Неудачница для босса (СИ) - Джордеген Настя. Страница 22

Правда, спустя каких-то полтора часа всё изменилось. Даже Рина с двумя целыми ногами устала стоять, про себя я вообще молчу. Здоровой ногой стою на этой чёртовой ступеньке, больная нога болтается. И всё это напоминает извращённую пытку.

– Могли бы и скамейки поставить. – заныла я.

– Куда? На лестнице? – снова вмешался парень.

– Не с тобой разговариваю.

– А ты чушь не неси, и кстати, около кабинетов есть скамейки.

– Ага, для тех, кто выжил.

Простояв в очереди ещё час с небольшим, Октябрина, наконец-то, помогла мне добраться до стула в кабинете врача.

– Упала, теперь нога болит.

Врач кинул быстрый взгляд на мою ногу, взял клочок бумажки, что-то написал своим неразборчивым почерком и протянул мне.

– Идите на рентген.

Направление брать не стала, смотрю на него.

– А посмотреть?

– Я уже посмотрел.

– Ну вы не пощупали!

– Что я, женских ног не щупал. На рентген идите, сказал же.

Октябрина взяла направление, и тут же возмутилась:

– Но это другой район.

– У нас рентген сломался.

– То есть деньги на ремонт вы нашли, а на рентген нет? – Во взгляде Рины появилось что-то такое, что давало понять – она готова убивать.

Пожилой врач пожал плечами и философски заметил.

– Ну, сломался и сломался, что, теперь нам стены не красить? Идите, не задерживайте очередь. Потом со снимками вернётесь.

– Объявление вешать не пробовали? – не унималась Октябрина.

– Отклеилось, и кстати, около калитки стоит стойка с объявлением, только почему-то все через парковку заходят и не видят его.

– А вы попробуйте поставить около входа в травматологию, тогда заметят, – проворчала я и гордо поскакала на выход.

– Ещё ни одна сволочь, выходящая из кабинета, не сказала, что рентген не работает. – возмутилась и уже громко, чтобы услышало как можно больше людей, добавила. – Здесь рентген не работает.

– А что молчали?

– Раньше сказать не могли?

– И что теперь делать?

Сразу полетело со всех сторон.

– Вот поэтому никто и не говорил, – прошептала Рина и повела меня подальше от разгневанной публики.

Ага. Будто это я объявление не повесила. Я же как лучше хотела, а они...

Обидненько стало.

– Поехали в платный травмпункт. Второго бесплатного я не выдержу.

– Не надо, Рин. У меня денег нет и с работой катастрофически не везёт, как и по жизни, впрочем. Сможешь довезти меня до больницы? Я там одна справлюсь.

– Оставь тебя, бедовую, ты же не только ногу сломаешь, но и голову проломишь.

Промолчать не могла? Обязательно обижать надо было? В долгу не осталась.

– У тебя глаз один не накрашенный.

Вот. Сказала и легче стало, ещё показательно отвернулась, а то чуть что, сразу бедовой обзываться.

В платной больнице мы управились быстро и рентген сделали, и врач гипс наложил, даже подсказал, где костыли напрокат можно взять.

– Тебя куда отвезти?

– Высади где-нибудь в городе.

– И что скакать будешь в общественном транспорте? Говори уже, где живёшь, не беси.

– Раз бешу, то здесь выйду.

– Дурная! Тебе помочь пытаются, а ты?

– А я помощи не просила.

– Ага. Ещё скажи, что ты в ней не нуждаешься.

– Не нуждаюсь. – и нос повыше задрала, всем видом показывая, что не нуждаюсь.

– Тогда чего ты ни свет ни заря в грязи сидела.

– Захотелось.

– Лучше бы ты головой приложилась, может, поумнела бы.

– Открой дверь.

Но эта вредная курица даже слушать меня не стала, загорелся зелёный, и она поехала куда-то в только ей известном направлении.

– Ненавижу помогать людям. Никогда и никто не скажет спасибо. Только корчат гордых, мол, и сами бы справились. Так если бы сами справились, спрашивается, чего не справлялись. Каждый раз уговариваю себя не помогать, но нет, жалко же. Вдру, что случилось у человека, – бубнила Октябрина, – а у человека и случилось: мозг заморозился, извилины шевелиться перестали.

– Может, хватит меня оскорблять?

– Ещё и не начинала.

– А сейчас что делала?

