День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен. Страница 84

Видя приближающийся американский десантный флот, немцы не верили своим глазам.

— Святая Мария, они здесь! — промолвил лейтенант Фреркинг. — Этого не может быть, этого просто не может быть!

Он положил на бруствер бинокль и помчатся в командный пункт у Вьервиля.

— Десантные катера слева от нас, — прокричал капрал Хайн Северло. — Они идут к берегу!

— Американцы, должно быть, сошли с ума, — сказал сержант Кроне. — Не собираются же они высаживаться под нашими дулами!

Артиллерийский полковник приказал:

— Не стрелять, пока враг не подойдет к урезу воды!

По всему взморью солдаты вермахта застыли у своих пулеметов, винтовок, пушек, минометов, настороженно вглядываясь в наступающий десант. В бункере «ВН-62» лейтенант Фреркинг по телефону давал команду расчету, находившемуся в паре километров от берега:

— Цель Дора, дальность 4—8—6—0, направление 20 плюс, всем орудиям — зарядить снаряды!

Капитан Роберт Уокер из штабной роты 116-го полка 29-й дивизии впоследствии так описал оборону противника у Вьервиля: «В скалистых склонах прятались многочисленные траншеи и бункеры, которые было трудно заметить с берега. Их амбразуры располагались по сторонам, так что немцы могли накрыть перекрестным огнем весь пляж и подступы к высотам. Артиллерийские расчеты пользовались диаграммами секторов обстрела, которые под стеклом прикреплялись к стене за орудийными платформами».

А. Дж. Либлинг, корреспондент журнала «Нью-йоркер», спустя несколько дней после начала вторжения взобрался на скалы. «Траншеи были глубокими, узкими и извилистыми, что позволяло вести прицельный огонь по наступающим пехотинцам с разных направлений, — написал он с фронта. — Наиболее важные позиции, как, например, командный пост и минометные гнезда, забетонированы. Командный пункт уходил в землю более чем на семь метров. Его стены изнутри выложены кирпичом. Солдаты спали в бомбоубежищах с деревянными потолками и полами». Немецкие укрепления напомнили Либлингу «линию Мажино».

Союзники, планируя операцию на «Омахе», руководствовались четырьмя факторами, которые вселяли надежду на то, что удастся преодолеть неприступную оборону немцев. Во-первых, по данным разведки, в траншеях и фортификациях окопались плохо подготовленные части 716-й дивизии, состоящие в основном из поляков и русских. Кроме того, их численность не превышала 800 человек, то есть не более батальона.

Во-вторых, бомбардировщики «Б-17» должны были разбить или по меньшей мере нейтрализовать бункеры и нарыть для пехоты воронки на пляжах и горных склонах. В-третьих, предполагалось, что их разрушительные налеты довершат морская артиллерия и реактивные снаряды ДСТ(Р). Пехотинцам 29-й и 1-й дивизий, которым предстояло высаживаться на «Омахе», сказали, что трудности начнутся только тогда, когда они окажутся на скалах и пойдут в глубь материка.

И последний довод заключался в том, что на «Омаху» в день «Д» намечалось бросить 40 000 солдат и 3500 единиц моторизованной боевой техники.

Ожидания не оправдались. Разведка ошиблась: оборону на «Омахе» держала не 716-я, а вполне боеспособная 352-я дивизия, и не один, а три батальона. Из-за облачности «Б-17» сбросили бомбы на 5 км дальше в тыл противника, и ни одна из них не упала на пляжи или скалы. Корабельный артобстрел был кратким и в целом не очень точным. В любом случае, он больше предназначался для батарей за береговыми фортификациями. Реактивные снаряды главным образом ударились в прибой и погубили рыбу, но не немцев.

Капитан Уокер вспоминает: «Вот-вот должен был наступить час „Ч“. Я находился на ДСП и смотрел на приближающийся берег. Меня поразили тишина, умиротворенность и какая-то девственная нетронутость. Все зеленело. Дома и здания стояли целехонькие. Над ними гордо упирались в небо шпили церквей [60]. Я, не обращаясь ни к кому в особенности, крикнул:

— Где же эта чертова авиация?!»

