Перо динозавра - Газан Сиссель-Йо. Страница 20

В январе следующего года двое китайских палеонтологов, Чанг и Лаам, наконец-то описали и классифицировали животное, и Клайву выпал случай позлорадствовать. Чанг и Лаам все-таки считали, что имеют дело не с динозавром. Они назвали находку синозавроптериксом и заключили, что это очень древняя птица, поэтому нет ничего странного в том, что она покрыта перьями.

Но радость Клайва была недолгой. Окаменелости в буквальном смысле лезли из китайской земли одна за другой, и во всех новых случаях у Чанга и Лаама не было никаких сомнений: это динозавры, а не древние птицы. И все они были покрыты перьями.

Клайв напомнил о своей заявке с просьбой собственноручно описать синозавроптерикса и, когда ее наконец-то одобрили, немедленно вылетел в Китай. На описание ему понадобилось две недели, кроме того, до отъезда обратно в Канаду он успел поближе рассмотреть и каудиптерикса, и протархеортерикса. Клайв остался настолько доволен результатами, что позвонил Джеку прямо из Китая и попросил его не занимать передовицу. Его энтузиазм был заразительным. Джек смеялся в трубку, говорил, что связь просто ужасная, и просил Клайва перезвонить, когда тот вернется домой.

До отъезда оставалось еще два дня. Клайв пребывал в неожиданно прекрасном настроении и слонялся по улицам без дела. Было абсолютно очевидно, что и бейпяозавр, и синорнитозавр, и микрораптор, и каудиптерикс, и протархеоптерикс были древними птицами, а не динозаврами. Китайцы к тому же оказались очень приветливыми, а вовсе не закрытыми, как он представлял, и кормили здесь отлично. Однажды днем он проходил по цветущему вишневому саду, в котором белые лепестки падали на проходящих поэтическими узорами, и подумал, как было бы хорошо, если бы Джек оказался сейчас рядом с ним. Если бы они просто могли провести хоть какое-то время вместе. Джек был популяризатором науки, и лучшим в своем роде, но эта роль имела и свои издержки. Клайв не сомневался в том, что Джек разделяет его научную позицию, но Джек, будучи вынужден ориентироваться во множестве других тем, не мог проникать во все закоулки таких узких споров, как о происхождении птиц. Появись у них возможность побыть вместе, Клайв смог бы объяснить Джеку все детали — и какой козырь оказался бы тогда у него в руках! «Scientific Today» продавался лучше чем когда-либо, все его коллеги читали этот журнал и хотели там публиковаться. Джек и Клайв могли бы стать неразлучными друзьями.

Наискосок от вишневого сада находился рынок, Клайв купил двух бронзовых жуков в аквариуме для своих сыновей и большой отрез шелка для Кэй. Когда он вернется домой, то спросит Джека, не хочет ли тот съездить куда-нибудь вместе с ним. Всего на пару дней. Вдвоем.

Прилетев в Канаду, Клайв первым делом направился к Джеку. В самолете он успел написать большую часть статьи, так что к моменту посадки в Ванкувере она была в общих чертах готова. Он триумфально положил ее на стол перед Джеком.

— Ну как, хорошо съездил? — спросил Джек, улыбаясь.

— Хорошо, — ответил Клайв.

— Хочешь кофе?

От кофе Клайв отказался. Джек поднялся, налил себе чашку и, вернувшись к столу, позвонил секретарше и попросил, чтобы его не беспокоили ближайшие пятнадцать минут. «Пятнадцать минут», — подумал Клайв. Потом Джек грузно уселся за свой стол и посмотрел на Клайва.

— Я не могу напечатать твою статью, — сказал он.

— Что-что?

— Я больше не уверен, — ответил Джек.

— В чем?

