Бедовый месяц (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 60

— Дорогая, что-то ты подзадержалась! Я полностью готов, — раздался подозрительно знакомый мужской голос.

Обладатель этого самого голоса вышел в гостиную. Арнольд был одет наполовину. Почему-то на верхнюю половину, а нижняя красовалась оголенностью. Ноги торчали из-под широкой рубахи и, как в стакане, болтались в голенищах сапог.

Обнаружив меня, он остолбенел и удивленно воскликнул:

— Жена Филиппа? Ты что, следишь за мной?

— Да кому ты нужен, убогий? — пробормотала я и спросила: — Где Лидия?

— Какая Лидия?

— Мы ошиблись дверьми? — Рендел втянулся с улицы бочком и при виде голоногого мужика оцепенел, словно непотребство того вовсе не прикрывала рубашка. Румянец от мороза плавно перетек на шею и приобрел характерную крапчатость. Нехороший взгляд остановился в районе коленей. Дядька находился в тихом гневе!

— Это он и есть? — грозно и веско уточнил он. — Этот голенастый и есть соблазнитель?

Появление Лидии ознаменовалось страшным грохотом и звоном разбитой посуды. Мы повернулись к источнику шума и обнаружили тетушку в шелковом халате. У нее под ногами валялся опрокинутый поднос. По дощатому полу растекалась лужа с кофе, разлетелись фрукты и осколки тарелок, а веселый мандарин шустренько прыгал к середине комнаты.

— Как вы здесь очутились? — Лидия резко стянула на груди полы халата, хотя те вовсе не расходились.

— На карете приехали, — процедил дядька.

— Ты их знаешь? — с возмущением вопросил Арнольд.

— Они мои родственники, — просительным тоном, словно сильно извинялась, что родство у нее подкачало, пояснила Лидия.

— Да матерь божья! — охнул соблазнитель, прикрывая причинное место, хотя то прекрасно скрывала рубашка. Но, видимо, именно эту часть Арнольд считал самой важной в теле и старался сохранить. В общем, какие скромные пошли развратники!

— Они уже уходят! — поспешно объявила Лидия и рявкнула в нашу сторону с интонацией Клементины, заставляющей всех угощаться своим лучшим пирогом: — Вы зачем явились?

— Глупая женщина! — Рендел чуть не подавился воздухом. — Мы спасаем твое достоинство и нашу семейную честь.

— А я просила меня спасать? — Лидия уперла руки в бока и вообще начала походить на свою старшую сестру в лучшие годы.

— Тебя, может, не надо было, но семейная-то честь взывала! — заявил Рендел.

— Немедленно уезжайте! — Она указала трясущимся от возмущения пальцем на открытую входную дверь. — Тереза, увези своего дядьку в гостевой дом. Я же написала в записке: вернусь замужняя и счастливая. Вы мне счастья, что ли, совсем не желаете?

— Нет, постой, странная женщина! — воскликнул Арнольд, перестав прикрывать то, что было прекрасно прикрыто без его усилий. — В каком смысле: замужняя? Ты решила, что мы с утречка прямо с гор скатимся в храм? Я на это не подписывался!

— Милый, ты что такое говоришь? — бледнея на глазах, словно собралась отчалить на тот свет от разочарования, потрясенно спросила Лидия. — Ты же сам говорил, что сделаешь меня очень счастливой, как в любовных романах.

— Так ты имела в виду венчание? — возмутился Арнольд, как будто его оскорбили в лучших чувствах, и тут же обратился ко мне: — Жена Филиппа, да я твою родственницу пятый раз в жизни вижу. А что сглупил и поддался на уговоры, так она три дня меня окучивала и зазывала. Понимаете, зазывала разными словами. Приманивала, как дичь! Вот! Я жертва и не виноват. Она меня охмурила и сюда затащила.

— Да как ты можешь так отвратительно врать?! — охнула Лидия с блестящими от непролитых слез глазами.

— Вру я отлично! — искренне возмутился Арнольд за попранный талант лжеца. — Но в чем же я соврал сейчас? Я несу чистую правду!

— Ты говорил, что испытываешь ко мне чувства!

— Знаешь, желание съесть отбивную — тоже чувства, — объявил нахал. — Я даже имени твоего не помню.

— Но я же тебе все отдала, — прошептала Лидия и вдруг принялась загибать пальцы: — Честь, гордость. И домик всеми своими сбережениями оплатила!

