Месть «Синдиката» (ЛП) - Николь Натали. Страница 35

Несколько слезинок падают из моих предательских глаз при упоминании наших малышек, которые, возможно, были бы сейчас у нас на руках или на подходе к ним, если бы не Питер.

Может, он и мертв, но я бы отдала все на свете, чтобы вернуть его и заставить страдать еще больше за то, что он забрал у нас Милу и Габриэллу. Эта боль никогда не утихнет… Она всегда будет жечь яростную дыру в наших сердцах до конца времен. Но мы стали сильнее благодаря нашим девочкам. Думая о них, я опускаю взгляд на одинаковые татуировки, которые есть у всех нас.

Пока пальцами провожу по сдвоенным пламенным лилиям с нимбами прямо над ними, мое сердце болит. Интересно, как бы выглядели наши милые девочки? Я знаю, что парни хотели, чтобы они выглядели как крошечные клоны меня, но надеялась увидеть глаза их отцов в их лицах. Этого мы никогда не узнаем, и опускаю взгляд на свой теперь уже плоский живот. Я надеюсь, что девочки послали нам этот подарок, чтобы немного облегчить душевную боль в их отсутствие.

Фырканье рядом со мной заставило меня посмотреть в сторону моего мужа и другого жениха. Деклан откинулся на спинку кресла и смотрит в потолок, по его лицу катятся беззвучные слезы. У Джованни тоже текут слезы, но его великолепные голубые глаза смотрят прямо на меня. Я протягиваю руку через Деклана и хватаю Джио за руку, а он мгновенно берется за нее. Деклан обхватывает меня.

— Я люблю вас, — выдыхаю достаточно громко, чтобы они все услышали. — Я бы прошла через весь этот ад заново, в десятикратном размере, если бы это привело меня к вам троим.

— Anch'io ti amo, Tesoro (пер. с ит. — Я тоже люблю тебя, дорогая), — отвечает мой милый жених Джованни.

Задумчивый ублюдок, а теперь мой жених — чей голос, как думала, буду всегда ненавидеть, раздается у нас за спиной.

— Я тоже люблю тебя, котенок, больше, чем когда-либо думал, что это возможно.

Я чувствую вес Синклера, когда он опускается рядом со мной и проводит рукой по моей талии, нуждаясь в этом прикосновении.

Мой огромный, татуированный муж усмехается, когда смотрит на меня прекрасными серыми глазами, слегка опухшими от слез.

— Никакие слова не передадут того, как сильно я люблю тебя, солнышко. Тебя, двух тупых болванов рядом с нами и наши звездочки на небе — это мое сердце и чертова душа.

Мы наслаждаемся моментом, тишиной и покоем, которые немного поселились в наших душах. Сейчас самое время поделиться новостями, которые узнала сегодня утром, пока они еще спали, но Джованни начинает говорить:

— Возвращаясь к твоему предыдущему вопросу… Нам нужно как-нибудь съездить в Сиэтл на этой неделе и повидаться с твоими братьями.

Я сажусь поудобнее.

— Правда? Чего хотят мои слишком заботливые братья на этот раз? — интересуюсь я, закатывая глаза.

Конечно, я люблю Константина и Алексея, но иногда они становятся еще большей занозой в заднице, чем мне хочется. Я понимаю, почему они стремятся знать о моем местонахождении и каждом моем телодвижении, но у меня уже есть трое парней рядом со мной, которые достаточно хорошо справляются и сами.

— Да ладно, солнышко… Они не настолько… — Деклан прерывается, когда бросаю на него взгляд.

— Даже не думай заканчивать это предложение. Уверена, что они… Нет, они более властные и раздражающие, чем вы трое. Я даже не думала, что это возможно, но каким-то образом они сделали чертову магию и бам! Двое русских владык боли в моей заднице! Какого черта мы не можем просто позвонить им по «Фейстайм», чтобы они увидели, что я в порядке? Хотя они и без того постоянно взрывают наши телефоны.

— Бетани… — Джованни пытается успокоить мое раздражение, но я на взводе и могу объяснить причину почему… В конце концов.

— Да ладно, Джио. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Я люблю их, но это становится смешным. Им нужно остыть, пока я не надрала им задницы.

— Котенок. Хватит, — требует Синклер, и от его голоса у меня по спине пробегает дрожь, но этого все равно недостаточно, чтобы остановить изменение моего настроения.

Я скрещиваю руки на груди, посылая ему испепеляющий взгляд.

