Бедовый месяц (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 8

— Ни к чему, — в обычной манере, словно вокруг все дураки, а только он один самый умный, коротко проронил Филипп.

— Но вы же высший маг, — с некоторой укоризной заметила тетушка.

Высший маг оказался тертым калачом и хитрую манипуляцию мигом просек. Он же не дядюшка Рендел, право слово. Того достаточно оленьими рогами попрекнуть.

— Но мы же не хотим остаток пути пройти пешком, — не изменяя вежливому тону, намекнул Филипп, что начни он колдовать по-настоящему, наша последняя надежда доехать хоть куда-нибудь уйдет в небытие вместе с каретой. Расписная коробчонка просто-напросто развалится на кусочки.

Зато при желании кто-то сможет пристегнуть полозья к ногам и покатиться как на лыжах, помогая себе тростью дядюшки Рендела. Остальным, правда, останется шкандыбалить по колено в снегу или использовать сломанные стенки в качестве ледянки по филей и с ветерком донестись до ночлега. Хотя спуски у подножья пологие… Значит, доскрестись пятками, подгребая руками.

И так меня захватила фантазия о муже, перебирающем длинными ногами, чтобы сдвинуться с места на куске деревяшки, что я очнулась только, когда он щелкнул над ухом пальцами. «Путеводная звезда» погасла, но в окошках расплылись пятна фонарного света. Мы все-таки добрались до постоялого двора.

Спасибо, святые заступники, что не на своих двоих и полным составом! Похода по сугробам мои туфли точно не выдержали бы. Не то чтобы я собиралась их носить, но до гостевого дома в горах хотелось бы добраться обутой.

Дверцу кареты раскрыл коренастый бородатый работник в распахнутом тулупе. Когда мы по очереди начали выгружаться под снег и разминать затекшие телеса, он по-простому спросил:

— Как же вы туда набились?

Филипп его причитания проигнорировал и удовольствием размял шею, словно держал жену не на коленях, а усадил прямиком на плечи.

— С трудом, но мы очень упорные, — простучал зубами окоченевший проводник, на пузе съехавший с багажной полки.

По заставленному каретами и заметенному снегом двору с первого взгляда было ясно, что здесь полный аншлаг. Двухэтажное здание светилось всеми окнами. В маленьких домиках для постоя, спрятанных в глубине обширной территории, тоже светились огни. Очевидно, все, кого непогода застала на подступах к горе, не рисковали забираться дальше и заворачивали на ночлег в гостеприимно раскрытые ворота.

В просторном обеденном зале было многолюдно. Пахло едой, медовухой и копченым мясом. Стоял галдеж. Перед камином, расставив стулья полукругом и вытянув ноги, хмельная компания весьма приличных с виду господ сушила сапоги. Надолго в шумном вертепе не задержались, а следом за хозяином поднялись на второй этаж, куда гвалт доносился беспрерывным гулом.

Нас развели по разным сторонам коридора, освещенного магическими лампами. Видимо, дела здесь шли неплохо, раз владельцы могли позволить дорогостоящее освещение. Моих родных провожала горничная, а нас с Филиппом повел лично хозяин.

Он страшно нервничал, все время оглядывался через плечо, хотя единственный человек, на мой взгляд, кому здесь действительно стоило нервничать, была супруга. Чем, собственно, я и занималась. Активно трусила! От мысли о первой брачной ночи в животе снова завязались крепкие узлы.

— Господин маг, комната специально для молодоженов! — важно объявил хозяин, распахивая дверь в просторную комнату с большой кроватью, круглым столом у окна и с двумя добротными стульями. — Сейчас принесут ужин.

— Благодарю, — кивнул Филипп, проходя внутрь.

Чувствуя себя так, словно прыгаю в пропасть, я переступила через порог.

О будуарах и паникующих девушках

За спиной тихо закрылась дверь. Ручка толкнула в поясницу, заставив меня сделать несколько мелких шажочков внутрь. Пока я таращилась на деревянную кровать, словно впервые видела такой предмет мебели, Филипп успел скинуть пальто и повесить его на деревянную напольную вешалку.

— Почему вы не раздеваетесь? — Он бросил в мою сторону недоуменный взгляд.

Что вот так, с порога раздеваться? Даже едой не покормят, сразу в постель уложат?

— Мне удобно в плаще!

