Белая горячка. Delirium Tremens - Липскеров Михаил Федорович. Страница 48

– Уже написан «Вертер», – пробормотал про себя Мэн, а вслух сказал: – Инстисторис и Шпренгер тебе кланялись. Все свои представления о Рае ты можешь воплотить в сегодня. Ты уже пытался с этими двумя, – и Мэн указал на Раввина и Муллу, – сделать шаг к твоему Раю, сжигая этого четвертого. – И Мэн ткнул пальцев в Трижды Изменившего. – Только ты не учел одного. Бесконечная пытка пытаемых становится тяжкой работой. И очень быстро превращается в пытку для пытающего. И твой Рай задолго до бесконечности превратится в Ад…

И удрученный Доминиканец поник головой.

А Мэн с вопросом о Рае обратился к Мулле. Мулла грохнулся на колени, воздел руки к небу, что-то провопил по-арабски. А потом убежденно сказал:

– Рай, учитель, это когда к твоим услугам бесконечная груда разноцветных и разноплеменных гурий. А член стоит, не падая. И приятную усталость от бесконечных оргазмов смягчаешь крепленым щербетом. В неограниченных количествах. И все это вечно…

– Понятно, – прокомментировал Жук. – Шлюхи и кирянство. И все – на халяву. Вот и верь после этого в чистоту помыслов приверженцев ислама…

Мулла подобрал полы халата, чтобы наказать неверного за неверие, но отказался от этого намерения. Сравнив свои и Жука весовые категории, вместо толковища он псевдокротко произнес:

– Я полагаю, что всемогущий Аллах должным образом оценит мое воздержание, верное служение ему и в Раю возместит мне недополученное в этой жизни…

– Короче говоря, – сказал Мэн, – я делаю неутешительный для тебя моральный вывод. В своем служении ты был небескорыстен. Ты служил Господу в рост. Свое благочестие ты вложил на проценты. И думаю я, что Господь, он же Аллах, в создании Рая имел другие намерения. Нежели удовлетворение похоти и жажды, недополученные тобой в этой жизни. Служить Господу нужно не в надежде на воздаяние. А из любви к Нему. Поэтому твои притязания на Рай в твоем собственном исполнении кажутся мне сомнительными.

Мулла поник головой, дав себе обещание забыть о Рае навсегда. Во всяком случае до того момента, когда это произойдет. Если это вообще произойдет. Если же нет, если же он попадет в Ад, полный, по словам Мэна, глухой беспросветной тоски, стало быть, так тому и быть. Стало быть, это и есть Воля Аллаха. Или Господа. И этой своей искренней печалью, этим своим искренним смирением он сделал первый шаг в непонятный пока для него Рай.

Далее свои соображения по поводу содержательной части Рая высказал бывший Прокаженный. По его мнению, Рай населен исключительно прокаженными. Которые совершенно свободно болтаются по всей территории Рая. И никто их не гоняет и не преследует. Потому как некому. Потому, как все прокаженные.

Периодически между ними происходит соревнование на большую прокаженность. И самый прокаженный занимает место одесную Господа. Занявший второе место – ошую. А третий призер возлежит у ног первых двух. А четвертый их фотографирует. А в остальное время все в Раю равны в своей прокаженности. И все счастливы. Потому что равны. Потому что имеют общую прокаженность, не имеющую трагического исхода.

Идею общего равенства в Раю поддержал и бывший Насморочный. За исключением того, что вместо прокаженных Рай полностью заселен насморочными. А в остальном – то же самое.

– Так, – подытожил Мэн, – я пошел. Если бы среди вас были расслабленные, слепцы и бесноватые, то Рай, соответственно, был бы населен либо расслабленными, либо слепцами, либо бесноватыми. Эдакое равенство в полном говне. Правильно я вас понял?

Бывшие Прокаженный и Насморочный, смущенные столь неожиданным, но логичным выводом, молча кивнули головами.

– Стало быть, – продолжил свою мысль Мэн, – для каждой болезни Господь должен создать свой собственный Рай. Или один общий, разделенный на зоны. Так сказать, по интересам… Так?..

И опять бывшие Прокаженный и Насморочный, следуя за идиотской логикой Мэна, вынуждены были кивнуть головой. Но уже с меньшей радостью.