— В происхождении птиц. — Он поднял руку, как будто желая предотвратить реакцию Клайва, но Клайв не промолвил ни слова. — На протяжении последних пятнадцати лет в твоей гипотезе всегда был резон. Нам не хватало многих окаменелостей, имеющих решающее значение, филогенетические методы продолжали быть неточными, и потом, оставались все эти проблемы в толковании редукции птичьих пальцев… Все это время я понимал, что у тебя есть основания не принимать динозавровую гипотезу за чистую монету. Но теперь… Новые доказательства просто возникают из-под земли, Клайв. И все указывает на то, что птицы произошли от динозавров, — неужели ты этого не видишь? Существует более двухсот пятидесяти синапоморфий, связывающих птиц с динозаврами. Двести пятьдесят синапоморфий. К тому же перья. Перья! Плюс ко всему девяносто пять процентов мировых ученых сегодня единодушны в том, что кладистика — это действующий метод филогенетического анализа. Все пользуются кладистическим подходом, кроме тебя. У тебя отличная карьера, Клайв, никто даже бровью не поведет, если ты изменишь свою позицию, — наоборот. В этом и заключается сущность науки: гипотеза имеет право на существование до тех пор, пока ей на смену не приходит другая, лучшая гипотеза. Вспомни Уолкера. Он отказался от своей теории, когда понял, что она неверна. Это только снискало ему еще большее признание.

Клайв уставился на Джека. В этот момент он его ненавидел. Он вспомнил, как когда-то давно, когда Джек был ребенком и порезался ножом, Клайв взял его палец в рот, чтобы остановить кровь. Сейчас он снова чувствовал вкус крови.

— Моя статья должна быть на первой странице, — тихо сказал он.

— У нас уже есть статья для первой страницы.

— Я работал с птицами сорок лет, — сказал Клайв. — И теперь ты рассказываешь мне, что какая-то идиотская палеонтологическая мода должна поставить крест на моей карьере? — Он внезапно поднялся, потянулся через стол и схватил Джека за подбородок.

— Посмотри на меня, — тихо сказал он. — Я был тебе как отец. Я вытащил тебя из той вонючей дыры, в которой ты родился. Все, что у тебя здесь есть, — он указал на массивный письменный стол и стопки статей, — все это тебе дал я.

Клайв отпустил лицо Джека, еще раз ткнул пальцем в статью, лежащую на столе перед ним, и вышел.

Следующий номер «Scientific Today» вышел в середине августа. На обложке был каудиптерикс с расправленным левым крылом, под маховыми перьям был заголовок:

«Новое платье короля: индейка из мела».

Клайв остался доволен.

Осенью 2005 года Клайва в связи с большим орнитологическим фестивалем в Торонто пригласили в прямом эфире телевидения для участия в дебатах с молодым датским палеонтологом Эриком Тюбьергом, который, кажется, получил повышение и из дипломника Ларса Хелланда превратился в его мальчика на побегушках. Хелланд принципиально продолжал избегать симпозиумов, так что Клайву довелось уже несколько раз встречать Тюбьерга, и тот его ужасно раздражал. Он был просто напыщенным ребенком, считавшим, что знает все на свете, и Клайв рассчитывал пережить утонченное наслаждение — стащить с него подгузник в прямом эфире.

В последний момент Клайв решил лететь в Торонто через город своего детства. С тех пор как умер отец, он проведывал свою мать приблизительно раз в два года. Она очень сдала, почти совсем ослепла и жила в доме престарелых. Клайв предвкушал возможность увидеть ее морщинистое лицо и подержать ее за руку. Он вылетел за три дня до фестиваля и поселился в пансионате недалеко от дома престарелых. Все время, когда он был не у матери и не вывозил ее на прогулку в инвалидном кресле, он спал в своей комнате как убитый, вкусно и много ел в ресторане и сделал четыре вылазки по окрестностям, прежде чем на четвертый день полетел дальше.

В Торонто он прибыл отдохнувшим и в прекрасном настроении. Его встретили и отвезли прямо на симпозиум, где он оставил у устроителей свой чемодан, получил пропуск и немного погулял среди многочисленных интересных стендов.

Спустя полчаса он занял свое место в удобном красном кресле, установленном на подиуме в студии. Стоящее напротив кресло пока пустовало. Подиум утопал в свете, так что Клайв ничего толком не видел, но догадывался, что многочисленная публика начинает занимать свои места в зале. Рядом с ним вдруг выросла хорошо одетая молодая женщина, поздоровалась, представилась ассистентом продюсера и спросила, готов ли Клайв надеть микрофон.

— Конечно, — сказал Клайв и сделал комплимент ее внешнему виду. Он чувствовал запах ее духов, она стояла совсем близко, прикрепляя микрофон к лацкану его пиджака.