День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен. Страница 38

Войска перебрасывались на поездах, автобусах, грузовиках, некоторые части добирались пешим ходом. Люди и техника были отовсюду — из Северной Ирландии, Шотландии, Уэльса, центральных графств. Они передвигались по узким британским дорогам ротами, батальонами, иногда полками. В местах сбора создавались дивизии, корпуса, армии, в общей сложности — почти 2 млн «штыков» и около полумиллиона единиц техники. Их обеспечивали различные службы, насчитывавшие 54 000 человек, включая 4500 поваров. Это было величайшее перемещение вооруженных сил в истории британской и американской армий. На южной оконечности Англии образовалась такая концентрация войск и вооружений, какой мир еще не знал и вряд ли когда-нибудь узнает [28].

Место расположения 175-го полка 29-й дивизии возле Фалмута солдаты прозвали «сосиской»: на карте оно выглядело таким же узким, длинным, к тому же прижатым к дороге забором. Их разместили в палатках и заставили посыпать гравием приготовленные заранее тропы. Они должны были пользоваться только этими тропами, чтобы немецкая воздушная разведка не обнаружила другие дорожки, проделанные в поле. Технику скрыли под живыми изгородями и камуфляжной сеткой. «Сосиску» охраняла военная полиция, и никто не имел права выйти за ее пределы. Солдатам запретили разжигать костры, хотя в середине мая ночи все еще были холодными, а по утрам на почве случались заморозки.

Лейтенант Юджин Бернстайн вместе со своим ДСТ(Р) вначале через Ирландское море прибыл на остров Мэн, где танкистов-ракетчиков кормили «почти одними стейками три раза в день». Затем он отправился в Фалмут, где ему сказали, что экипаж явился «не по тому адресу». После обмена неизбежными в таких случаях «любезностями» Бернстайну приказали выйти в Дартмут, что находится на берегу реки Дарт. По прибытии ему было велено перебраться через реку и бросить якорь неподалеку от дома Агаты Кристи — «Гринуэй-хаус». «Это оказался великолепный каменный особняк, — рассказывает Бернстайн, — с оранжереями и извилистой гравийной дорожкой, протянувшейся вдоль берега. Миссис Кристи передала его американскому военно-морскому флоту, который превратил дом в свою штаб-квартиру».

Лагеря воздушных десантников раскинулись рядом с аэродромами в Южной Англии. 506-й парашютно-пехотный полк расположился у Аппоттери, планеристы из отряда «Оке энд бакс» — возле Таррант-Раштона. Инженерным войскам отвели свои места дислокации: 6-я специальная бригада устроилась рядом с Портсмутом.

«Сосиски» буквально напичкали техникой и оборудованием. Сержант Джон Роберт Слотер из 116-го полка 29-й дивизии вспоминает: «Войска с избытком укомплектовались всем необходимым для предстоящей грандиозной битвы. Куда ни посмотришь, везде танки, артиллерийские орудия всех калибров, грузовики, джипы, тягачи, самолеты-корректировщики „Пайпер-каб“, ящики с продовольствием, цистерны, бочки, канистры, коробки. Назовите что угодно, это у нас имелось».

Техника должна была быть водонепроницаемой. Каждую движущуюся деталь обрабатывали специальной смазкой «космолин», которая не пропускала юлу и защищала металл от коррозии. Из карбюраторов джипов, танков, грузовиков торчали трубки для забора воздуха. «Водители и стрелки не впустую целыми днями возились у своих машин под камуфляжными сетками, — замечает в мемуарах лейтенант Ралф Истридж (115-й полк 29-й дивизии). — Беспечность в таких вещах опасна: танк, например, может остановиться в самый решающий момент, когда ему нужно с рампы спускаться в воду и плыть к берегу. Стрелки тщательно укрывали затворы резиной и промазывали края клеем. Рации тоже укладывались в резиновые пакеты».

В войска поступали миллионы презервативов. Некоторые солдаты надували их как воздушные шары или наполняли водой. Но другие находили им более разумное применение. Пехотинцы обтягивали ими дуло винтовок «М-1»: «резинки» не пропустят в ствол песок или воду, и их можно не снимать до тех пор, пока не наступит время стрелять. Многие заворачивали в презервативы часы; к сожалению, в них не помещались бумажники.

