Времена не выбирают (СИ) - Малыгин Владимир. Страница 19
Ну а потом в сторону дома направился. Пусть у травницы в лавке и немного времени провёл, но ещё же и по рынку ходил! Так что пока то, пока сё… А день короткий.
Солнышка давно не видели, небо целыми днями тучами затянуто, лишь к ночи немного распогодилось. И морозец ощутимо придавил.
На улице уже совсем темно стало. Опять же встреча с Враном никак из головы не выходила. Как чувствовал, что продолжение обязательно будет!
И сглазил. Хорошо ещё, что покупки свои в руках не нёс. Сговорился с купцами о доставке, вот и шёл налегке до дому. Свечерело, звёзды в разрывах облаков весело подмигивают. Красота! Молодой месяц самым кончиком острого рога над дальними крышами высунулся. Вроде уже и не так темно, но все равно из-за длинных теней ничего не видно.
Улица вниз спускаться начала, к реке, как раз к воротам на набережную. Ещё немного осталось пройти, шагов сто. Вдоль высокой глухой стены соседского дома, мимо бревенчатого забора с воротами и собаками за ним. Услышали меня на подходе, забрехали лениво. Узнали, поэтому и гавкать во весь голос ленятся. Обозначились и ладно.
На улице никого, тихо. Вниз, вниз, лишь бы не упасть, не поскользнуться на тонком ледке. Вот уже и мой дом впереди. На фоне светлой крепостной стены двускатной крышей чернеет. А там тепло, горенка натопленная.
Иду, снежок под ногами похрустывает. Он-то меня и спас. Среагировал на внезапный хруст за спиной, успел отпрыгнуть в сторону.
А развернуться лицом к опасности уже нет! Но саблю выхватил, спасибо жёстким тренировкам! Клинок свистнул зло, когда из ножен вылетал. В этот момент кожух на спине сильно дёрнуло, да железо о железо скребнуло. Зацепили чем-то, кольчуга спасла!
Отмахнулся наугад в развороте, к стене дома спиной прижался. Звякнуло еле слышно, руку чуть-чуть дёрнуло, едва заметно притормозило размашистый удар. Сопротивления никакого не ощутил, а передо мной сразу же кто-то страшно захрипел горлом, заклекотал со свистом. Чёрная огромная тень прямо передо мной опустилась на колени, мягко и медленно завалилась набок. Забулькало, и снег чёрным окрасился.
Вокруг никого, стены высокие, глухие, до окошек не дотянуться и не допрыгнуть. Собаки за оградой лаем зашлись, озверели. Брёвна трясутся, так они на улицу рвутся. А дворня соседская мышей не ловит, ни одного голоса за забором не слышу!
— Бей его, что застыл! — этот голос я ни с каким другим не спутаю! Вран! Хитрый и трусливый! Торопит своего напарника, подталкивает вперёд, а сам в это время тормозит, отступает на шажок.
Мечи у обоих. Нельзя мне с ними клинок в клинок рубиться!
А враг не ждёт — сверху уже летит мне в голову острозаточенная железяка Вранова подельника. Время замедляется, опускающийся меч словно вязнет в сгустившемся потоке стылого воздуха. Даже успеваю рассмотреть, как по полированному лезвию ползёт отблеск одинокой синей звёзды.
Отшагиваю в сторону, словно через густой кисель пробиваюсь!
Заодно выстраиваю противников в линию, так, чтобы между мною и Враном оказалось это тело. Легким касанием сабли сбиваю верхний удар чуть в сторону, разворачиваюсь вполоборота. Противник медленно-медленно проваливается вслед за своим мечом. Теперь маленький приставной шажок влево, толчок левой же рукой в чужое твёрдое плечо, разворот на пятке левой ноги и круговой удар правой рукой!
Только саблю тряхнуло…
И тут же два быстрых прыжка на сближение с единственным оставшимся на ногах из этой тройки! Самым для меня ненавистным!
От двух встречных тычков в живот просто уворачиваюсь. Вран скалится, крестит перед собой воздух мечом, отпрыгивает назад, шипит что-то неразборчивое и левой рукой лезет за пазуху. Чуйка воет благим матом, и я не отпускаю его, наступаю, связываю своим клинком чужой меч и отвожу его в сторону. Совсем никудышный боец!
Левая его рука вот-вот окажется на свободе. Видно, что в кулаке что-то зажато. Промедлил мгновение, отвлёкся на любопытство, и чуть было не проиграл схватку!
