Месть «Синдиката» (ЛП) - Николь Натали. Страница 14

У этого ублюдка хватает наглости остановить меня, но тут вижу слезы в его глазах. Вздыхаю и стараюсь остановить поток вины, который так и норовит бросить меня на колени.

— Как бы мне ни было больно останавливать тебя, мы должны идти. Мы не в том состоянии, чтобы находиться рядом с ними. Нам нужно отойти, подождать, пока Краус и команда прибудут сюда со всеми нашими вещами, и привести себя в приличный вид для нее.

Я понимающе хмурю брови. Знаю, что он прав. Но это не значит, что я должен быть счастлив.

Минут через десять появляется Краус со своей командой. Мы все заходим в несколько пустых палат, выгружаем свои вещи, приводим себя в порядок, насколько это возможно, и переодеваемся в удобную одежду.

Вскоре после этого мы все застряли в креслах на несколько часов в ожидании новостей.

Глава 11

Бетани

Я не совсем понимаю, сколько сейчас времени, знаю только, что лежу на больничной койке. Я чувствую иголки в руке и кислородные канюли в носу. Приятное тепло разлилось по моему телу от обезболивающих, притупляя былую колющую боль.

Воспоминания перед тем, как я, наконец-то, отключилась — ну, до того как наркотики полностью подействовали и я потеряла сознание — когда меня спасли, а врачи разговаривали со мной, продолжают мелькать в моих снах.

— Да, Tesoro. Мы здесь. Прости, что так долго, детка.

— Мне чертовски жаль, солнышко.

— Я обещаю, котенок. Мы больше никогда не позволим ничему случиться с тобой.

— Да. У нас наша сестра. Мы уже на пути туда. Если приедем раньше вас, оцепите периметр и договоритесь о палате для нее, прежде чем говорить с охраной. Расплатитесь с ними и сообщите, что они в отпуске до нашего отъезда.

— Хорошо, Бетани. Осталось только сделать УЗИ, чтобы проверить ребенка.

Подождите…

Я открываю глаза и быстро закрываю их обратно, так как свет почти ослепил меня.

— Какого хрена?!

Я начинаю быстро моргать, пока перед глазами не перестают мелькать пятна. Знаю, что в комнате есть и другие, но продолжаю изучать потолок, пока не соберусь с мыслями.

Чувствуя, что готова, я рискую и бросаю взгляд налево. Там на слишком маленьких стульях, которые выглядят крайне неудобными, сидят мои ребята. Все трое смотрят прямо на меня с изможденными лицами.

— Вы, ребята, выглядите паршиво.

Напряжение, царившее в комнате, немного спадает, когда их глаза расширяются, прежде чем глубокий смех срывается с их губ и первые проблески улыбок, которые так люблю, появляются на их лицах. Пара раскатистых смешков справа от меня заставляет меня повернуть голову в том направлении.

Знакомое чувство замирает в груди, когда в меня впиваются глаза, поразительно похожие на мои.

Откуда взялось это чувство, я не знаю.

— Кто вы двое, черт возьми?

Мимолетные улыбки на их лицах быстро сменяются стоическими выражениями, и снова странная узнаваемость проходит сквозь меня.

Тот, что выглядит чуть старше меня, встает и осторожно подходит ко мне.

Оглянулась на парней — они лишь кивают. Неужели они их знают? Почему он подходит ко мне, а не к ним?

Он доходит до края кровати и, наконец, говорит:

— Ты не помнишь меня, но я помню, мое маленькое солнышко.

Мое маленькое солнце? Я изучаю его, обдумывая слова. Мои глаза округляются, когда давно забытое воспоминание обрушивается на меня, как кирпич.

— Ах, ты мое маленькое солнышко. Ты все время пугаешь нас с братом своими проделками.

Я хихикаю, когда отец отдергивает занавеску, обнаруживая меня.

— Да-да! Ты нашел меня!

Он широко улыбается, поднимая меня сильными руками.

— Я нашел, Наташа. Я всегда найду тебя, мое драгоценное маленькое солнышко.

— С… святое дерьмо, — шепчу я. — К… Константин?

Ослепительная улыбка расплывается по его лицу.

— Да. — Он поворачивается и кивает другому, чтобы тот подошел, и я в таком же трепете. — А это уродливое отродье — твой близнец, Алексей.

