Правда, которую мы сжигаем (ЛП) - Монти Джей. Страница 8

Вот это да.

Его отец — декан дорогостоящего университета, который тонет в сырой земле. Вряд ли есть чем похвастаться. Но, как и большинство, Истон знает, как играть с людьми.

Он улыбается для газет, выигрывает футбольные матчи, притворяется, что он крут.

Но даже в идеале есть трещины, и он полон их.

— Рук, — Роуз хватает меня за предплечье, делая то, что у нее получается лучше всего, и пытаясь сохранить мир.

Я смеюсь над ней.

— Нет, Рози, все в порядке, — начинаю я, кладя руки на стол и глядя вниз на Истона. —Я просто веду дружескую беседу с моим хорошим приятелем Синклером. Разве не так?

Мои глаза прожигают его, осмеливаясь смотреть ему в глаза. Надеюсь, он сделает это, чтобы увидеть то, что видят все остальные — адские ямы. Как я зажарю его заживо, если он еще раз оскорбит меня или мою семью.

Но он делает то, что делают слабаки, и смотрит куда угодно, только не на меня.

— Я сказал... — он прочищает горло, улыбаясь через это неудобное положение. —Приятно провести время, — он пожимает плечами как что-то легкомысленное.

Мы с ним оба знаем, что он сказал.

Смело, что сказал это в первую очередь.

Умно, что не повторил это мне в лицо.

— Я так и думал, чемпион, — я сильно шлепаю его по спине, немного толкая его вперед. Когда наступает тишина, я решаю дать Роуз то, что она хочет, и ухожу.

— Ну и шуточки, — звучит в моих ушах более мягкий, изящный голос. — Притащить на публику банду безумных клоунов, правда, Роуз? Ты можешь быть еще более неловкой?

Давление снижается на спичку во рту, и я сжимаю челюсть.

— Интересно, что это говорит о тебе и твоей банде Аберкромби и сучек?

Мы устанавливаем прямой зрительный контакт, и ее радужки цвета синего пламени сражаются с моими собственными. Она ни на секунду не вздрагивает, ее взгляд не покидает меня.

Сейдж Донахью.

Как весело было бы покрутить тебя вокруг пальца.

Она смеется.

— Ха, это хорошо. Особенно для парня, который, как я думала, читает на уровне пятиклассника, — ее бледно-голубые ногти крутятся в высоком стакане, наполненном до краев молочным коктейлем розового цвета. — То, что она упорно защищает вас четверых, мне интересно, она наивна или вам просто нравится разрушать ее жизнь?

Роуз и Сейдж — биологические близнецы, с похожим цветом волос и веснушками. Но у Сейдж они более беспорядочные, дико разбросанные по лицу, а у Роуз, кажется, более плотно прилегают к носу. Роуз старается слиться с толпой, а Сейдж делает все, чтобы выделиться.

Редко, когда мне удается встретиться лицом к лицу с Любимицей Пондероз Спрингс. Это девушка с печально известным серебряным языком. Конечно, мы знали друг о друге; как же иначе? Маленький городок, к тому же мой лучший друг встречается с ее сестрой.

Но мы никогда не пересекались.

— Возможно, она не боится жить своей жизнью за пределами своего мира, обтянутого пузырем. Может быть, ей нравится не притворяться. Темная сторона позволяет делать то, о чем ты никогда бы не подумала при свете.

Мой взгляд следует за ее накрашенными алым губами, за тем, как она обхватывает ими соломинку, пачкая белый материал. Она делает несколько глотков, прежде чем отстраниться и ответить: — Это оскорбление?

Я ухмыляюсь.

— Нет, — пожимаю плечами, сарказм скрывается в моем тоне. — У каждой пары близнецов есть овца. Нечего стыдиться. Я рад, что ты можешь владеть этим, Сейдж.

— Овца?

— Да, ты знаешь, та, которая подчиняется всеобщим ожиданиям. Покорная. Слабая, — я не тороплюсь с каждым словом, слегка наклоняю голову, чтобы посмотреть, как она на них отреагирует. — Бессильная. Неполноценный близнец.

Сэйдж Донахью способна разрушить все и вся одним предложением из этих красных губ. Все преклоняются перед ней, следуют за ней — и никто никогда не задает ей вопросов.

Истон Синклер может считать, что он управляет шоу, но она всегда дергала за ниточки.

Гнев полыхает в ее глазах, и моя улыбка только усиливается.

