Место Силы 4. Андромеда (СИ) - Криптонов Василий. Страница 8

— Назад домой, да?

Я подняла взгляд.

Он стоял передо мной. Один из тех, кто вчера глумился над Вилларом. В ауре вспыхивалаиздевательская, насмешливая ментома. Он расцветал. Он торжествовал. Он, стафф, списанный из основного состава за ненадобностью, видел перед собой кого-то, кого списали ещё ниже.

— Алеф?

Мы с ним повернули головы одновременно.

В дверях стояла куратор. А её аура демонстрировала яркую ментому уважения.

— Да, куратор. — Я встала.

— Если ты собралась, я провожу тебя в сектор общежития студентов. Нилли изъявила желание жить с тобой в одной каюте, если ты не возражаешь.

— Я не возражаю. Я иду.

Куратор посторонилась, выпустив меня первой.

Я не оглянулась ни разу. Не потому, что была высокомерной. А потому что мне хотелось обернуться и восторжествовать над тем мерзавцем, увидеть его жалкие ментомы.

Нельзя. Такие мысли и поступки питают Кета. Так говорила мама, когда я была ребёнком и не могла даже толком уразуметь, кто такой Кет. Знала лишь, что он большой, сильный и плохой.

Как будто кто-то сейчас знает о нём хоть чуточку больше…

Мама научила меня встречать мир белой ментомой. Иначе я уже просто не умела.

И всё же по-настоящему я поверила в случившееся, когда передо мною открылась дверь в каюту, в которой стояла возле небольшого пятиугольногоиллюминатора Нилли.

Она резко повернулась на звук механизма, и первая же ментома, которая вспыхнула в её ауре, была ментомой радости. Без раздумий, без сомнений, она мне обрадовалась. И, не обращая внимания на куратора, стоящую у меня за спиной, бросилась навстречу.

Замерла передо мной.

— Ты прошла?

— Да, — сказала я.

И очутилась в объятиях.

Вдруг оказалось, что не важно, виртуоз я или невыносима. Для Нилли — не важно. Нас с нею что-то связало, и она, в отличие от Скита, не ковырялась в этом, не анализировала. Просто приняла как должное.

Она действительно слышала музыку, это было ясно и без тестов.

Однажды мы с ней будем в одной пятёрке на одной из дальних станций.

Мы будем служить ОбщемуДелу столько, сколько сможем.

В наших жизнях будет смысл.

Это ли не единственный значимый ответ на все вопросы, которые задаёт разуму душа?

09. Прогулка на пауке

На одном из пауков я решила прокатиться.

Он остановился передо мной, шевеля жвалами. Паук недоумевал.

На спинах он привык носить жертв, окутанных паутиной и парализованных ядом. Другого применения спине паук не знал.

Мне пришлось сделаться его учителем.

— Ляг, — сказала я и повела рукой сверху вниз.

Подчиняясь скорее движению, чем слову на непонятном языке, паук сложил лапки. Грузное туловище коснулось земли.

Я подошла к нему, подпрыгнув, забралась сверху и ободряюще похлопала по хитину.

— Бежим!

Паук встал. Медленно, будто в сомнениях, сделал пару шагов. Убедившись, что мир не развалился на части, паук ободрился и припустил во весь опор.

Я не сдерживалась здесь. Аура переливалась разными ментомами — всё равно пауки не умели их видеть. А я задыхалась от радости, страха и веселья. Раскинув руки в стороны, я закричала.

Это — мой мир! Я здесь хозяйка, я здесь — всё. Захочу — переверну всё с ног на голову, только я не хочу.

Впервые в жизни у меня появилось место, где я могу быть собой, ни на кого не оглядываясь и не пряча чувства за щитом белой ментомы.

Жаркий ветер дул в лицо, на небе собирались тучи. Паук бежал прочь от города к своим охотничьим угодьям. Я творила влажность, я нагоняла тучи, чтобы прибить к земле побольше его будущих жертв.

Добравшись до леса, паук остановился. Дальше нужно было двигаться тихо, скользя в тенях. Сети раскинулись далеко отсюда, но хороший охотник и по пути сумеет поймать муху-другую. Если, конечно, правильно двигаться, и если на спине при этом не сидят всякие вздорные девчонки.

Я соскочила с паука. Твёрдая земля пребольно ударила в ступни, но я не позволила ментоме боли вырваться наружу. Ради себя. Такую никчёмную боль лучше протерпеть и забыть, чтобы не привыкать транслировать наружу каждую гадкую мелочь.

