Измена. После нее - Каттен Лила. Страница 8

– К пяти.

– Я сама за ней поеду. С сыном побудешь?

– Побуду, мы поговорить можем?

– А ты уверен, что готов говорить? Говорить не то чтобы я перестала задавать вопросы, а чтобы начистоту. Как есть.

– Я даже не понимаю, о чем ты?

– Значит, не готов, Тим. И не стоит делать вид, что повода мне не желать находиться рядом с тобой нет. Он слишком весом, – собираюсь выйти, но он берет меня за ладонь и останавливает.

– Детка…

– Только посмей назвать меня еще раз этой кличкой, обезличенной потасканной девки, – тычу пальцем ему в грудь и окончательно ухожу на этот раз.

Мерзавец. Наглый подонок. Поверить не могу, что все это тоже его часть. Что это он. Вызывает во мне то боль, то злость. Как я могла видеть его другим? Как могла не заметить всего этого?

Приезжаю в торговый центр, прохожусь по этажам. Покупаю несколько офисных рубашек и не торопя дочь, жду ее в небольшом кафе с чашкой кофе.

Заказываю нам обед, потому что сомневаюсь, что она ела что-то нормальное с подругами, и встречаюсь с вошедшей дочерью глазами. Странными и мне кажущимися очень потерянными.

Она садится за стол и даже не улыбается, сразу же взяв в руки меню.

– Лиль, ты в порядке?

– Да. Настроение что-то такое грустное.

– И с чем это связано или может быть с кем?

– Дениса не было, – грустно признается.

– Значит, встретитесь потом.

– Угу.

Обедаем быстро и за время трапезы моя девочка так и не улыбнулась ни разу.

– Может шопинг? – предлагаю, расплатившись.

– Что-то не хочется мамуль.

– Ничего себе, ты и против покупок?

– Ну ма, не обижайся. Давай завтра?

Не успеваю ответить ей, что пошутила, мне звонит муж.

Если бы не болеющий сын, вряд ли подняла трубку, а так побоялась, что это может быть связано с ним.

– Алло?

– Кира я еду в больницу с Мишей, у него температура под сорок.

– Господи… Я сейчас буду там.

– Мам, что такое?

– Твоему брату плохо, приболел. Отец его в больницу повез.

Приезжаем с дочкой по всем субботним пробкам не очень быстро. Поэтому меня встречает уже врач, вышедший из палаты сына.

– Добрый день, прошу немного успокоиться. Явные признаки отравления у вашего Михаила. Сильного, но не критичного. Пару дней пусть полежит у нас, выведем из организма токсины и прочее, что мешает нормально функционировать. А вы пока что можете вспомнить, чем питались последние сутки? Это очень поможет.

Начинаю перечислять домашние продукты, те, что у мамы, но стопорюсь на школьных.

– Не знаю, что в школе давали им в пятницу. Мы и поговорить толком не успели, ему плохо стало у бабушки.

Мужчина ненадолго задумывается, что-то читая.

– А какая школа у вашего сына? – врач смотрит в свои записи, ожидая моего ответа.

– Сто седьмая.

– Вот как. Теперь все ясно. У меня еще трое с отравлением лежат в отделении, но других возрастов из этой школы. Думаю, причина именно в столовой учебного заведения. Проведем проверку, и все выясним. Думаю, вам и остальным родителям стоит обратиться к руководству школы.

Оставшаяся часть субботы проходит в суматохе и переживаниях за сына. Засиделась на кухне допоздна. Испекла несколько пирогов и на завтрак запеканку. Муж скрывался от меня и хоть этим не нервировал. Ужасно не желала разводить еще и о нем мысли.

Спать легла в гостевой, куда принесла еще днем немного личных вещей. Заметил он это или нет, я не знаю, однако прийти ко мне, когда я пошла туда, он не решился, только спросил:

– Ты собираешься там ночевать?

– Да, – был мой ответ, прежде чем я скрылась за дверью.

В доме дочка и начинать разборки, когда она за стеной? Нет уж. Потерплю. Как раз смогу разработать по порядку свои действия. Мне впервые в жизни изменили, когда за плечами совместный быт, брак и дети.

С чего обычно начинают после измены? С разговора?