Она пылает от ярости в ответ на мою реплику, борется за сохранение своей холодной, невозмутимой внешности, но эта белоснежная кожа начинает таять под давлением моих слов.

Во мне просыпается желание, которое обычно возникает только тогда, когда я разжигаю физический огонь, но в этот раз сила переполняет меня, когда я знаю, что разжег пламя в ее животе.

— И это я? Овца? — она вскидывает бровь, отбрасывая занавес из клубничных светлых волос на плечо.

— Если туфелька подходит, принцесса.

Что-то внутри нее ломается — я вижу это, пламя превращается в дикий пожар эмоций. Ее рот открывается, готовый выплеснуть все резкие слова, которые она только может придумать.

Я готов, готов смотреть, как она вспыхивает и взрывается во мне,

только для того, чтобы все было испорчено ее парнем, который пришел на помощь.

— Ладно, придурок, хватит. Ты заходишь слишком далеко, — Истон встает, но я не двигаюсь со своего сгорбленного положения на столе.

Я просто оглядываюсь через плечо, рассматривая его с ног до головы, проводя языком по внутренней стороне щеки.

— Да? И что ты собираешься с этим делать, качок?

Он может попытаться нанять кого-нибудь с папиными деньгами, чтобы сразиться со мной, но сам он никогда этого не сделает. Слишком плохо для его репутации, слишком много слабаков, и он знает, что я положу его на шесть футов ниже.

— Рук, — говорит Сайлас позади меня, — Не при Роуз.

—Да, ты слышал его, пес. Следуй за своим вожаком и его сучкой, — говорит Истон, заставляя Сэйдж вздохнуть, когда она хватает его за предплечье, рывком усаживая его обратно на свое место.

На этот раз не я двигаюсь. Сайлас сдвигается так, что стоит рядом со мной. Есть определенные кнопки, на которые не стоит нажимать, когда речь идет обо мне и моих друзьях. Они все разные, но когда ты нажимаешь на них, то получаешь схожую реакцию.

— Следи за своим ртом.

Очевидно, Истон сегодня накачал себя тестостероном, потому что у него хватило смелости ответить.

— Следи за языком, — подражает он, закатывая глаза. —Ты думаешь, что ты крутой? Ходишь вокруг, врубаешь эмо-музыку и носишь черное? Ты, блядь, жалок. Урод. Никто тебя не боится.

— Ребята, пожалуйста, я просто хочу уйти, — шепчет Роуз, дергая нас за руки.

Спичка в моем рту щелкает, пока Истон продолжает копать себе могилу все глубже и глубже.

— Сын серийного убийцы, избалованный сопляк, шизофреник и чувак с мертвой мамой, который, очевидно, молился Сатане. Поздравляю, вы преуспели в том, чтобы стать личным фрик-шоу Пондероз Спрингс.

Я никогда не умел контролировать себя.

Ни свой голод, ни свою похоть, ни свой гнев, ни свои желания.

Чувствую, как ногти впиваются в плоть моей руки, тянут меня назад, но все, что я вижу, это Истон Синклер, пылающий над костром, умоляющий меня потушить его.

— Не здесь, — бормочет Сайлас близко к моему уху. — Позже.

Оставить все как есть — это последнее, что я хочу сделать. Я не хочу отступать. Я не хочу уходить, пока на его лице все еще красуется эта самодовольная ухмылка. Но я знаю, что с ним случится.

Мы всегда получаем свою расплату.

Улыбка скрывает мою ярость.

— Если ты когда-нибудь захочешь подкрепить свой пиздливый рот, Истон, ты знаешь, где меня найти.

Мои глаза переместились на Сэйдж, игнорируя ее парня, который является мешком с дерьмом.

— И ты, — начинаю я. — Это было весело, куколка. Нужно повторить, — я подмигиваю ей, прежде чем отбросить спичку, сорвать вишенку из ее молочного коктейля и положить ее в рот.

Я жую сладкий плод, наблюдая, как напрягается ее бриллиантовая челюсть, когда она смотрит на меня. Я почти заставил ее маску треснуть, задвинул ее слишком далеко, и я совру, если скажу, что не готов наблюдать за последствиями. На несколько секунд эти глаза перемещаются на мои губы, наблюдая, как сок вытекает изо рта.

В голове крутятся навязчивые, угрожающие, беспечные мысли. Я знаю, что не должен. Мне следует оставить ее в покое. Она единственная девушка, с которой я не должен трахаться, но это делает ее еще более соблазнительной.