Мы — это то, что мы пропускаем через себя.

Похлопав паука по боку, я благословила его на удачную охоту, и он скрылся в лесу.

А я глубоко вдохнула, закрыв глаза и воспринимая все запахи леса и луга, что под небольшим уклоном спускался к нему.

Я слышала и шелест реки в паре сотен шагов отсюда. Слышала визг и треск насекомых.

Мне хотелось раствориться во всём этом, и я бы охотно пожертвовала такой малостью, как разум и самосознание.

Но вдруг что-то иное пришло в этот мир. Что-то, чего я не предвидела.

Звуки затихли, запахи исчезли. А когда я открыла глаза, то не увидела ничего.

Я висела в черноте, внутри которой что-то огромное и невыразимое шевелилось. Смотрело на меня. И я знала, что это — Кет.

Будто спасительная ниточка, протянулся извне тоненький звук.

«Вста-вай, вста-вай!» — пел он, постепенно укрепляясь и становясь всё более настойчивым.

Я узнала музыку станции и, ухватившись за неё, оттолкнулась от тьмы.

Череда неразборчивых вспышек-видений перед глазами, и я… проснулась.

Нилли уже стояла возле астрального зеркала и пыталась привести в порядок ауру. Я видела её сквозь крышку своей капсулы.

— Доброго утра, друг, — сказала она, не оборачиваясь. — Скажи, как тебе удаётся контролировать ментомы? На земле, я думала, вообще такому не учат. Я тренируюсь уже лет пять, но только и научилась, что постоянно одёргивать себя в разговоре.

Я села в капсуле, потёрла пальцами лицо. Оно было как чужое. Глаза слипались. Как же хочется спать…

— Я и не училась контролировать ментомы, — сказала я. — Я училась быть собой и управлять собой. Мне помогла Еффа.

— Они же вроде умерли, когда тебе было три. Я ведь ничего не путаю?

— Она учила меня, пока болела.

— Н-да, ты и вправду — виртуоз…

Ментомы показывали уважение и радость от близкой дружбы. Я же, как всегда, только и мигнула, что белой ментомой. Нилли этого хватило, она не требовала от меня повышенной эмоциональности.

— Выглядишь усталой, — заметила она. — Опять бегала всю ночь со своими пауками?

Конечно же я рассказала ей про мой мир.

— Каталась на пауке.

— Чудо. Ты удивительная, Алеф. Иногда мне кажется, что ты старше меня лет на десять, а иногда — что младше. А иногда — и это самое жуткое — одновременно и так и этак.

Я выбралась из капсулы и подошла к иллюминатору.

Вот уже неделю я живу в каюте с этим чудом, но до сих пор не могу насмотреться. Сама бесконечность передо мной.

Безграничье…

10. Они — не настоящие

В аудитории, исполненной в виде пятиугольного амфитеатра, собрался весь первый оборот. Первый учебный день. Первая лекция.

В толпе я умудрилась высмотреть Виллара. Каково ему — второй раз проходить то, что он, виртуоз, наверняка уже знает лучше преподавателя?

Виллар выглядел бесстрастным. Его аура не выражала ровным счётом ничего. Пожалуй, он вообще выглядел так, будто крепко и без сновидений спит.

— Здравствуйте, друзья! — сказал учитель, поднявшись на вращающуюся платформу.

Дождавшись, пока ответное приветствие, произнесённое вразнобой, стихнет, он немедленно перешёл к делу, немного сбив меня с толку. Я почему-то ждала, что будет небольшая вводная часть, воодушевляющие слова…

— Вы находитесь здесь. Это говорит о трёх вещах. Во-первых, вы хотите служить Общему Делу самым полезным и эффективным из известных способов. Во-вторых, вы слышите Музыку. И в-третьих, вы хотите научиться создавать миры. Мой курс лекций направлен на то, чтобы создать у вас в головах и душах необходимые барьеры, которые, если вы пройдёте все обороты и отбудете на одну из дальних станций, помогут вам не сойти с ума. Сразу предупреждаю вас: удержитесь от проявлений гордости, удержитесь от самоуверенности в этом вопросе. То, чему вы научитесь здесь, вы должны будете применять без рассуждений. В случае если вы будете пренебрегать полученными техниками, одного из регулярных тестирований вам не пройти. Как вам наверняка известно, до трёх раз провалившийся по ключевым предметам студент имеет право восстановиться с первого оборота. После чего исход остаётся лишь один: к стаффам.