раз уж Игорь в не слишком дурном настроении:

– Девочки попросили одолжить им немного, у них задерживают зарплату. Можно? Один раз. Я их подвела, внезапно съехав.

Игорь внимательно смотрит на меня и… черт, лучше бы орал! Потому что пронзительный взгляд, кажется, выворачивает наизнанку душу. Все он видит, все понимает, и я тоже. Только я цепляюсь за свой мирок, пытаясь доказать, что Крестовский не прав, что его подход слишком циничный, не все люди – волки. Но каждый раз я проваливаюсь и зализываю раны, а он вот так смотрит.

Легко тебе, скотина, в тридцать два. В этом возрасте и я (хочется верить) буду умная и уверенная. Посмотреть бы на Крестовского в его двадцать. Наверняка зрелище до ужаса интересное. Он и сейчас нереально красивый, а в юности вполне мог быть мечтой всей старшей школы. А может, и средней тоже.

И как нас судьба столкнула? Я вот всегда в тенечке отсиживаюсь.

– Дай, – наконец говорит он, а я уж и забыла, о чем речь, так задумалась.

– Но… они…

– Не вернут, – кивает он. – Попросят еще и еще, а потом наплюют тебе в душу. Только я не собираюсь ради вшивой десятки снова с тобой спорить. Набивай шишки сама. Обещала – дай. Если есть мозги, сделаешь выводы. Если нет, дашь снова. И с Захаровым своим снова сбежишь.

– Не сбегу. Его публичность не для меня, я такое не выдержу, даже если и захочу.

Он снова окидывает взглядом сначала меня, потом постель, и я отворачиваюсь. Чертовы воспоминания! Почему в такой неподходящий момент? А ведь мы явно думаем об одном и том же. Только, похоже, с разных сторон.

– Ладно, одевайся. – Игорь поднимается. – У тебя час.

– Куда? – я вскидываю голову.

– Какая разница? – усмехается он. – Тебе понравится. Одевайся.

– Во что? – не сдаюсь.

– В то, что понравится мне.

Он идет к шкафу и по-хозяйски рассматривает содержимое. Я хмурюсь, пытаюсь подобрать слова возмущения, но в итоге просто машу рукой. Пусть делает что хочет. Для меня, кажется, передоз событий на сутки времени. Сначала возвращение домой, потом Крис, потом утренняя стычка, приход Саши, вся эта вакханалия в соцсетях, и вот разговор, окончательно выбивший почву из-под ног.