Место Силы 4. Андромеда (СИ) - Криптонов Василий. Страница 16

Напряжение. Ожидание. Злость и страх. Но страх — не перед этим существом, которое упало на колени и, закрыв лицо руками, принялось дрожать.

— Расступиться, — приказал грубый голос.

Толпа раздалась в стороны. Я замешкалась, заметалась туда-сюда, в растерянности, и тот, кто шёл сзади, оттолкнул меня, сделав выбор сам.

Айк подхватил меня, не дал упасть.

— Что это? — прошептала я.

— Есть одно словечко, но оно не проходит по этикету. Впрочем, ладно: это ******.

В любое другое время такое слово, произнесённое в толпе, привлекло бы всеобщее внимание, Айка бы, наверное, наказали, да и потом все ещё долго бы на него косились. Но сейчас никто даже заметил этой мелочи.

Вперёд вышли двое. Куратор нашего оборота и Ликрам. Это он оттолкнул меня. Ликрам остановился перед существом, взирая на него без всякого страха. А куратор подошла к Виллару. Тот так и сидел на столе, сложив на груди руки. На куратора он пытался смотреть высокомерно, но нужная ментома никак не желала украсить его ауру.

— Встать, — велел Ликрам.

Существо подняло голову на голос.

— Zgin’ netchisty, — произнесло оно нечто неповторимое.

— Я велел тебе встать! — Ликрам повысил голос.

Существо вскрикнуло без слов и… исчезло.

Там, где только что было нечто живое, рассыпалась лишь куча праха.

Ликрам кивнул, будто только того и ждал. Повернулся к Виллару и куратору.

— Расходимся, — сказал Виллар дрожащим голосом. — Не на что смотреть. Абсолютно ничего существующего мы здесь не видели.

Куратор размахнулась и ударила его по лицу.

Не я одна забыла, как дышать.

Звук пощёчины получился громким, разлетелся по всему залу. На щеке Виллара отпечатались следы пальцев куратора. Сама она, так и не сказав ни слова, развернулась и вышла прочь.

— Виллар, вытяни руки перед собой и не пытайся сопротивляться, — сказал Ликрам. — Ты арестован.

Но Виллар не шелохнулся.

Он, похоже, даже не услышал Ликрама.

Широко раскрытыми глазами он смотрел вслед куратору, и его аура была пуста, как у покойника.

16. Посредственное граффити

— Полагаю, сегодня мы многое поняли, — сказал Айк.

Мы с Нилли уставились на него молча, ожидая пояснений. Лично я за себя могла сказать точно: я не поняла ровным счётом ничего. Нилли, кажется, находилась не в лучшем положении.

После событий в столовой аппетита ни у кого из нас не было. Я сходила в душ и решила пораньше прийти в аудиторию. У дверей столкнулась с Айком и Нилли. Сейчас мы сидели в пустом помещении втроём. Я спроецировала панораму своего мира на функциональный стол, смонтировала круглый регулятор времени и пальцем рассеянно вертела его туда-сюда.

— Что мы поняли? — не выдержала первой Нилли.

— Что попытка выпендриться до добра не доводит, — отозвался Айк. — Впервые вижу, чтобы кто-то из преподавательского состава ударил студента. Впервые даже слышу про такое.

— Как думаешь, что с ним теперь будет? — спросила я.

— Хорошего? Ничего, — сказал Айк. — Учитывая его предыдущие заслуги, я думаю, его уничтожат. Распылят, а энергию вольют в контуры.

Я вздрогнула и уставилась на Айка. Наверное, ему стало жутко, что я так смотрю на него, и при этом в ауре — лишь белая ментома. Он отвернулся.

— Распылят? — переспросила я. — Но… Но ведь… Так же нельзя!

— Нельзя делать то, что сделал он, — возразил Айк, пристально вглядываясь в мой мир. — И, поверь, Виллар прекрасно знал, что за это его накажут не как студента, а как гражданина Безграничья, полностью ответственного за каждый свой поступок. Он покусился на святыню — закон уникальности сознания.

Я слышала про этот закон, но и только. Мы только на следующем обороте должны были изучать сотворение материальных предметов, и в этом курсе должны были пройти закон. До тех пор, предполагалось, он нам был не нужен. Мы не могли нарушить того, до чего не могли дотянуться при всём своём желании.