Воскресенье ушло на разборки с директором школы, которые взял на себя Тимур. Мы с Лилей отправились к Мише, которому становилось лучше, и вернулись к трем часам.

– Мам, а может я завтра к брату поеду, вместо школы? А потом вместе приедем домой на такси.

– Маленькая хитрая девчонка, – смеюсь на слова этой лисы, складывая одежду после стирки. – Кстати, спасибо, что постирала вещи. Я бы и забыла сама. Эти выходные выдались просто ужасными, – устало сажусь рядом с дочкой на диван, в гостиной и обнимаю ее одной рукой.

– И не говори. Завтра меня до школы довезешь?

Искренне удивляюсь ее просьбе.

– Я? Тебя же папа обычно отвозит, ему по пути, а со мной придется чуть раньше выезжать, иначе я опоздаю, пока тебя буду завозить.

– Ну и что? Хочу завтра с тобой поехать, можно?

Стараюсь не показать, как меня взволновала ее просьба и спокойно, ласково отвечаю:

– Конечно, милая. Но выехать придется и правда рано. Мне опаздывать нельзя. Снова сложный день.

Она обнимает меня в благодарность и убегает к себе, забрав свои чистые вещи. А я хочу понять, с чем связан ее порыв. Конечно, она могла просто попросить меня об этом из любви, или потому что соскучилась, например, или же ей нужно поговорить. Но учитывая последние события в нашей семье, пока что известные только мне, я начинаю паниковать. Сильно паниковать по этому поводу.

К вечеру, стоило узнать окончательно, что с сыном все хорошо и моя нервная система перестала разводить панику за ребенка, все вернулось на свои места: мои мысли, моя печаль и боль.

Временный туман сошел, обнажив нас снова.

Опять я один на один с этой грязью. Должна думать, размышлять обо всем сразу. А он? Будет продолжать ходить как ни в чем не бывало и делать вид, что не понимает, о чем речь? А приперев его к стене, попытается сыграть в дурочка? Или в дурочку? Так, видимо, было всегда, пока я и правда была слепой и глупой.

Почему так несправедливо? Почему он не задумался о нас, когда пошел на этот шаг? Почему не подошел и не сказал, что запутался и стоит на пороге большой ошибки? Нам всегда было достаточно друг друга. Зачем третий человек?

Я всегда жила по принципу: если в отношениях стало трудно и сложно, то возможно это обоюдное чувство. Но не становись тем из вас двоих, кто сломается первым. Стань той, кто захочет первой все исправить. Потому что уйти и сломать – самое легкое решение.

И что в итоге? Не было ни пауз, между нами, ни громких скандалов с битьем посуды, а может, именно этого ему не хватало? Устал от моей взвешенности и постоянства?

Что если все намного проще, чем я думаю?

Что если он просто влюбился? Это бьет сильно по моему нутру, ведь выходит, что он просто долюбил. И больше не осталось ничего. Ни любви, ни уважения, чтобы прийти и сказать: «Прощай!».

Проваливаюсь в свои мысли все глубже и засыпаю.

«– Так поразительно, – Тим гладит меня по обнаженной спине лежа лицом ко мне на боку.

Рассматриваю его влюбленными глазами, захватывая каждую деталь его торса.

– Что именно? – наслаждаюсь прикосновениями его чуть прохладных пальцев, остужающих меня.

– Мы вместе четырнадцать лет, а я постоянно вижу тебя будто впервые.

– Ты большой, но очень милый лжец.

– Все это правда, до последней буквы…

– А я не представляю без тебя, Лили и Миши свою жизнь.

– И не нужно. Мы всегда будем рядом…», – просыпаюсь словно от удара в сердце. В самый его центр.

Из уголков глаз стекают тонкие струйки слез, как и внутри меня с одним отличием, душа истекает кровавыми слезами.

Это была наша последняя годовщина… последняя теперь во всех смыслах этого ужасного слова. Уже ничего не исправить.

Перекатываюсь набок и пугаюсь Тимура, сидящего рядом со мной. Но не издав и звука, задаю лишь один вопрос, потому что просто не смогу вытерпеть и дня больше, изведусь и потеряюсь окончательно в догадках:

– Кто та женщина, Тим?

Глава 6