Твоя на одну ночь (СИ) - Иконникова Ольга. Страница 40

– Что-то случилось, ваше величество?

И снова – продолжительная тишина.

– Сегодня я не смогла помочь одному человеку, ваша светлость. Очень важному для меня человеку, которому сейчас особенно нужна моя помощь. Вы будете удивлены, но иногда даже власти королевы бывает недостаточно, чтобы сделать что-то полезное. И как раз здесь, на родине, я снова ощутила свою слабость.

Я понимала, что это – что-то личное для нее, возможно, что-то такое, о чём она не решится рассказать.

– Быть может, ему сможет помочь кто-то другой, ваше величество? Если это могу сделать я, то вы можете довериться мне. Я обещаю вам, что за пределы этой беседки ваша тайна не выйдет.

На самом деле я предпочла бы обойтись без ее секретов. Сегодня она откроется мне, а завтра пожалеет о своей откровенности и возненавидит меня за то, что я невольно стала ее наперсницей.

– Я отчего-то не сомневаюсь, ваша светлость, что могу вам доверять, – тихо сказала королева. – Так получилось, что у меня никогда не было близкой подруги, а я всегда об этом мечтала. В юности я могла поделиться чем-то сокровенным только с матушкой, да и то не всегда. Сейчас же я могу довериться только мужу – но стараюсь не беспокоить его по пустякам.

Она заговорила об Алане, и я ощутила что-то весьма похожее на ревность. Как глупо! Это – ее муж!

– Иногда я чувствую себя птицей в клетке. Нет, я люблю своего мужа, но я прекрасно понимаю, что мы с ним связаны не столько чувствами, сколько долгом. Мне с детства внушали, что обязанность принцессы – своим замужеством помочь семье и стране. А любовь – не для королев. И я не спорила с этим, пока…

Она не договорила и снова всхлипнула.

Я уже начала догадываться, о чём она хотела мне рассказать. Должно быть, до брака с Аланом она была влюблена в кого-то, кого встретила снова, вернувшись на родину. Былые чувства напомнили о себе.

О, я понимала ее как никто другой. Но я хотя бы не была королевой, и мне не нужно было каждый день соблюдать политес. Я могла позволить себе поступать по своему разумению.

Я только подумала об этом, как сразу же вынуждена была признать, что я тоже отнюдь не свободна в своих поступках. Мне хотелось бы быть с Аланом, признаться ему, что у него есть еще один сын. Но это было невозможно. Я никогда не скажу ему о Джереми.

Я тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли.

– Вы были влюблены в другого человека?

Ее величество вздрогнула, а потом несмело кивнула.

– Вы осуждаете меня за это, ваша светлость?

Я торопливо воскликнула:

– О нет, ваше величество! Как я посмела бы вас осуждать?

– Я влюбилась в самого смелого человека Эльзарии, – а вот на сей раз улыбка на ее губах была светлой. – Тогда шла война, а он участвовал в самых важных и кровопролитных битвах. Он так отчаянно бросался в бой, что я сходила с ума от беспокойства. Он был одним из самых молодых, но при этом самых мудрых наших военачальников, – тут она остановилась на секунду, но продолжила: – Впрочем, раз уж я решилась на откровенность, то могу назвать и его имя – герцог Дюплесси.

При этих словах я посмотрела на нее с пониманием. Леонард Дюплесси был национальным героем Эльзарии – его имя с уважением произносил каждый солдат, вернувшийся с Пятилетней войны. Он был храбр как лев и при этом скромен. У него было столько заслуг перед страной, что он мог претендовать на пост военного министра, но вместо этого после подписания мирного договора удалился в дальний гарнизон и почти не бывал при дворе.

– Мой отец знал о наших чувствах, и мы надеялись, что он разрешит нам пожениться. Род Дюплесси достаточно древний и знатный, и брак с Леонардом не стал бы мезальянсом даже для принцессы королевской крови. За Леонарда стояла вся армия, и отец был к нему благосклонен. Но всё переменилось, когда заговорили о подписании мирного договора. Война заканчивалась, и поддержка генерала папеньке уже была не нужна. А союз с Камрией оказался важнее счастья принцессы. Я пыталась протестовать, но меня никто не стал слушать. Леонарда отправили в далекий горный гарнизон, запретив ему возвращаться в столицу – такой была награда за его доблесть. А я… Я проявила слабость. Мне говорили о долге перед страной, о том, что наш с Аланом брак станет гарантией мира. И я сдалась.

