Акт бунта (ЛП) - Харт Калли. Страница 81

— Папарацци, — говорит Элоди, притворяясь, что ее тошнит.

Элоди и Рэн идут впереди нас, толкая друг друга и смеясь, ненадолго останавливаясь, чтобы поцеловаться, а затем убегают вниз по улице, лавируя между другими людьми, направляясь на север вдоль окраины Центрального парка. Таким образом, мы с Паксом идем вроде как вместе, одни. Он на полшага впереди меня, его руки глубоко засунуты в карманы, бейсболка низко натянута, прикрывая затылок, скрывая татуировки. Парень не произносит ни слова. Его губы сжаты так плотно, что даже побелели.

На каждый его шаг я делаю по три, пытаясь удержать равновесие на нелепых каблуках, которые одолжила мне Элоди. Я ныряю за строительные леса перед зданием, которое выглядит так, будто вот-вот рухнет в любую секунду, и чуть не падаю. В одну секунду я думаю, что у меня получилось удержать себя от падения. В следующий момент у меня подворачивается нога и падаю боком с края тротуара.

— Чееерт!

Похожая на тиски хватка сжимается вокруг моего плеча, хватая меня прежде, чем я успеваю упасть.

— Господи Иисусе, блядь, — бормочет Пакс. — Ты закончила, Бэмби?

Он тянет меня вверх, не нежно, но и не особенно грубо. Я смотрю на него, стараясь не дрожать от тепла его руки, обжигающего рукав кожаной куртки, которую Элоди также одолжила мне. Его челюсть сжата, на щеке играет мускул. Ноздри раздуты. Парень фыркает, как испуганная дикая лошадь, готовая в любую секунду сорваться с места. Когда наши глаза встречаются, его серебристо-стальные радужки мерцают.

Я жду, когда он отпустит меня. Только он этого не делает. Пакс бросает быстрый взгляд на дорогу, выискивая Рэна и Элоди, затем поворачивается ко мне, притягивая меня ближе к себе.

— К чему все это, Чейз? У меня нет ни времени, ни сил на это дерьмо.

Мою грудь сдавливает, легкие сжимаются, умоляя о воздухе, который не поступает.

— Что ты имеешь в виду? Я не…

— Ты проделала весь этот путь до города? Чтобы проверить меня? Потому что ты беспокоишься обо мне?

— Да!

— Но тебе было абсолютно наплевать на меня в своей спальне пару недель назад, — говорит он, в его голосе звучат жесткие нотки.

— Что? Нет.

— Ты довольно ясно дала понять, что я для тебя просто трах, и тебе больше ничего от меня не нужно. Так зачем теперь гнаться за мной до самого Нью-Йорка, а?

— Я не… — Я качаю головой. — Я никогда этого не говорила, Пакс. Просто была очень сбита с толку. Ты вел себя совсем по-другому. Я не могла понять тебя. А потом ты сказал, что устал, и я для тебя путь наименьшего сопротивления, и да! Ладно! — Я раздраженно вскидываю руки. — Это заставило меня почувствовать себя дерьмово. Так что, я была немного раздражена…

Он фыркает, прерывая меня.

— Почему, черт возьми, это заставило тебя почувствовать себя дерьмово?

— А как ты думаешь, почему? Неужели ты настолько невежественен, что думаешь, что, сказав девушке, что она всего лишь самый легкий вариант, она почувствует себя хорошо?

Пакс прищуривает глаза до щелочек. Даже злой, он самый безумно привлекательный парень, которого я когда-либо видела.

«Глупые подростковые гормоны. Глупый, романтический мозг. Глупое гребаное сердце. В какую передрягу ты меня втянуло».

Я замечаю, как блеснули его зубы — мельчайший намек на оскал.

— Ты так чертовски далека от истины, — цедит он сквозь зубы.

— Ну же! Прекратите ссориться на улице, детки. Мы потеряем столик, если опоздаем. Я буду зол, — кричит Рен.

— Ты хочешь меня. Ты зависима от траха со мной, — заявляет Пакс. Когда я ничего не говорю в ответ, он с вызовом приподнимает бровь.

Боже. Он действительно делает это сейчас?

— Что? Я должна свернуться калачиком от стыда и отрицать это? — шиплю я.

Он облизывает губы.

— Ну?

— Да, — говорю я без эмоций. Без смущения. У меня больше нет сил ни на то, ни на другое.

Взгляд Пакса становится жестким. Он отпускает меня и отправляется за Рэном и Элоди.

— Могла бы просто написать мне сегодня.