— А что он сделал? — спросила Нилли. — Он создал это чудовище… Было, конечно, жутковато, но — распылять? Мне кажется, это чересчур.

— «Мне кажется» — это вообще что? — удивился Айк. — Это так называемое «мнение»?

— Если угодно — да, оно и есть! — сложила руки на груди Нилли.

— О Нилли… Во имя Кета, Баэлари и Всемогущего Летающего Говна, ты ведь уже не ребёнок, чтобы играться с такими вещами. Ты можешь что-то знать или не знать. Что-то делать или не делать, исходя из этих знаний. Оставь «мнения» стаффам. «Мнения» лишь выжирают энергию, оставляя взамен зыбкую иллюзию значимости.

— То есть, у тебя нет собственного мнения ни по какому вопросу вообще? — заинтересовалась Нилли.

— Ментомы, которыми ты сопроводила свой вопрос, меня озадачивают. Тебя так же удивляет, почему я не ношу, к примеру, хвост? Или почему я хожу на двух конечностях вместо четырёх? Почему, почувствовав тяжесть внизу живота, я иду в туалет, а не обсираюсь, где стою? Да, разумеется, у меня нет никаких мнений по столь ничтожным поводам, как грядущее распыление Виллара. Кто такой Виллар? Гражданин общества. Он знал законы — и он нарушил законы. Общество щёлкнуло челюстями. Вот и вся история. Скажешь, что это справедливо — хорошо. Скажешь, что несправедливо — прекрасно. Ни то, ни другое мнение ничего не изменит, а раз так — зачем тратить на него время?

— Если соберётся достаточно народа с мнением, противоположным господствующему, можно изменить существующий порядок вещей, — возразила Нилли.

— Ага. И вместо примата разума мы получим господство эмоциональных недоумков, — кивнул Айк. — Проходили тысячу раз, почитай историю до освоения космоса. Каждый такой переворот — десять шагов назад в развитии. А по итогу всё равно приходим к одной и той же простой истине. Мы эволюционировали, у нас есть разум. Если мы хотим жить дальше в качестве разумных существ — нужно, чтобы был единый закон, которому подчиняются все. Закон гармоничен с Музыкой. Подчиняясь закону, мы живём в резонансе с Музыкой. И делаем Общее Дело. Как, скажите на милость, помогла Общему Делу выходка Виллара? Никак. Это — удар по основам. Давайте, воспылав эмоциями, прикончим Ликрама и освободим Виллара. Что дальше? Дальше он продолжит делать то, что делает, это — его путь, иного он не знает. С каждым разом он заходил всё дальше, и вот — достиг предела. Оставим уже эту скучную тему, пустое. Алеф, покрути время ещё немного вперёд.

Я завертела пальцем регулятор. На проекции эпохи сменяли друг друга. Выросли постройки. Что-то забегало между ними быстрее пауков. Что-то полетело над постройками.

— Работает, — кивнул Айк. — Они развиваются. Останови, пожалуйста. Увеличение. Ещё. Вот здесь. — Он указал пальцем.

Мы увидели прозрачный купол, за которым стоял лес. Там, внутри, в изобилии жили насекомые.

— Заповедники, — кивнул Айк. — Или, может быть, фермы. В любом случае, они научились рациональному использованию ресурсов и их возобновлению. А всего-то требовалось — дать им небольшого пинка под зад.

— Спасибо, — сказала я. — Твоё искусство всё равно меня пугает. Но я теперь вижу, что это работает, и понимаю причины.

Айк ничего не успел ответить — из-за наших спин послышался голос хранительницы:

— Прекрасная работа. Я приятно удивлена. Как я понимаю, это — мир Алеф, а элемент зла — Айка?

— Ну, не совсем, — сказал Айк. — Мы работали над злом вместе, так что…

— Я почти ничего не сделала, — сказала я. — Айк действительно хорош в этом.

Судя по ментомам, хранительнице понравилось то, что она услышала. И она подала эти ментомы намеренно, ведь все хорошо знали, как она умеет владеть собой.

— Вы оба станете превосходными служителями Общему Делу, если будете продолжать работать так же усердно. Этот мир, как он есть, готов. Образцовый мир второго порядка, его можно уже сейчас приносить в жертву Кету — в составе полного комплекта, разумеется. Я бы посоветовала больше ничего не менять, законсервировать как есть, со всеми линиями вероятности — не обрубать их ни в коем случае. Можно будет использовать для своего дебюта на дальней станции.