— Шею сверну… — со свирепым видом процедил Рендел и шагнул в сторону горе-соблазнителя.

Арнольд был выше дядьки на голову, но поменялся в лице, подобрался и неожиданно для всех юркнул в спальню В общем, в лучших традициях спас полуголый зад бегством. Мы опомниться не успели, как дверь с треском захлопнулась и категорично зазвенел шпингалет.

— Вернись обратно! И отвечай по совести! — Дядюшка добрался до двери и заколотил по ней кулаком.

В спальне загрохотала мебель. Видимо, Арнольд поспешно строил баррикаду.

— Рендел, остановись! — воскликнула я.

Но в дядьке, похоже, за много лет семейной жизни, когда приходилось сдерживать нрав, накопилась ярость, а теперь хлынула неудержимой лавиной и грозила уничтожить если не все живое, то, по крайней мере, дверь. Он попытался высадить ее плечом, но наткнулся на преодолимую преграду и болезненно ойкнул.

— Ты убьешься! — Я бросилась к Ренделу, надеясь остановить штурм, но где-то между Лидией, заливавшейся беззвучными слезами, и почти погасшим камином наступила на проклятущий мандарин. Пол начал уходить из-под ног. Не упала только чудом и неожиданно проклюнувшейся ловкостью.

— Что у вас происходит? — прозвучал сдержанный голос Филиппа. — Я услышал крики.

В комнате мгновенно наступила гробовая тишина. Дружным трио мы обернулись к моему мужу, в некотором обалдении замершему в открытом дверном проеме. Комнату уже прилично выстудило, холодный воздух стелился по полу и тревожил портьеры.

— Господин Торн тоже приехал? — тонким голосом пролепетала Лидия. — Какой позор.

Она прислонила ко лбу руку и решительно собралась уйти, но не за вещами, чтобы остановить безобразие самоустранением из домика, а в глубокий обморок. С другой стороны, тоже самоустранение, только не очень продуктивное. Дескать, я пока поваляюсь, а вы тут сами разберитесь.

— Лидия, прекрати изображать падучую! У нас все равно нет нюхательной соли, — осекла я с раздражением, какого себе никогда не позволяла по отношению к тетке. Ведь она не Вирена и обычно не бесит странными заскоками.

Однако в книгах опозоренные героини в соусы себя не роняли ни носом, ни боком, ни филейной частью и шелковые халаты неопрятно не пачкали. Падать в лужу мясного соуса, глянцево поблескивающего на полу, Лидию не прельщало. Ей требовалась чистота. Поиск места, куда можно с изяществом опуститься, отвлек тетку от обморока. Пока она высматривала приличный клочок дощатого пола, окончательно передумала терять сознание и решила расплакаться.

— Где Арнольд? — между тем, требовательно вопросил Филипп у дядьки.

— В спальне спрятался, — пожаловался тот. — И чем-то подпер.

Муж тихо выругался себе под нос одним из тех словечек, что ни в коем случае не предназначались для ушей благородных дам, и категорично постучался:

— Арнольд, выходите! Иначе я вас выведу сам.

Из комнаты не донеслось ни звука. Филипп схватился за ручку. В разные стороны брызнула вспышка магического света, озарившая на секунду дверное полотно. Раздался грохот отодвинутой мебели. Со звоном сорвался шпингалет. Стоило магу разжать пальцы, как ручка выпала из гнезда, оставив сквозную дырочку.

Дверь открылась от легкого толчка. Из спальни потянуло холодом. Она оказалась пуста. Кособоко стоял отодвинутый комод, кровать была смята, в кресле валялось смятое платье и аккуратно висели на спинке длинные мужские носки. На открытом окне парусом надувалась занавеска.

— Он сбежал? — всхлипнула Лидия.

Я покачала головой:

— Надеюсь, штаны хотя бы натянул.

— Каков негодяй! — проворчал дядька. — Испортил приличную женщину и в кусты.

Филипп подошел к окну, внимательно оглядел снег под ним и с педантичной аккуратностью сомкнул створки. От деревянных рам в воздух всколыхнулось и опало золотистое магическое свечение, тонко намекнувшее, что вернуться сбежавший соблазнитель сможет только через парадные двери.

— Госпожа Вудсток, — обратился Филипп к Лидии, — соберите вещи. Мы возвращаемся в замок.