* * *

Прошло почти два часа с тех пор, как я проснулась. Хотя последние два часа дали мне больше информации, чем хотелось бы. Теперь, когда Константин и Алексей оба поделились историями из нашего прошлого, в которых я участвовала, неясные фрагменты то тут, то там заставали меня врасплох. Они произносили определенные фразы на русском языке, которые каким-то образом заставляли меня вспомнить моего отца. Они также допрашивали меня до полусмерти о моей жизни после исчезновения. Хотя это был ад, рассказала о местах, где мы жили, о названиях улиц, которые помню, и о школах, в которые ходила.

Не все было так радужно. Я несколько раз ругала их всех, когда меня охватывал гнев. Мои попытки контролировать его также были тщетны. Это только вызывало слезы, что злило меня еще больше. Хотя чертовски счастлива, что они спасли меня, я злюсь, что это заняло чертовски много времени. Константин пытался объяснить, что не хотел идти неподготовленным, но я оборвала его и сказала, что он мог бы взорвать то место к чертям собачьим, если бы это означало, что я выберусь оттуда раньше.

— Так вы, ребята, нашли Питера, или он все еще на свободе? — Я нервничала, когда спрашивала. Не хочу бояться, но это трудно. Осознавать, что это он посылал мне все угрожающее письма, тоже невесело. Деклан все говорил и разглагольствовал. Джованни спросил, почему я просто не рассказала все, чтобы он мог отследить. Синклер одарил меня одним из своих задумчивых взбешенных взглядов, которые всегда посылают похотливую дрожь по моему телу.

— Да, мы поймали его, солнышко. Джи вырубил его задницу, и он… где-то у твоих братьев, — отвечает Деклан. Я бросаю взгляд в их сторону, но у этих придурков отличные покерфейсы.

— Хорошая попытка, Таша. Ничего не скажешь. — Я просто отмахиваюсь от Алексея, когда он хмыкает.

Я поправляю подушку, затем говорю:

— Придется привыкать к Наташе.

— Какие у тебя планы на этот счет? — спрашивает Константин, и я просто пожимаю плечами.

— На данный момент я не совсем уверена. Мне нравится имя Наташа, но мне также нравится имя, к которому я привыкла. Я подумаю об этом позже. — Он не выглядит довольным моим ответом, но не имеет права выбирать, какое имя я решу оставить. Я поворачиваюсь обратно к ребятам. — Итак, я когда-нибудь получу от вас троих объятия, или вы просто будете все время сидеть и смотреть на меня?

Алексей кашляет и получает в ответ недобрый взгляд.

— Ладно. Братьям-защитникам нужно успокоиться и пойти выпить кофе или еще что-нибудь. У меня такое чувство, что из-за вас двоих они даже не сдвинулись с места.

— Нет! — Они оба рявкнули на мою просьбу.

С самодовольным выражением лица я скрещиваю руки на груди, насколько это возможно с подключенными ко мне капельницами.

— Тогда располагайтесь. Я просто начну рассказывать о нашей совместной сексуальной жизни и обо всех забавных вещах, в которые мы ввязываемся. Как вам это?

На их лицах появляется выражение отвращения, и они оба быстро встают.

— Не-а. Ни фига подобного. Не буду слушать, как моя близняшка рассказывает о своей сексуальной жизни. Отвратительно! — фыркает Алексей, выбегая из комнаты.

Константин просто качает головой, подходит и целует меня в макушку.

— Все еще создаешь проблемы, как обычно. Вижу, ничего не изменилось.

— Не вздумай её доставать. Маленькая засранка в отместку добавила фиолетовый краситель и блестки в мое средство для мытья тела. — Синклер дуется, а я просто посылаю ему сияющую улыбку.

— Тот день получился довольно веселым. Или я ошибаюсь?

Он понижает голос, и я понимаю, что провоцирую его.

— Веди себя хорошо, котенок.

Брат ругается, прежде чем помахать нам всем рукой и выйти за дверь. Когда дверь закрывается, в комнате на мгновение воцаряется тишина. Это нервирует, поскольку никто из нас обычно не ведет себя так тихо. Ну, кроме Синклера, когда он в настроении или когда я провоцирую его на секс.