Их чужие дети (СИ) - Таирова Таша. Страница 3

***

– А ты, лейтенант, молодец. – Стоящий рядом с Казанцевым хирург с кривой улыбкой посмотрел на тяжело дышащего после прогулки по больничному парку Константина и с усилием сунул кулаки в карманы белоснежного халата. – Только смотри не переборщи, нога-то рано или поздно заживёт, собрали мы её, можно сказать, почти с любовью, а вот позвоночник твой будет ещё долго тебя беспокоить. Что ответили из столицы?

– Согласны, товарищ полковник. Осенью начинаю свою карьеру на новом месте. Конечно, это не Уссурийская бригада, но и Сеченовский университет не менее гвардейский. Надеюсь, что за два года учёбы восстановлюсь и приступать к работе буду в статусе «практически здоров».

Хирург усмехнулся и тихо добавил:

– Здоровых людей, лейтенант, нет, есть недостаточно обследованные. Но два месяца пролетят и не заметишь. Помни, мы всегда готовы помочь. И ещё – на гражданке тоже работы хватает, ещё неизвестно кому из нас повезло больше.

Через два месяца Казанцев вошёл в светло-розовое здание с большими колонами и опираясь на трость поднялся на второй этаж. Он остановился перед резной дверью, выдохнул и постучал, услышав в ответ спокойное:

– Войдите.

Константин шагнул в просторный кабинет и остановился под внимательным взглядом светловолосой женщины, методично постукивающей пальцами по массивному столу.

– Здравствуйте. – Константин чуть помедлил, потом ещё раз выдохнул и коротко представился: – Я Константин Казанцев.

Женщина дёрнула уголком рта и хмыкнула:

– Ну проходи, Константин Казанцев, садись. Надеюсь, что Боженька зачтёт мне то, чего я отродясь не делала. – Она прищурилась, наблюдая, как её гость аккуратно опустился в широкое кожаное кресло, заведя трость за подлокотник. – Руки покажи.

Константин вытянул руки вперёд и распрямил пальцы. Его будущий, как он надеялся, наставник внимательно осмотрела мужские ладони и удовлетворённо кивнула.

– Руки у тебя красивые, Казанцев, пальцы длинные, будто специально делали для хирургии. Только вот что мы с твоими травмами делать будем, а?

– Последние снимки показывают, что консолидация идёт по плану, а позвоночник... болит, конечно, но уже не так критично.

Сидящая напротив женщина поднесла руку к лицу, несколько раз задумчиво провела пальцем по кончику носа и сжала губы. Затем неторопливо встала, обошла стол и села в соседнее кресло.

– Ну тогда давай знакомиться. Симонова. Вера Андреевна. Наш заведующий попросил меня взять вновь прибывшего Казанцева под своё крыло. Но прежде чем согласиться, я бы хотела узнать причину этого, – она кивнула в сторону деревянной трости, – и почему именно наша специальность.

– Это автокатастрофа, но по её итогам пришлось уволиться из армии. А специальность ваша выбрана потому, что нагрузки у вас чуть меньше, чем в других отраслях хирургии.

– Да? – удивлённо произнесла Симонова и усмехнулась, откинувшись на спинку кресла. – Это кто ж такой занятный тебе это сказал?

Казанцев склонил голову набок и честно ответил:

– Мои друзья. Они просмотрели данные в сети, переговорили с врачами и посоветовали мне подумать об этой стороне медицины. Поверьте, мы прекрасно понимаем, что в любой специальности бывает всякое, но всё время учёбы готовить себя к профессии хирурга, а в итоге упереться лбом в гигиену... Было немного не по себе.

Вера Андреевна согласно кивнула и задумалась. Потом с силой опустила ладони на подлокотники и резко поднялась:

– Ладно, будем работать. Только предупреждаю сразу – времени на охи-вздохи у нас с тобой мало, Константин. Кстати, отчество твоё как звучит?

– Фёдорович. Казанцев Константин Фёдорович.

Симонова плавно повернула голову и заинтересованно протянула:

– А Фёдор Константинович Казанцев уж не отец ли тебе? – Теперь наступила очередь Казанцева удивлённо поднять брови и молча уставиться на Симонову. – Та-а-ак, это значит, что Лилька Терехова твоя мама? Эта заноза мне столько нервов попортила в институте, вот теперь я на её отпрыске отыграюсь!