Сам-то этот прыткий мужчина успел снять пиджак, вытащил из манжет рубашки запонки с черным опалом и небрежно бросил их на поднос с кувшином воды. Костюмный жилет красиво подчеркивал широкие плечи и узкую талию.

— Не жарко? — любезно уточнил Филипп, словно был и не против, чтобы в первую брачную ночь жена оставалась в полной амуниции. Дескать, чем бы дорогая супруга не тешилась, лишь бы не упала без чувств от теплового удара.

— Удобно, но жарко, — со вздохом призналась я и нервно дернула завязки на вороте.

Ворот, что ни удивляло, крепко стянуло. Пришлось потереть узелок между пальцами и распутать простеньким заклятьем. От бытовой магии на бархатистую ткань осыпались затухающие золотистые искорки.

— Я помогу, — произнес Филипп и, встав позади, действительно помог стянуть с плеч тяжелый зимний плащ. — Почему вы нервничаете?

Почему вы стоите так близко, что чувствуете, как я нервничаю?! Но, с другой стороны, Филипп — мой муж, ему по статусу положено. Было бы странно, попытайся ко мне притереться чужой мужик.

— С чего вы решили? Я спокойна, как кирпич! — Стало ясно, что какое-то дурацкое выбрала сравнение и уверила: — Абсолютно спокойна.

— По-моему, вы ужасе, Тереза. Не бойтесь. Я не причиню вам вреда. — В его голосе вдруг прорезались такие ноты, что по спине взметнулись мурашки и, кажется, зашевелили волосы на затылке.

— Просто на мне полосатые чулки, — ляпнула я быстрее, чем подумала, и тут бы мне заткнуться, но рот вдруг зажил собственную жизнью, а собственный голос, несущий чудовищный бред, словно зазвучал со стороны: — Они совершенно не сексуальные. Вы в курсе, что в таких нельзя появляться перед мужем?

Филипп кашлянул, словно поперхнувшись смешком.

— Уверяю, что ваши… — он запнулся, — полосатые чулки не способны привести меня в трепет.

— В этом-то и проблема! — проворчала я, не смея оглянуться. — Они даже меня не приводят в трепет. Где здесь будуар?

Возникла ошарашенная пауза. Полагаю, произносить на постоялом дворе заграничное слово «будуар» все равно, как громко сквернословить, стоя посреди светской гостиной.

— Здесь есть уборная, — подсказал он.

— Тогда мне надо туда.

Я решительно двинулась к крашеной двери, рванула ее на себя и чуть с деловитым видом не шагнула в пустой стенной шкаф с плечиками на перекладине. Довольно просторный, к слову. Хоть в нем и стаскивай дурацкие полосатые чулки, способные испортить любую брачную ночь, а не только первую.

— Видимо, уборная за другой дверью, — резюмировала я.

— Видимо, — согласился Филипп и с любопытством проследил за торжественным проходом в другой угол комнаты.

Кошмарная планировка! Кому пришло в голову поставить клозет в пяти шагах от супружеского ложа? Ни капли нелогично.

Как последняя трусиха, я закрылась от собственного мужа в туалете и прислонилась спиной к двери.

Святые заступники, пожалуйста, сотрите у меня из памяти последние пять минут жизни. А лучше сотрите у Филиппа! Иначе он до старости будет вспоминать, как в первую брачную ночь жена металась по комнате в постоялом дворе.

Балансируя на одной ноге, я попыталась стянуть влажный чулок, но начала накреняться, как подломленная рябинка, и с грохотом врезалась плечом в медную раковину с горбатым краном. Из него ни с того ни с сего, шипя, полилась вода. Вернее, потекла тонкая струйка, но громкий скрип возмущенных труб, возможно, взбудоражил весь постоялый двор.

— Ну спасибо, тетушка, — прошипела я, пытаясь закрыть вентиль. — Удружила чулки!

— Тереза? — Филипп сдержанно постучал в дверь. — Вы в порядке?

Какой уж порядок, когда я с задранной юбкой, спущенным чулком и с паникой в сознании? Да еще о раковину отшибленная!

— Все прекрасно! — крикнула в ответ. — Дайте мне пять минут.

Но из уборной я не появилась ни через пять минут, ни через десять — пыталась справиться с одеждой и взъерошенными чувствами. Проторчала в итоге столько времени, сколько ни одна совесть не выдержит.