— Отлично. Назови мне хоть одну чертовски вескую причину, почему мы должны быть там, и я подумаю о том, чтобы не надрать их задницы вместе с твоей.

Его взгляд говорит, что меня ждет настоящий ад, но я все равно чувствую себя дерзкой, так что пусть будет так.

— Твое отношение мы скоро обсудим, котенок. Очень скоро. Но сначала отвечу на твой вопрос. Причина, по которой мы туда собираемся, в том, что нам нужно присягнуть на верность дому Костовых… Официально. Пришло время получить наши звания.

Что ж, это выбило ветер из моих парусов.

Смотрю на него пустым взглядом, мысли секунду кружатся в голове.

— Что, простите? Вы, ребята, что? Официально присягаете семье? По какой причине? Зачем вам вообще это делать, если вы уже поклялись в верности?

— Все очень просто. Мы заключили сделку с твоими братьями не только для того, чтобы спасти наши жизни, но и для того чтобы спасти твою, когда нам понадобилась дополнительная сила. Мы много что обсуждали тогда, и много нужно решить сейчас. Деловые сделки, которые нужно отладить, возможные расширения, где у нас есть ресурсы, которые могут быть полезны, и многое другое. Но ты все это уже знаешь. У Константина есть и другие идеи, с которыми мы можем помочь. Твои братья уделили нам время, которое обычно не тратят на других, и теперь пришло время сделать наш союз цельным. Когда мы пожимали им руки, то знали, что настанет день, когда мы нанесем татуировки Костовых. Ты — принцесса Братвы, нравится тебе это или нет, Бетани. Это должно было случиться рано или поздно.

Он рассуждает здраво, я согласна с Синклером. Но это не значит, что должна этому радоваться. Когда начинаю придумывать ответ, телевизор издает звук, который привлекает внимание. Увидев предупреждение внизу, Джованни быстро увеличивает громкость и переключается на канал.

— Что это, черт возьми там в небе? — спрашиваю я комнату. Это выглядит так, будто с неба беспорядочно падают обломки, и мне интересно, что стало причиной этого. На экране появляется ведущий новостей и начинает нести бред, в то время как видео обрывается и начинается сначала.

— То, что вы только что видели, — это видеозапись из анонимного источника, присланная час назад. Наша команда следит за информацией по мере ее поступления, а также в связи с наплывом звонящих. Мы пока не можем подтвердить или опровергнуть, но, судя по всему, самолет, взорвавшийся вскоре после взлета, принадлежал одной из семей-основателей университета Блэквелл.

Другой источник сообщил, что видел, как три пожилых джентльмена поднялись на борт самолета вместе с двумя пилотами и стюардессой. Мы все еще ждем подтверждения и полицейских отчетов, но если эти сообщения правдивы, то столкнемся с тяжелой утратой для нашего общества.

Телевизор снова переключается на видео, виден логотип на самолете «Картер Фармасьютикалс». Самолет поднимается в воздух и пролетает над остальной частью аэродрома, после чего взрывается и осыпается осколками на деревья внизу.

У меня сводит живот, и я понимаю, что не должна ничего объяснять. Я быстро бегу в ближайший туалет, в свою прежнюю комнату. Но из желудка ничего не выходит. Этого не может быть, так? Только сегодня утром мы разговаривали по телефону с Нонно, Попсом и Грандпа, а также с Грандма, Нонной и Ниной. Я судорожно дышу, пытаясь заставить себя вырвать, но тщетно. Я тут же вспоминаю, что мне было не по себе после завтрака, и вскидываю голову. Черт.

Я понимаю, что мне нужно привести себя в порядок. Встаю с места и достаю телефон.

Я: «Как быстро вы, ребята, можете приехать?»

Константин: «Два-три часа на вертолете. А что случилось?»

Алексей: «Кому-то нужно умереть?»

Я: «Пока не уверена. Но происходит что-то плохое, и не знаю, что будет дальше. Просто приезжайте сюда! Захватите парочку адвокатов. И еще, аэродром, скорее всего, закрыт. Удачи! Я люблю вас!»

Мой телефон продолжает звонить, как сумасшедший. Я легко могу предположить, что это требования предоставить больше информации, но мне нужно вернуться к парням. Кроме того, мои братья знают, что я не стала бы просить их о чем-то подобном, если это не было бы важным. И по тому, как предчувствие беды сильнее меня охватывает, понимаю, что сейчас произойдет что-то плохое.