Мой эльфийский муж (СИ) - Дарова Мара. Страница 57

А мне стало тяжело дышать. Воздух стремительно выжигался хлынувший сюда со всех сторон чужеродной магией. Именно она, мощная, огромная, подавляющая вызвала это землетрясение, грозила разломать каменные стены грота и пустить сюда шквал морской воды, утопить нас, потомков тех, кто запер ее тут, в этом мире, отрезав путь к предназначенным просторам.

Паника окутывала плотным коконом. Я не знала, что делать, не понимала, как открыть ей путь, как восстановить заклинание Лимитры. Я думала, что у меня будет время, что, воспользовавшись силой, что содержит в себе Сердце моря, я смогу заглянуть в прошлое, увидеть в нем, где и как великая ведьма сотворила свое колдовство. Почему же артефакт не дал мне этого сделать, почему, призвав сюда всю растекшуюся по миру чужеродную магию, потребовал действовать сейчас же?

Ощутила, что Тео оказался рядом, обнял за талию, прижал к алтарю, помогая устоять на ногах. Его присутствие отогнало накативший ужас, но заставило вспомнить о том, какой конец постиг Лимирту и ее мужей. Неужели канал в мир-побратим можно открыть только с помощью добровольной жертвы? Наша судьба умереть ради спасения других? Добровольно лечь на этот алтарь и погибнуть? Снова? От одной мысли об этом стало дурно, меня физически затошнило, пронзило неунемаемой дрожью.

— Где Лим? Где он? — закричала я Теодосалю, стараясь перекрыть немыслимый грохот.

Присутствие инкуба рядом сейчас, в этот момент казалось таким важным, необходимым, как воздух. Часть моего сердца принадлежала ему, была отдана безвозвратно, а оставшаяся часть пропиталась тем самым сильным, нерушимым чувством, которое принято называть любовью. Никогда до встречи с Лимом и Тео у меня не возникало мысли, что я смогу полюбить сразу двоих. Многие ведьмы связывают себя узами брака не с одним, а несколькими мужчинами, но мне всегда казалось, что они делают это из каких-то корыстных соображений, из выгоды. Теперь же понимала: бывает и иначе.

— Он… Я не знаю… — ответил мой эльф. — Ушел.

— Как? Куда? Что с ним? — эта новость вонзилась в самое сердце, почти разорвала меня.

Мелькнула мысль, что инкуб меня бросил, решил отправиться на поиски выхода и спасения. Своего собственного спасения, оставив нас погибать. Но страшным показалось не это, а то, что я не нашла в себе сил и подходящего мгновения сказать Лиманарилу, что люблю его. Теперь, если он спасется, а я погибну, то мой инкуб никогда не узнает, что я избегала его, потому что боялась своих чувств, предложила вольную, потому что готова была отпустить, жить с мучительной пустотой в сердце, если его это сделает счастливым.

— Он появится! — словно прочитав мои мысли, попытался успокоить Таодосаль. — Он всегда появляется.

Со сводов начали падать огромные валуны, угрожая расплющить того, кто окажется в месте их приземления. Моментально подняла купол щита, накрывая себя и Тео.

— Меня-то пустите! — прорвался сквозь шум ехидный голос Лиманарила.  — Сами, значит, в магический домик, а меня пусть укокошит каменюкой, да?

Из глаз брызнули слезы. Мне было и радостно от того, что инкуб здесь, что он не бросил, не ушел, и грустно, что Лим не спасся, не позаботился о том, чтобы выжить в этом безумие, которое толкало нас к смерти. Приподняла край щита, пуская инкуба вовнутрь и опустила сразу, как только он оказался в безопасности.

— Лим! — потянув его за руку ближе к себе, старательно заглядывая в глаза. — Я тебя люблю! Слышишь? Люблю!

Да, возможно, время для признания было не самым подходящим, но другого у нас могло просто не быть. Мир развалился на куски прямо вокруг нас.

— И я тебе, госпожа моей души, — на губах инкуба расцвета чуть лукавая, но искренняя улыбка. Такая лучезарная, искрящаяся, широкая, которая ему безумно шла. Он наклонился и чмокнул меня в лоб. — И покажу на деле, как сильно. Но сперва спасем этот дреммов мир!

Огромный камень рухнул прямо на наши головы, но, хвала стихиям, мое колдовство оказалось достаточно сильным, чтобы заставить его отскочить и рухнуть за пределами созданного мной поля.