Всем выдали «спасательные комплекты» на случай, если человек потеряется или попадет в плен. «Они напоминали о бойскаутских играх, — говорит майор Говард. — В набор входили самые разные предметы: напильник, который нужно было вшить в гимнастерку; латунная брючная пуговица (ее намагнитили, и она могла служить миниатюрным компасом, если ее поставить на булавку); шелковый шарф с картой Франции; таблетки для очистки воды; французские франки, напечатанные правительствами США и Англии при громких протестах де Голля (в пересчете на американскую валюту примерно 10 долларов на человека). Эти простые вещи приводили ребят в неописуемый восторг».

Каждый солдат получил новейшее оружие. Винтовки и пулеметы требовалось пристрелять. Слотер вспоминает: «Нас не ограничивали в боеприпасах: упражняйся, сколько хочешь. Штыки и ножи были наточены, как бритвы».

Выдали и новые комплекты одежды, пропитанной химическим составом, предохраняющим от отравляющих газов. Солдаты ненавидели эту униформу. Отношение к ней десантников, высаживавшихся в день «Д», выразил рядовой Эдуард Йезиорский из 507-го парашютно-пехотного полка: «Трудно придумать более неудобное, холодное, одеревенелое, липкое и дурно пахнущее обмундирование. Тот, кто изобрел эту жуткую хламиду, наверняка получил медаль „За выдающиеся заслуги“ от самого дьявола». (Войска прошли в такой форме всю Нормандскую кампанию и даже больше, химическая пропитка не позволяла одежде «дышать», люди замерзали в ней ночью и обливались потом днем, и, конечно, от них всегда дурно пахло.)

Но питание было превосходное. «Стейки, свиные отбивные со всякими там гарнирами и приправами, — вспоминает Слотер, — а затем пирог с лимоном и меренгой — обычное ежедневное меню, причем по принципу: ешь, сколько можешь. Американцы особенно налегали на свежие яйца, белый хлеб, мороженое, соусы и прочие недоступные прежде „лакомства“ и шутили при этом, что их „откармливают, как на убой“.

В специально оборудованных палатках целыми днями крутили новейшие фильмы, которые доставляли прямо из Голливуда.

Там же бесплатно раздавали поп-корн и леденцы. Многие ветераны помнят если не сюжеты, то названия этих картин: «Mr. Lucky» («Везунчик») с Кэри Грантом и Ларейн Дей, «Going My Way» («Иду своей дорогой») с Барри Фиццжеральдом и Бингом Кросби и, конечно, «The Song of Bernadette» («Песня Бернадетты»).

Учения закончились. Если не считать стрельбища, оттачивания штыков и ножей, хождения в кино, то солдатам практически нечего было делать. По словам капрала Питера Мастерса, «казалось, что время остановилось». После многих напряженных дней, наполненных тренировками и маневрами, войска заскучали. Мастерс рассказывает: «При таком скоплении вооруженных людей неизбежны инциденты с оружием, приводящие иногда и к жертвам. Нередко какой-нибудь солдат по ошибке нажимал на спусковой крючок своей винтовки. Однажды кто-то услышал взрыв и закричал:

— Санитары!

В роте «А» 116-го полка какой-то шутник бросил в горящую бочку обойму пуль от «М-1»: солдаты лишь расхохотались, но все-таки разбежались».

Проходили дни, недели, и в войсках нарастали раздражительность и озлобление. Любое расхождение во мнениях тут же вызывало ссору. Кулачные бои стали обычным явлением, говорит рядовой Иезиорский. Лейтенант Ричард Уинтерс из 506-го полка что-то не поделил с лейтенантом Реймондом Шмицем и в драке повредил ему два позвонка, из-за чего тот попал в госпиталь. И как всегда в военных лагерях, в «сосисках» распространялись самые невероятные слухи.

Занятия спортом несколько помогали выпустить бьющую через край энергию. Сначала все увлеклись футболом [29]. Но ротные командиры скоро запретили его, поскольку игры превратились в рукопашные схватки, заканчивавшиеся переломами рук и ног. Софтбол оказался более подходящим развлечением: в ротах стояли бочки, доверху набитые мячами и перчатками. Многие теперь вспоминают, что это были для них последние игры с мячом: полученные в боях ранения лишили их такой возможности.