От летящего прямо в лицо меча умудрился чудом увернуться! Да он его тупо метнул! Что же такое этот гад достать пытается?
Тяжёлая железяка звонко ударилась о камень стены дома, отлетела в сторону…
Выпад! Скрежещет прокалываемая остриём сабли кольчуга, пропускает в трепещущее тело врага холодную сталь. Не зря отец этот клинок в тайнике держал!
Вран ещё не понимает, что уже мёртв, хватается двумя руками за лезвие, Пытается вытащить из живота острый клинок, режет себе руки… И отступает, бледнеет лицом. Губы что-то шепчут, из левой руки выпадает распоротый мешочек, взвивается маленькое облачко тёмной пыли.
На всякий случай отступаю назад. А облачко медленно оседает на снег. Следом за ним оседает и Вран. Подламывается в коленях и валится. Почему-то вперёд, прямо на меня. Ещё и руки ко мне тянет. Чёрные от крови. Зрелище то ещё!
Нет у меня желания с ним обнимашки устраивать! Отскакиваю ещё дальше назад, оглядываюсь по сторонам. Внизу у крепостных ворот факелы загорелись, тени замельтешили. Подмога идёт…
Задерживать меня никто не стал. Старший караула осмотрел место боя, следы изучил и отпустил меня домой:
— Утром разбираться будем. Хотя, что тут разбираться, всё по следам видно. Вот тут они стояли, тебя поджидали. — замолчал, задумался. В сторону беснующихся за забором псов глянул, на меня посмотрел И спросил:
— А ты, выходит, собак не слышал?
— Нет. Молчали они почему-то. Загавкали, только когда свалка под стеной началась.
— Интересно как, — хмыкнул дружинник и продолжил. — Вот ты прошёл, они следом кинулись. Тут у стены тебя и догнали, обступили. Видишь?
Да ничего я не вижу! Вытоптано всё, да и темно. И факелы не помогают.
А дружиннику мой ответ и не требовался:
— Повезло тебе одному от троих отбиться. Не узнал кого из этих?
— Одного только, — показал рукой. — Вот этого. Враном его прозвали. Прозывали, то есть.
— Какой Вран? Из чьих будет?
— А я знаю? Он давно на меня зуб точит. — глянул на лежащее тело и уточнил — Точил. Ещё на прошлом суде против меня слово держал.
— Это Воронов, что ли? Так его же давно ищут! — обрадовался дружинник. И тут же засуетился, скомандовал своим, указывая на мёртвое тело. — Переверните-ка вот этого! И посветите мне!
Наклонился, всмотрелся… И распрямился со словами:
— Отбегался. За него награда полагается…
— Мне не нужно, — понял правильно заминку.
— Нужно или не нужно, завтра разбираться будут…
— А вот это что такое? — показал на распоротый мешочек.
— Где? Дай-ка сюда! — дружинник протянул требовательно руку, взял протянутый ему факел, наклонил к самой земле. — Пыль какая-то. Зола?
— В лицо мне хотел швырнуть…
— В лицо? — поднял голову дружинник. Присел возле тела, кончиком ножа подцепил раскисшую бурду, поднёс к глазам. Потом принюхался, сморщился. — А ведь это перец! Точно, перец!
Стряхнул с ножа смесь, тщательно протёр лезвие об одежду убитого и выпрямился:
— Ишь, как он тебя извести хотел. Денег на перец не пожалел! Ладно, завтра разберутся.
И приказал стоящему рядом подчинённому:
— Вы мешочек аккуратно приберите. И то, что рассыпалось, тоже соберите. Пригодится…
Распрощались, и я пошёл к себе домой. Продуктивно у меня день прошёл…
Глава 7
Спал крепко. Совесть не мучила, и ничто не тревожило мой сон. Даже утром не бросился к окошку в попытке посмотреть на место вечерней схватки.
Спокойно привёл себя в порядок, позавтракал легко, да и отправился в Кром службу нелёгкую служить.
Во дворе Прохор с Лехом лопатами снег с дорожек сгребают. Матушка-зима под утро расщедрилась и обрадовала — по щиколотку засыпала землю свежим снегом.
Не скажу, что спокойно прошёл мимо соседского подворья, и ничего в душе не дёрнулось. Дёрнулось! Но не от чувства тревоги, а от нетерпеливого ожидания!
Всё казалось, сейчас ближе подойду и засыпанные снегом мёртвые тела увижу. Но всё уже прибрали. Рассердился на себя — вчера о трофеях напрочь забыл! Ведь можно же было хотя бы того же Прохора за ними отправить?