– Грустно мне на вас смотреть. И грустно вас слушать. Свою бывшую ущербность вы приняли за избранность. Почти коммунистическая идея. И втайне гордитесь ею. И путаете гордость с гордыней. Ибо гордость – это ощущение себя частицей Господа. А гордыня – чувство превосходства над другими частицами Господа. А значит, и над самим Господом. Пусть и в ущербности. И воистину, вы достойны только того Рая, который себе представляете.

Бывший Владелец бесплодной смоковницы представлял Рай как состоящий из двух частей. В первой части ничего нет, а во второй полно сверхплодовитых смоковниц. И он продает эти смоквы во вторую часть Рая, где в них сильный дефицит.

Книжники же представляли Рай как бесконечное ристалище для споров. Где споры существуют только ради споров. Являясь чистым искусством.

– Ну а вы, – обратился Мэн к своим бывшим московским соратникам, – а как вы представляете себе Рай?

Жук и Каменный Папа молча сглотнули.

– С вами все ясно, – сказал Мэн. – Златые горы и реки, полные вина.

Жук вкрадчиво поправил:

– Если «полные вина», то златые горы необязательны… Чтобы, когда приходишь в «Восьмой», Валерка давал все бесплатно, Руфа без всяких яких выносит стакан. А Нинка подносит стакан к твоим губам. Чтобы похмелье опохмелялось, – добавил Жук.

– И чтобы никогда, никогда, никогда не блевалось! – завершил Каменный Папа.

И оба опустили головы. Сознавая ничтожность своих представлений о Рае.

И последним высказался Раввин. Он сказал, что, по его мнению, Рай населен одними евреями, причем принявшими христианство. И половину райских суток они благодарят Господа за то, что они – евреи. А вторую – за то, что они – христиане. Все же остальные находятся в аду. И как справедливо заметил недавно уважаемый Равви Мэн, пребывают в глухой тоске. Потому что они и не евреи. И не христиане. Такая вот своеобразно понятая соборность. Любовь к Господу на национальной почве.

22 – Значит так, – подытожил райские изыскания Мэн. – Одни из вас представляют Царство Божье как возмещение страданий, полученных в этой жизни. Другие – как оплату за служение. Третьи – равенство для своих. Таким образом, по вашему мнению, мы получаем множество Царств Божьих. Рано или поздно из-за несходства интересов эти Царства начнут враждовать между собой. И мы в вечности бытия получим точное отражение его кратковременности. И это – ваша ошибка. Как и ошибка миллионов ваших предков. И ваших потомков. Получить там то, чего не хватает здесь. И полное нихренанеделанье. Скопище паразитов на теле Божьем. Отсосете, дети мои. Вынужден вас разочаровать. Рай – это место творения. Где души, покаявшиеся даже в последний момент, возлюбившие Господа, красоту и друг друга, проникнутся Святым Духом и обретут силу творения. Творения новых, более совершенных миров. В которых будет жить новый человек. Все более и более совершенный. И тем будет совершенней будущий человек в будущих мирах, чем совершеннее будете вы в этом мире. И в тихой печали, и в глухой тоске будет совершаться творение. Ибо, как жили вы, так будут жить и ваши творения. Ибо неисчерпаем Господь, неисчерпаем Святой Дух. Причем во все стороны. В самой глухой тоске открываются темные бездны Духа. В самой светлой печали открываются сверкающие дали Духа. И то, и другое – безграничное Откровение Святого Духа. И глухая тоска и тихая печаль влекут за собой творение. Творение многогранно в бесконечном искусстве познания Святого Духа. И Царство Божье – сверкающее свободное творение. В тихой светлой печали. И чем больше вы принесете в этот мир добра и любви, тем больше их будет в будущих мирах. И не будет конца творению. Как сегодняшнаяя любовь – шаг к завтрашнему Царству Божьему. Так и завтрашнее Царство Божье – шаг к послезавтрашнему. – И Мэн умолк. Грустно утомленный.

– А кто засвидетельствует истинность твоих слов? – спросили Книжники и вопросительно вытянули носы.

– Во-первых, я – ответствовал Мэн, – во-вторых, распятый на ваших глазах Иисус, а в-третьих, – и он указал на Жука и Каменного Папу, – вот эти два охламона, на глазах которых я превратил воду в водку и португальский портвейн.