Долины и взгорья (СИ) - Щепетнёв Василий. Страница 28

Я взял. Всего-то три листочка желтоватой бумаги на скрепочке. Третья копия. Взял и стал читать. Внимательно — это мне ещё Суслик посоветовал на первом курсе. Читай, читай, что не понял — спрашивай, и пока не уяснил — ничего не подписывай.

Постановление было посвящено «Турниру Свободы», шахматному соревнованию вне ФИДЕ, которое решили провести американцы в пику ливийскому «Турниру Мира». С большим призовым фондом. Очень большим. Победитель получит миллион сто тысяч долларов США, остальные поменьше, но даже занявший последнее, двенадцатое место не уйдет обиженным. В проекте было прописано, что наш советский участник получит десять процентов призовых в валюте, но не более двадцати тысяч долларов, ещё десять процентов в чеках Внешторгбанка, а остальное рублями по курсу, за вычетом полагающихся налогов.

— Ознакомились? Вот дополнение, — Павлов дал мне ещё листочек. Собственноручно дал, я это оценил. Как скрижали Моисею.

Дополнение было простое: участник турнира, воодушевленный последними решениями, обязуется внести не менее половины сумм, полученных на американском турнире, в Фонд Мира или на иные важные общественные нужды.

— Иные важные общественные нужды — это что? — спросил я.

— Фонд Олимпиады. Строительство и реконструкция спортивных сооружений, — ласково улыбнулся Павлов. — Вы что-то имеете против Олимпиады?

— С чего это вы решили, Сергей Павлович? Спортивные сооружения — нужная вещь, а уж мир во всем мире…

— Тогда напишите, что с документами ознакомлены и согласны, и распишитесь.

Я предложенную ручку не взял.

— Вам что-то всё же не нравится, Михаил Владленович? — улыбнулся Павлов ещё ласковее.

— Дело не в «нравится — не нравится», Сергей Павлович.

— А в чём же?

— Эти важные, я бы сказал, исторические документы не имеют ко мне никакого отношения.

— Почему это?

— Я ведь не участник турнира, товарищ председатель комитета по физической культуре и спорту.

— Как не участник?

— Просто. Не участник, и всё.

— Но… — Павлов, похоже, ожидал всего: что я буду биться за суммы и проценты, унижаться, юлить, умолять. Но не этого.

— Насколько я знаю, от Советского Союза согласие на участие дал Борис Васильевич. Так что с этими бумагами к Спасскому, — продолжил я.

Приглашения были именными, из советских — чемпионам мира Петросяну, Спасскому, Карпову, и нам с Корчным, как претендентам. С учетом того, что Карпов и Корчной теперь наособицу, Петросян от участия отказался по состоянию здоровья (ему много лучше, но врачи посоветовали избегать перегрузок ещё хотя бы годик), теперь вот я отказываюсь, остаётся Спасский. А Спасский живёт в Париже. И он на эти постановления внимания обращать не станет. После того, как он отказался передавать государству гонорар за матч с Фишером, женился на русской француженке и переехал в Париж, к нему с такими бумажками не подступись. Пошлёт громко и прилюдно. И с чеками пошлёт, и с рублями пошлет, и с фондами, и Олимпиаду не пожалеет.

— Значит, вы отказываетесь от участия в турнире? — спросил Павлов несколько зловеще.

— Турнир этот частный, Сергей Павлович. Прихоть американских толстосумов. К международной шахматной федерации отношения не имеет. Деньги, конечно, хорошие, и при других обстоятельствах я бы, пожалуй, и поехал пропагандировать советские достижения в тылу идеологического противника, но сейчас на повестке другое.

— Что же другое, позвольте полюбопытствовать?

— Впереди — финальный матч претендентов, и победа в нём для меня важнее миллиона долларов. И для спортивного престижа страны, полагаю, тоже важнее. И вообще, — я сделал неопределенный жест рукой, неопределенный, но показывающий вверх, в небеса, — тоже важнее. Потому я буду готовиться к нему, а Америка, что Америка, никуда не убежит Америка.

Возразить нечего. Корчной — невозвращенец, матч с ним из дела спортивного стал делом политическим. Всё для победы.

— А как же договорённости? — не отставал Павлов. Видно, уже отрапортовал, что усилиями спорткомитета обеспечены серьёзные денежные поступления. Пловцы, бегуны, прыгуны наши — замечательные спортсмены, честь и гордость советского спорта, только соревнования у них в статусе любительских, призовые если и есть, то символические, не покрывающие расходов. Прибыль бывает от футбола, чемпионат мира — мероприятие коммерческое, да только футболисты наши на мировом рынке во втором эшелоне. Или третьем. Давненько не радуют. А шахматы — вот они! И призовые там — о-го-го!