Константин попытался встать, но был остановлен расслабленным жестом типа «сиди, я сам открою». Симонова прошлась по кабинету, бросая взгляды на своего будущего ученика, затем присела на уголок стола и молча кивнула своим мыслям.

– Значит так. Книги там всякие, учебники, монографии можешь особо пока не приобретать, моими будешь пользоваться. Потом поймёшь, какие тебе нужны прям кровь из носу, какие можно прочесть и забыть. Некоторые и читать не стоит, поверь мне. Сначала теория, наши интерны уже два месяца это всё изучают, тебе придётся нагонять. Если что – помогу. Теперь что касается практики. Я хоть и профессор, но врач практикующий, так что мои дежурства – это твои дежурства. Понятно? И роддом, и консультации. Так, теперь о спине твоей. Ты в бандаже или в корсете?

– В корсете, – серьёзно ответил Казанцев, внимательно слушая своего будущего наставника.

– Это хорошо. Для осанки, говорят, самое то, – объяснила свои слова Симонова. – Я тебе комплекс упражнений подберу, мышечную массу нарастить, чтобы позвоночник удержать подольше. Кстати, прости за вопрос, а как дела обстоят с функцией кишки и мочевого пузыря?

– Не нарушена. И даже дети могут быть.

Симонова потёрла ладошки и как-то устало прикрыла глаза:

– Извини, утомилась я что-то, просто каждое моё ночное дежурство напоминает мне «Вий» Гоголя: солнце скрылось, черти повылазили, с рассветом – исчезли. Зато утром я сама как тот Вий – «поднимите мне веки». Сейчас мы с тобой попрощаемся, вот визитка, все телефоны работающие. Звони, не стесняйся, но учти, что я не всегда могу трубку взять, понятно, да? Сколько времени надо на обустройство в столице?

– Нисколько, – тут же ответил Константин. – Я уже всё организовал, готов хоть завтра приступить к занятиям.

Симонова впервые за весь разговор улыбнулась и протянула ему руку:

– Раз так, то прошу на борт, как говорится. Жду завтра тут к девяти утра. Обговорим детали, а пока держи – программа, график дежурств. С собой завтра взять халат, шапочку, хирургическую пижаму, тапки. Всё что есть медицинского и к чему привык – свой фонендоскоп, ручки, желательно цветные карандаши, тетради. Да, и чашку не забудь!

Казанцев сжал прохладные тонкие пальцы и улыбнулся. Будет толк! Будет! С таким-то Учителем.

Глава 3

– Зоя, принимай девочку! – Вера Андреевна аккуратно положила младенца на стерильную простыню, затем прижала пальцами пульсирующую пуповину. Через минуту она, не глядя на операционную сестру, молча протянула руку и перехватила зажим. – Константин, пересекай, удаляем плаценту. Римский, – обратилась она к анестезиологу, – уходим. Ирина, забирай. Что с ребёнком? Почему нет крика?

Врач-неонатолог Ирина Павловна Худякова быстро прошла операционный зал и положила новорождённую малышку на тёплый пеленальный столик. И тут напряжённую тишину операционной прорезал громкий недовольный крик. Все выдохнули и заулыбались.

– Шить! – Симонова быстро накладывала швы, Казанцев завязывал узлы, даже не задумываясь над своими движениями – за полтора года интернатуры его действия были уже автоматическими. – Ну что там, Ирина?

– Всё в порядке, Вера Андреевна, можно!

Следом за этой фразой старшая акушерка Галина Ивановна Бережная резво выскочила за дверь и закричала на всю мощь своих лёгких:

– Девочка!

И замерший роддом оживился, забегал, заулыбался, приветствуя появление новой жизни. Этот обычай поначалу очень удивил Казанцева, который привык к какой-то торжественной, что ли, тишине хирургических отделений. Он хорошо помнил, как они будучи слушателями академии приходили в отделения клиник, где никто не кричал, громко не разговаривал, оберегая покой пациентов. И тут Симонова взяла его с собой на обход и он, не успев войти в отделение, услыхал громкий крик: «Мальчик!» Оказалась, что в этом роддоме существует давняя традиция – после любых родов и операций дежурная акушерка на всё отделение громко сообщает, кто же появился на свет. А если это волшебство происходило днём, то честь рассказать о только что появившемся маленьком человечке всегда принадлежала старшей акушерке Галине Ивановне Бережной.