Затмевая могущественных - Ралдугин Владимир. Страница 12

– Думаю, выбора мне, Буревестник, вы не оставили. Поэтому соглашусь добровольно. Надеюсь только, оружие вы мне дадите. Или придется отбивать его у охраны кареты?

– Завтра перед эксом получите револьвер с полным барабаном. Если я кого-то беру с собой, то не для того, чтобы сделать из него овцу на заклание. Вашей задачей, Никита, будет прикрывать Володю, который кинет под колеса кареты свою адскую машину.

– Я не нуждаюсь… – вскинулся юноша, но лидер революционеров осадил его снова.

– Нуждаетесь, Володя. Как и всякий бомбист. У вас же руки будут заняты вашими «книгами». А конвой сейчас нервный – может начать палить во всякого, кто покажется подозрительным. Поэтому Никита вас будет прикрывать.

– С едой стоит поаккуратней быть, – заметил я, когда Буревестник принялся расставлять принесенную его товарищем снедь.

– Вы насчет ранений в живот? Не беспокойтесь. У нас с медициной настолько плохо, что от него умирают в любом случае. Ел человек за сутки до ранения или нет – не важно.

Не то чтобы эти слова успокоили меня, однако если все равно помирать, то лучше уж на сытый желудок. Тут Буревестник был полностью прав.

Примерять местную одежду я начал уже утром следующего дня. Для этого пришлось встать за два часа до того, как к нам обещал зайти Буревестник. И, наверное, без помощи Володи Баградзе я бы точно не разобрался, что и как правильно надевать. Если со штанами, мягкими сапогами и сорочкой все было более-менее понятно, то верхняя одежда, которая называлась чоха, все-таки несколько отличалась от обычной черкески. Намного длинней и сильно приталена. Ту, что выделили мне, оказалась широковата в поясе. И ее стянули узким ремешком. Выглядело, наверное, со стороны смешно и неуклюже. Однако меня это не сильно волновало.

На голову мне намотали черный башлык. Володя помог закрыть им лицо. Так что выглядел я теперь совсем по-разбойничьи. Собственно, как и мой спутник.

Володя подхватил увесистую стопку взрывающихся книг. Аккуратно пристроил их на кровати.

– Для экса хватит, – сказал он. – Даже с лихвой.

– А остальное куда же? – поинтересовался я.

– Ты же видел, Никита, как трудно делать эти чертовы бомбы. Я потому и стараюсь за один раз извести все материалы. Если только руки не начинают сильно дрожать. Вот сколько ни работаю с этими адскими машинками, но никак привыкнуть не могу.

Я не стал задавать Володе вопрос, так и крутящийся на языке. Слишком уж обидным тот был. Не дрожат ли у него руки, когда он эти бомбы кидает. Да и, собственно говоря, я это узнаю уже очень скоро.

Буревестник снова заявился к нам в сопровождении однорукого товарища. Теперь я понял, почему у того была так странно замята одежда. Прямо поверх черной чохи он носил гренадерскую кирасу, во многих местах запаянную и выпрямленную. Кирасу частично закрывало самое обыкновенное пальто. Наверное, совсем не лишнее при здешней погоде. Точно такое же носил сегодня и Буревестник. И еще пару припас для нас с Володей.

А еще Буревестник выдал мне оружие. Британский «Веблей Скотт» с полным барабаном патронов. И кобуру к нему.

– Вряд ли на эксе вам понадобится больше шести патронов, – сказал Буревестник, вручая мне револьвер.

Я только плечами пожал. Что тут говорить? Можно радоваться, что вообще оружие дали. Ведь видно, что никто из революционеров, за исключением Володи Баградзе, мне не доверял. И ничего удивительного в этом нет.

– Надеюсь, вы мне не «вареные» патроны в барабан загнали? – усмехнулся я, пристраивая кобуру на пояс. Под пальто ее не было видно.

– Вот на эксе и узнаете, – усмехнулся Буревестник.

Он вообще пребывал в приподнятом настроении. Его словно переполняло возбуждение. Наверное, все дело в предстоящей операции. Честно говоря, и у меня кровь быстрее бежала по жилам. Хотелось, чтоб все поскорее началось. Терпеть не могу ждать. Хоть это и не лучшее качество для жандарма.