О боже мой! Он серьезно меняет тему?

— Я действительно написала тебе. Посылала тебе сообщение четыре раза. Ты проигнорировал меня и продолжал делать то, что, черт возьми, ты делал…

— Работал.

— И оставил меня предполагать, что твоя мать умирает. Или ты истекаешь кровью на магистрали Нью-Джерси или что-то в этом роде.

— Какое, черт возьми, отношение имеет к чему-либо магистраль Нью-Джерси? — говорит он. — Ты хоть представляешь, как это далеко?

— Мне, блядь, все равно, где находится магистраль Нью-Джерси, Пакс! Магистраль в Нью-Джерси, черт возьми, не имеет значения!

Пакс хмыкает. Он не произносит больше ни слова, пока мы не добираемся до ресторана, где Рэн и Элоди ждут нас снаружи. Где они прижаты к стене за углом, окутанные тенями, если быть более точным. Рэн запускает руку Элоди под платье. Я знаю по тому, как его рука движется между ее ног, и по тихим, хныкающим звукам, которые вырываются из ее рта, что его пальцы внутри нее.

Пакс шипит.

— Черт, твою мать. Ты, должно быть, шутишь. — Он срывает бейсболку и проводит рукой по голове, качая головой — воплощение чистого разочарования. — Отпусти ее, Джейкоби. Тебя арестуют, и я не собираюсь вносить гребаный залог.

— Идите внутрь. Мы будем через секунду!

Стальные, серебристые глаза Пакса убийственно сверкают.

— Клянусь богом, я убью его.

— Расслабься. Они просто… развлекаются?

Мышцы челюсти Пакса работают сверхурочно.

— Ты не против торчать на углу улицы в Нью-Йорке, пока одну из твоих подруг трахают пальцами?

— Нет. Я…

— Тебе это нравится? Хочешь посмотреть?

Теперь он в ярости. Закипает. Почему, черт возьми, тот вдруг так разозлился? Парень снова хватает меня, на этот раз очень грубо, разворачивает и притягивает к себе, так что моя спина прижимается к его груди. Я пытаюсь отстраниться, но его рука обхватывает мою грудную клетку — твердый стальной стержень, удерживающий меня на месте.

— Отпусти меня, Пакс.

Он не отпускает, вместо этого берет меня за подбородок, пальцами сжимает мою челюсть, поворачивая мое лицо к переулку и темным очертаниям наших друзей. Я не могу отвести взгляд.

— Это заставляет твое сердце биться быстрее, Чейз? Тебя возбуждает слежка за ними? Это… — Он тяжело дышит сквозь стиснутые зубы. — Ты хочешь, чтобы я сделал с тобой также?

Мои попытки освободиться тщетны. Но я все равно стараюсь. Напрягаюсь против него, ударная волна адреналина одна за другой взрывается, как бомбы, в моей голове, проходя через каждую клетку и нервное окончание моего тела. Мне жарко. Слишком чертовки жарко.

— Отпусти меня, Пакс.

— Прекрати, — рычит он, встряхивая меня. — Черт возьми, прекрати это. Посмотри на них и скажи мне гребаную правду. Это то, что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой?

Я замираю в его объятиях. Совершенно безвольная, как тряпичная кукла. В темном переулке, менее чем в пяти метрах от нас, Элоди стонет, звук ее затаенного удовольствия эхом отражается от крошащихся кирпичных стен. Ее глаза закрыты. Голова откидывается назад, губы приоткрываются, и на лице появляется выражение чистого блаженства. Мышцы на плечах и спине Рэна напрягаются, двигаясь в такт его движениям. Он зарывается лицом в изгиб шеи Элоди, рыча достаточно громко, чтобы я могла его услышать. От этого звука меня пробирает дрожь. Он проводит зубами по коже у основания ее шеи, над ключицей, и у меня перехватывает дыхание.

Позади себя я чувствую, как сердце Пакса колотится под грудной клеткой. Его грудь поднимается и опускается так же быстро, как и моя. Я понимаю, что он ослабил хватку на моей челюсти. Его рука скользит вниз по моему горлу, и на мгновение он просто удерживает ее там, его ладонь лежит на моей трахее, пальцы слегка вдавливаются в мою кожу. А затем…

Боже…

А затем он очень осторожно, очень легко проводит большим пальцем по моей коже, пробегая от мочки уха вниз к впадинке на шее. Его теплое дыхание шевелит мои волосы, скользит по шее, и я покрываюсь мурашками на каждом квадратном сантиметре своего тела.