– Рассуждала вслух. Так расскажешь, что ты делала на улице в такую рань?

– Из дома ушла. Точнее, я жила и работала в одном месте, но решила уйти оттуда, думала, домой уеду. До станции шла, но решила на «сарай Ленина» посмотреть.

– Нашла на что смотреть.

– А что? Я его не видела.

– Ну ты бы ещё до шалаша сходила.

– А что и шалаш есть?

– Ладно, так и быть, покажу как-нибудь. Возвращаться на работу не хочешь?

– Не хочу.

– У меня комната две недели пустовать будет, можешь пока там пожить. Работу тебе придётся самой искать.

– Спасибо.

– Ого. Я не ослышалась.

Мотаю головой.

– Ну ладно, пожалуйста. Где вещи оставила?

– Нигде. Я сумку потеряла.

Пришлось рассказать Октябрине о своих приключениях.

– Ой, дурная! Вот точно лучше бы ты головой приложилась! Таких безответственных я ещё никогда в своей жизни не видела.

– Да почему все говорят, что я безответственная? Нормальная я.

– Нормальная не оказалась бы в такой ситуации. Ладно, поехали ко мне сначала, отдам что-нибудь из старых вещей.

– Спасибо.

– Спасибо-спасибо, – передразнила меня Рина. – Научишься включать голову, перестанешь испытывать неловкость. С волосами тоже трагедия или решила выделиться из толпы.

– Покрасилась, а оно вон что получилось. Невезучая я.

– О, нет. Ты везучая. Потому что другого объяснения, как ты дожила до своих лет со своей дурной головой, у меня нет.

– Да хватит меня оскорблять.

– А я и не начинала. Ладно, не расстраивайся. Сейчас и с этим что-нибудь придумаем.

Октябрина жила в небольшом одноэтажном доме из дерева. Стены выкрашены в ярко-красный цвет, крыша тёмно-серая, перед домом небольшая парковка, по периметру вдоль забора натыканы туи.

– Красиво.

– Ага, сами старались. Пошли.

Я поковыляла к дому, с костылями и гипсом, конечно же, проще, чем было утром. Внутри, наоборот, оставили естественный цвет дерева. Везде стояла деревянная мебель, белая с резными рисунками. Уютно и мило, особенно после склепа Дани.

– Блин, дома краски почти нет, всё на работе, придётся выбирать из того, что есть.

– Может, не надо?

– Надо. Я профессиональный колорист, а при виде твоей зелени, мои глаза просят пощады. Ты какой хотела быть?

– Блондинкой. Как у тебя.

– Не пойдёт. Сольёшься и будешь скучной молью.

– А какой тогда?

– Рыжей будешь. Тебе и по характеру пойдёт.

– Не хочу рыжей быть.

– У тебя выбор невелик: зелёная или рыжая, хотя могу на лысо.

Я скептически посмотрела на Рину.

– Что так смотришь? Стильно, модно, молодёжно. Давай садись на стул.

– Только не налысо, ладно?

– Ну ла-а-адно, уговорила, будешь рыжей.

Октябрина оказалась права: рыжей мне хорошо. Как пришибленная пялилась на своё отражение, если бы не гипс, можно было бы отправляться мужские сердца покорять.

– Отлично, теперь пойдём шмотки смотреть. А муж ещё ругался, что я никак не выкину этот хлам, а он вон пригодился.

Рина достала два огромных баула, которые готовы по швам разойтись, настолько плотно забиты.

– Хм, – она задумчиво оглядела свои припасы ненужной одежды, – знаешь, забирай всё, а то, мне кажется, опасно их открывать.

– Офигеть! У меня за всю жизнь столько не было.

– Блин, я теперь себя шмотницей чувствую, а я не такая.

– Ага, ты этим скажи. – тыкаю пальцем в сумки.

– Ты ещё не видела мой шкаф. – сквозь смех сообщила Рина.

– Там точно шкаф, может, целая комната?

– Не-е, маленький шкаф два на два, ладно, Яга, пошли, отвезу.

Октябрина отвезла меня в небольшую комнату в коммуналке в центре города.

– Это, конечно, не пятизвёздочный отель, но жить можно.

– Красивая комната.

Я с восхищением изучала лепнину на потолке. Офигенно. На такое, наверное, можно смотреть вечно. А ещё здесь камин! Настоящий. Действующий.