Лим на этот эпизод даже внимания не обратил. Он судорожно начал сгребать песок с алтаря, обнажая его поверхность. Стало заметно, что на прямоугольном куске породы четко прорисованы какие-то знаки. Пригляделась — магические символы, сложная вязь заклинания, завязанная в причудливые формулы. Великие стихии! Лимирта высекла созданное ей волшебство для восстановления канала на камне!

Инкуб потеснил Теодосаля, не позволяя, однако тому перестать обнимать меня, и сам тесно прижался ко мне с другой стороны. Без слов он положил мою ладонь в центр высеченных кругами знаков.

— На счет три выпускаем магию! — скомандовал он. — И ты, остроухий, тоже! Раз, два, три!

Доверившись моему инкубу, ощущая поддержку эльфа, я толкнула свою силу за пределы тела. Чистая энергия моего дара полилась вперед, но не одна она. Вместе с ней я, словно проводник, высвобождала мощную магию Теодосаля, не укращенную, такую живую и дикую, какой я раньше никогда не видела. Оплетая потоки наших сил к алтарному камню, стремилась и удивительная, не похожая на привычную для меня магия Лиманарила. Она была чистой квинтэссенцией тепла, ласки и счастья, легкая и нежная, такая не похожая на ее владельца.

Как только, сплетаясь в несокрушимый канат, принадлежащая нам магия заставили засиять последний символ на алтарном камне, мир словно бы взорвался и замер. Все вокруг как будто застыло, замедлилось. Все, кроме сильного потока магии, той самой, что долгие столетия копило в себе Сердце моря. Мощь этого потока пульсировала какое-то жалкое мгновение, растянутое для меня в неспешном течение. Я успела осмотреть пространство, увидеть плачущую и прижимающуюся к Даниланте Исдин, Нанитэя, склонившегося над Милатриэль, по лицу которой текла кровь, сделать глубокий вдох и длинный выдох, прежде чем время вернуло свой прежний ход.

Раздался странный звук, будто что-то лопнуло. Меня, Лима и Тео отшвырнуло от алтаря с такой силой, что мы отлетели метра на полтора и мешками упали на камни. Над начертанными Лимитрой символами поднялся ослепительно-белый вихрь. Он, вращаясь, закручиваясь в воронку торнадо ударился в свод, там что-то странно не то захрустело, не то зазвенело, но я ощутила: чужеродная магия прорвалась, пробила себе выход. Некоторое время столб еще горел белым, но вскоре стал бледнеть, а спустя минуту погас, стал видим только тем, кто был одарен магически. Чужеродная магия все еще оставалась, не могла уйти полностью, но уже не грозила уничтожить наш мир.

— Сделано! — громогласно выкрикнула Даниланта и радостно рассмеялась.

Облегчение разлилось по моему телу. Не хотелось ни думать, ни шевелиться.  Опустила голову на плечо Лима, чье тело смягчило мое падение, и сжала свободной рукой ладонь Тео. В другой у меня все еще было зажато Сердце моря. Подняла кристалл, взглянула на его четкие грани. Его гладкая поверхность больше не цеплялась за мою кожу, не смерзалась с ней. С непередаваемым облегчением сунула эту штуку в карман платья.

— Вы это слышите? — в голосе Лиманарила явственно проступала тревога.

Прислушалась. Что-то очень знакомо шелестело где-то вдалеке. Сразу не смогла понять, что, но этот звук почему-то меня встревожил.

Глава 29

Лимананрил

Если бы еще неделю назад кто-то сказал мне, что из-за любви к женщине я вляпаюсь в спасение мира, попаду в магический шторм и окажусь в находящихся на дне морском каменных тоннелях, где наличие воздуха обусловлено только действием заклятия, я бы ржал, как взбесившийся конь: до слез и валяясь по полу. Но вот сейчас оказался здесь, стоял за спиной собственной (даже не верится!) невесты и готов был загрызть любого ради того, чтобы с ее головы не упал ни один волос.

Хотелось только одного: чтобы вся эта не укладывающаяся в моем сознании муть с древними артефактами, грядущей гибелью мира и нашей связью с прошлыми воплощениями закончилась. Как юнец мечтал, что мы все втроем (да, и остроухий тоже, раз уж он так дорог Малике), выберемся отсюда живыми и невредимыми, выполнив, дремм с ним, свое предначертанное самой Судьбой, предназначение и отправимся на церемонию, после которой я смогу официально называть ведьму своей супругой. Так хотелось ее присвоить, что скулы сводило.