Я почти шепотом спросила:

– Вы виделись с герцогом Дюплесси после того?

Ее величество сглотнула слёзы и покачала головой:

– Нет, ни разу. Я старалась даже не думать о нём. У меня появились обязательства перед супругом, и я никогда не предала бы Алана. Хотя перед отъездом в Камрию я пыталась уговорить отца разрешить Леонарду вернуться ко двору – ведь я уезжала из Луизаны, и его появление здесь уже не могло причинить вреда. К тому же, как настоящий дворянин, он никогда не пошел бы против моего решения. Но отец не пожелал его возвращения, и его светлость до сих пор прозябает на границе. А до недавнего времени я по наивности полагала, что таково желание и самого Леонарда – он разочаровался в короле и чурался высшего общества. Но вчера мне тайно передали записку его матери. Оказалось, что она тяжело больна и очень хочет повидать сына и даже обращалась с этой просьбой к королю. Но мой отец не разрешил ему появляться здесь до тех пор, пока мы с Аланом не вернемся в Камрию. А его матушке с каждым днем становится всё хуже и хуже.

Я даже не знала, что сказать. И потому промолчала.

– Я пыталась убедить отца, что приезд герцога в столицу никак не скажется на наших с Аланом отношениях. Леонард приедет, чтобы повидать мать, а не меня. Наши чувства давно уже не те, что прежде, и не дать ему возможности повидаться с больной матерью – слишком жестоко. Он столько сделал для Эльзарии и так мало за это получил. Его единственное преступление – что он посмел влюбиться в принцессу. Но это – дело прошлого. Наверняка, сейчас он уже ненавидит меня.

Эти слова она произнесла с такой болью, что я невольно потянулась к ее руке. Она благодарно ухватилась за мою ладонь.

– Теперь вы сами видите, ваша светлость, сколь я слаба и труслива. Я не забываю о долге перед страной, но разве мы хоть иногда не должны думать не о стране, а о человеке? Я не могу помочь ни Леонарду, ни собственному брату. Да-да, боюсь, что Эмильен тоже станет жертвой политических игр. Я слышала, что при дворе уже говорят об их взаимном влечении с мадемуазель Лурье. Так вот – это правда. Мой брат влюблен и влюблен искренне. Я никогда не видела его таким прежде. Я даже думала, что он не может быть таким. И снова мой отец вроде бы молчаливо одобряет этот брак, но я не сомневаюсь – если ему удастся договориться с королем Нерии и получить его согласия на союз Эмильена с принцессой Констанс, то мадемуазель Лурье тут же будет отправлена в отставку. И хотя сам герцог Лурье – ужасный человек, и я никогда не испытывала к нему симпатии, я вижу, что его дочь – славная девушка, и мне хотелось бы, чтобы они с моим братом были счастливы.

Неподалеку раздались чьи-то голоса, и королева замолчала, пытаясь привести себя в порядок. Когда мы вышли из беседки, ее величество уже улыбалась, и только покрасневшие глаза выдавали ее подлинное состояние.

– Вы же не предадите меня, Джейн, правда?

Она смотрела на меня с такой надеждой, что я поспешила заверить:

– Разумеется, нет, ваше величество!

И это «нет» относилось не только к тому, о чём мы говорили.

Когда Берил сообщила о приходе графа Изумрудного, моим первым побуждением было попросить ее передать ему, что я не принимаю. После разговора с его женой я не знала, как мне с ним теперь общаться.

Мне было жаль их обоих. Быть связанными династическим браком, умело разыгрывая роль любящих супругов – довольно непросто. Хотя, возможно, на самом деле всё было не так. Наверно, мне всего лишь хотелось так думать – что только долг перед страной заставляет Алана быть с Лилиан. Это тешило мое самолюбие. Хотя какая мне разница, что их связывало на самом деле? Важно, что эта связь была сильна.