— Контрактов я не подписывал, потому претензий нет и быть не может, — ответил я.

— Но вас приглашал Фишер, — вот оно, низкопоклонство перед Западом. Оттяпать мои денежки во всякие фонды — это легко, а вот перечить Фишеру…

— С Бобби я договорюсь. Он поймёт мои обстоятельства, — небрежно ответил я.

— Какие обстоятельства? — насторожился Павлов. Ещё бы, заголовки газет «Чижик отказался играть в турнире, потому что весь гонорар у него грозился отобрать Павлов» ему бы на пользу не пошли. Мне, конечно, тоже, но он не обо мне думает, о себе.

— Совокупность, — ответил я и вернул листки на стол. — Что пишут из ФИДЕ?

Финальный матч претендентов в случае, если оба участника в нем советские граждане, предполагалось провести в Советском Союзе. Но теперь, после того, как Корчной стал невозвращенцем, приходилось срочно искать страну, готовую принять нас обоих. Не только принять, но и обеспечить призовой фонд. Это, конечно, не семизначные суммы, как на Турнире Мира или Турнире Свободы, но тоже немаленькие.

Желающие были. Противостояние образцового советского человека, комсомольца, спортсмена, красавца с одной стороны, и невозвращенца с другой — это пахнет жареным. А жареное людей привлекает изрядно. Можно заработать.

— Пока официальных кандидатур нет, но они непременно появятся в ближайшее время.

— Придется согласовывать с Виктором Львовичем, — сказал я. Да, мнение участников учитывается.

При упоминании Корчного Павлов поморщился: не понравилось, что я по имени-отчеству назвал. Не упоминают о Корчном так. В прессе если и упоминают — приходится упоминать, — то как «финалиста», в самом крайнем случае допускается «Корчной». А по имени-отчеству — нет, будто вместе с гражданством Корчной утратил и имя, и отчество.

Но закона о запрете пока не приняли, а раз закона нет — то и запрета нет.

— Спорткомитет, безусловно, будет отстаивать ваши интересы, Михаил Владленович.

— Наши интересы, Сергей Павлович. Наши, — поправил министра я и опять сделал неясный жест с намёком на небо. Или на потолок.

— Ну да, ну да, наши, — согласился Павлов, поднимаясь и тем давая понять, что аудиенция завершена.

Времени было в обрез, и я обед решил отложить. Наспех питаться нехорошо. Потому просто зашёл в молочный кафетерий и взял коктейль с мороженым. Прекрасный энергетик, вкусный и полезный. Рекомендация Чижика.

На стене плакат: «Новой Конституции — наш ударный труд!» Хороший плакат, правильный. Только никто его не видит. Смотреть — смотрят, он большой, в полстены, а видеть — не видят. Не воодушевляются. Да вот хоть каждого спрашивай, чем новая Конституция отличается от старой — не ответят. Не знают. Хотя сколько уже обсуждают и обсуждают новую Конституцию, и в прессе, и по радио, и по телевидению, а простому человеку и дела нет. Он, простой человек, хочет за ударный труд денег, и побольше. А к деньгам — товаров, и тоже побольше. А Конституция годится и старая, чай, не штаны.

Прошёлся по улице. То же: «Народ и Партия едины» вокруг томика Конституции. «Ленинским Курсом», «Государство — это мы», «Одобряем!» и множество других. Огромных, ярких, красочных, бросающихся в глаза. Леонид Ильич повстречался восемь раз, Андропов — два. Такая вот пропорция.

Погода скорее хмурая. Дождя, правда, нет — в этой части Москвы, а где-нибудь в Мытищах — запросто. Она огромная, Москва. А уж народу в ней на всю Швецию хватит.

Остановилось такси. Их, свободных такси, много: таксу опять подняли, а населению непривычно. Вот и ищут таксисты клиентов. Мой элегантный вид, верно, бросается в глаза. Нехорошо, да. Попроще нужно одеваться. В наше, в советское. Ну, или завести, наконец, автомобиль. Нет, «Вольво» я решил не брать. Слишком уж заметная мишень. Живешь в Советском Союзе, так и бери советское. «Волгу». Никаких проблем, за чеки можно купить хоть сегодня. Или за рубли, за победу в чемпионате страны полагается. Знатоки советуют за чеки: экспортное исполнение. Чуть мощнее мотор, чуть лучше отделка, радиоприемник хороший, и всё остальное. Но пока зеленых огоньков на улицах во множестве, можно не торопиться.