– Брать будем у стройки^[14], – сообщил нам последние инструкции Буревестник. – Ты, Володя, кидаешь бомбу – и тут же уходишь переулками. Вы, Никита, прикрываете его. Чтобы ни один волос не упал с Володиной головы. Если с ним что-то случится…

Буревестник красноречиво не закончил фразу. Все и без слов было понятно.

Володя хотел заступиться за меня, но я остановил его, положив руку на плечо.

– Уходите через десять минут после нас, – велел Буревестник на прощание.

Стоило ему выйти, как Володя вскочил на ноги.

– Да как он смеет подозревать тебя, Никита?!

– Правильно делает, – кивнул я. – Я ведь вполне могу оказаться засланным казачком. А вовсе никаким не Никитой Евсеичевым. Однако оружие мне дали, так что за себя постоять на эксе смогу.

– Но ведь Буревестник и после экса, скорее всего, не станет доверять тебе.

– И опять же правильно. Уверенности в человеке вроде меня быть не может. Именно поэтому я стремлюсь покинуть Родину. И сражаться за идеалы революции в мои планы, Володя, не входит.

Наверное, этими словами я сильно испортил радужное впечатление, создавшееся у Володи относительно меня. Но ведь не может же он вечно жить иллюзиями и представлять себя едва ли не оруженосцем при Неистовом Роланде нашего времени. Или каком-нибудь другом герое.

Молодой человек замолчал. Он сидел, опустив голову. Уныло разглядывал пол под ногами.

Когда же по моим прикидкам прошло десять минут, мне пришлось толкнуть его в плечо, чтобы вывести из этого забытья. Он поднялся на ноги – и, ничего не говоря, вышел из комнаты. Только подхватил под мышку стопку опасных книг. Я последовал за ним.

Пока мы шагали какими-то богом забытыми задворками Тифлиса, я успел не раз раскаяться в том, что сказал Володе. Ведь последнее же дело портить настроение перед операцией. Но теперь уже поздно. Молодой человек погрузился в пучину меланхолии. Теперь мне придется следить за ним особенно тщательно. В таком состоянии духа очень просто нарваться на пулю.

Наконец, мы остановились у частично закрытого лесами здания. Что это должно быть, когда строительство закончат, я слабо себе представлял. Однако место для засады выбрано идеальное. С улицы нас не видно совершенно. Да и в ранний утренний час прохожих вокруг почти не было. Разве что пара чиновников спешила к началу присутственного времени.

Копыта застучали по мостовой спустя пару минут после того, как мы с Володей заняли свое место. Сначала мимо нас проехала четверка казаков передового конвоя. Видимо, тут дела обстоят крайне серьезно. Виденные мною в Питере казначейские кареты охранялись всего парой конных полицейских. Да и то лишь для вида. Мало кто решался нападать на них. В Тифлисе, по всей видимости, дела обстояли иначе.

Как только казаки проехали, Володя выступил вперед. От его меланхолии не осталось и следа. Молодой человек был предельно сосредоточен. И только пальцы, нервно тискающие стопку опасных книг, выдавали его внутреннее напряжение.

Показалась запряженная парой карета. Володя весь подобрался. Теперь он напоминал хищника перед атакой. И мне сразу стало понятно – руки у него не дрогнут.

Стопка «книг» метким броском отправилась прямо под колеса кареты. И как только задние наехали на нее, как прогремел взрыв. Сила его оказалась такова, что карету просто перевернуло, повалив на бок. Это стало для остальных сигналом к атаке.

Выстрелы захлопали со всех сторон. Заржали кони. Закричали люди.

Увидевший нас полицейский на козлах выхватил револьвер. Но я опередил его. Как у меня в руках оказался веблей – не помню. Я просто отреагировал на движение полицейского. Выстрел. И тот валился с козел. Во лбу у него как будто само собой появляется кровавое отверстие.

Я пропустил Володю мимо себя. Нам сложновато было разминуться в тесном проулке. И это едва не стоило жизни нам обоим.

Не один только полицейский на козлах заметил нас. Володя как раз протискивался мимо меня, когда к нашему проулку подскакал казак с винтовкой в руках. С расстояния, разделявшего нас, промахнуться практически невозможно. А увернуться у меня шансов не было вообще.