План операции на «Омахе» отличался детальностью и четкостью. 116-й полк 29-й дивизии (приданной только на день «Д» 1-й дивизии) наступает на правом (западном) фланге при поддержке роты «С» 2-го батальона рейнджеров. 16-й полк 1-й дивизии атакует противника на левом фланге. Предусматривалось линейное формирование полков, когда роты идут в цепи впритык друг к другу. Побережье было поделено на восемь секторов (справа налево): «Чарли», «Дог-Грин», «Дог-Уайт», «Изи-Грин», «Изи-Ред», «Фокс-Грин», «Фокс-Ред». 116-му полку отвели участки от «Чарли» до «Изи-Грин».

Первый эшелон наступающих состоит из двух батальонов, по одному из каждого полка. Они высаживаются на берег по ротам, за ними следует третий батальон. Штурмовые отряды вооружены винтовками «М-1» и «Браунинг», 7,62-мм пулеметами, базуками, 60-мм минометами и огнеметами. Впереди выходят на берег танки «ДД», команды морских подрывников и армейских саперов. Перед каждым отрядом поставлены определенные задачи, главная из которых — овладеть выездами на материк. Пока пехота подавляет огнем сопротивление противника, подрывники уничтожают заграждения и флажками помечают проходы, чтобы, когда накатит прилив, рулевые знали, куда направлять десантные суда.

Затем с подкреплениями и строго по графику прибывают новые десанты. Их миссия — обеспечить огневую поддержку там, где нужно, из всех видов оружия: от винтовок «М-1» до 105-мм гаубиц. Потом появляется еще больше танков, грузовики, джипы, подразделения медиков, штабистов, связистов, регулировщиков движения и других вспомогательных служб, необходимых при развертывании наступления двух переоснащенных пехотных дивизий.

В час «Ч» плюс 120 минут боевая техника поднимается по уже захваченным выездам на плоскогорье. Оттуда она начинает продвигаться к назначенным на день «Д» целям: прежде всего к населенным пунктам Вьервиль, Сен-Лоран и Колевиль и дальше на запад к Пуант-дю-О или на юг, чтобы взять Тревьер в 8 км от «Омахи».

Правота афористического высказывания Эйзенхауэра о том, что планы хороши до тех пор, пока не разгорелась битва, в полной мере подтвердилась на «Омахе». Графики и расчеты перестали выполняться, как только немцы открыли огонь по десантникам и даже раньше.

За исключением роты «А» 116-го полка, ни одна из частей не высадилась там, где ей полагалось. Полроты «Е» оказалось в километре, а другая половина в 2 км к востоку от назначенного сектора. Это произошло из-за сильного ветра и морского течения. Скорость северо-западного ветра достигала 18 узлов (33 км в час). Он создавал волны высотой от 1,5 до 2 м, которые постепенно отбросили десантную флотилию влево. Им помешал и прилив (отлив на «Омахе» закончился в 5.25), нараставший со скоростью 2,7 узла (около 5 км в час).

Не только суда сбились с курса, но и люди чувствовали себя растерянными и измотанными качкой. Многие еще не отошли от перенесенного на веревочных сетках шока. Волны перекатывались через фальшборты. ДССПЛС и ДСА (десантно-штурмовой катер — британский вариант ботов Хиггинса) наглотались воды. Насосы не справлялись со своими обязанностями, и солдатам приходилось вычерпывать воду касками.

По крайней мере 10 из 200 десантных судов первого эшелона утянуло на дно. Пехотинцев позже подобрала береговая охрана, но они успели провести в холодных штормовых волнах несколько часов. Немало солдат утонуло. Настроение людей еще больше ухудшалось, когда они видели в бурлящем море «джи-айз» со спасательными поясами или на хилых плотиках (экипажи исчезнувших в пучине танков «ДЦ»).

В общем, еще до боя войска первого эшелона были истерзаны морской болезнью и тревожным ожиданием высадки. Студеный ливень, хлеставший из-за борта в лицо, и тошнотворные волны настолько угнетали, что десантники горели желанием поскорее выйти на берег. Им казалось, что ничего не может быть хуже, чем болтанка на этих проклятых ботах Хиггинса. Немного утешали огромные снаряды, пролетавшие над головой с кораблей, хотя они и взрывались где-то на вершинах скал и даже за ними, а не на пляжах. В час «Ч» минус пять минут стрельба прекратилась.