Цыганская невеста (СИ) - Лари Яна. Страница 35

Игривый тон призванный побудить Золотарёва глянуть, наконец, в нужную мне сторону проходит мимо кассы. Туда же отправляются писклявые синицы и вид моего застывшего в эффектной позе тела.

– Так гуляй, – Драгош едва заметно ведёт уголком губ, не отрывая глаз от газеты. – В твоём распоряжении весь двор. Заодно цветник приведёшь в порядок, там розам кажется кранты.

Вот засранец!

Мой взгляд ненадолго задерживается на хмурых бровях и, соскользнув по скулам, устремляется к обнажённым плечам. На смуглых ключицах поблескивают капли воды, из чего напрашивается вывод, что Золотарёв после душа голову не вытирает. Забавно. Вообще странно делить с человеком быт и толком ничего о нём не знать. Подмечать его предпочтения, запоминать особенности, пытаясь согласовать их со своими собственными привычками, подстраивать биоритмы. А последнее сдаётся мне задачка не из простых и наше пробуждение яркий тому показатель. Как оказалось, напрасно я надеялась отоспаться после ночного марафона, Драгош подорвался ни свет, ни заря и, прихватив своих псов, отправился на пробежку. Пришлось, собирая лбом все углы, плестись на кухню, готовить ему завтрак, искренне уповая, что яичницу с беконом не постигнет участь вчерашней каши. Вроде как угодила, но самолюбие просит ответного внимания, на которое он вне постели не слишком-то и щедр.

– К обеду не жди, – ровный голос супруга, отвлекая меня от размышлений, глухой досадой скребет по самому сердцу. – Где-нибудь в городе перекушу.

– А к ужину ждать? – усмехаюсь, не скрывая иронии.

– Пока не знаю, – невозмутимо пожимает он плечами. На полном, чёрт возьми, серьёзе! – Скорее всего, тоже нет. Пепельницу подай.

Нет, всё-таки есть в его голосе что-то такое, что заставляет безоговорочно подчиняться. Какая-то сталь, что давит на принципы, обязывающая угодливо прогибаться под свою волю. И знаю ведь, что он руки на меня не поднимет, а всё равно, на автомате отлипаю от стены ещё прежде чем мозг успевает осмыслить приказ. Манипулятор фигов, – ворчу про себя, и громко стукнув по столешнице прихваченной с подоконника пепельницей, опускаюсь на выставленный стул.

– Я скоро с ума сойду одна в четырёх стенах, – бормочу, закидывая ногу на ногу. Щиколоткой случайно задеваю его голень, вследствие чего удостаиваюсь мимолётного взгляда. Такого, каким обычно смотрят на оборзевшего кота. То, что Золотарёв зациклен на безропотном подчинении и не терпит, когда его отвлекают от дел, в доказательствах не нуждается, но другой возможности поговорить сегодня может не представиться.

– Только не заводи хоть ты пластинку, о необходимости держаться одной большой семьёй. К отцу мы жить не переедем, – чеканит он, обводя простым карандашом очередное объявление. О намерении покурить муж видимо благополучно забыл.

Нелепость прозвучавшего предположения зашкаливает. Вот только нотаций его родни мне не хватало.

– Я всего лишь хочу немного внимания... не только ночью, – поясняю, скрипя зубами. – Кроме тебя рядом ни одной живой души.

– А зарабатывать будет папа Карло, – он небрежно проводит пальцем по сенсору телефона, сбрасывая звонок какой-то Кати, помеченной в скобках "троечка". – У нас целых две собаки, поверь, они с восторгом выслушают, кто кого отлюбил в этих ваших бабских реалити-шоу.

Стиснув зубы, безуспешно пытаюсь сдержать раздражённый выдох. Какие шоу?! В моей комнате и телевизора-то с роду не было, это притом, что нормальный телефон мне купили только к выпуску из школы. А на кнопочном, разве что в змейку играть, и то, если Нанэка посчитает, что дел по дому нету. Такое тоже случалось пару раз в год – на мой день рождения и по большим церковным праздникам.

– Твои зверюги сожрут меня и не подавятся, – шиплю, неприязненно поглядывая на вновь загоревшийся экран.

И снова Катя...

На грани истерики осторожно трогаю свои, ещё помнящие прикосновения Драгоша губы, вспоминаю жар его дыхания, то, как он исступлённо ласкал моё тело, молчаливый триумф в кофейных глазах, когда я задыхалась, теряя связь с реальностью от острого удовольствия, и собственнический инстинкт садистски взбалтывает кишки раскалённой кочергой.

– Ну не знаю... Хочешь, купим тебе котёнка, – находится он, резко ткнув указательным пальцем в опцию "отклонить".

Умник.

– У меня аллергия на шерсть, – лгу я, мысленно разбивая о его голову ненавистный гаджет.

– А у меня на женское нытьё, – карандаш трещит в стиснутом кулаке, но голос по-прежнему пробирает арктическим спокойствием. Жуткое сочетание. Короткий взгляд на меня, на телефон, обратно на меня – уже потеплевший, проницательный, побуждает задуматься о том, что неплохо бы научиться скрывать свои чувства, чтобы не светить лишний раз своей уязвимостью. Но эта мысль почти сразу блекнет, потому что в следующий момент Драгош кладёт мне руку на затылок и, подавшись вперёд, требовательно впивается в губы.

Гордость требует держать оборону, да как бы ни так. Внутри всё замирает, дрожит, сжимается. Я спохватываюсь на моменте, когда с измученным стоном приоткрываю рот, охотно сдаваясь напору его языка, и каждая клеточка тела предательски отзывается на своевольные, хозяйские ласки, которые он обрывает, едва почувствовав отдачу. Ага, поставил на место, теперь либо отправит зализывать самолюбие куда-нибудь подальше от своей архи занятой персоны, либо...

– Твоя ревность заводит, – хрипло шепчет этот деспот, прикусывая мне мочку уха, чем накренивает чашу весов ко второму варианту. – Но психовать нет нужды. Мне тебя достаточно.

Я бы удивилась, скажи он иначе. Хотя от такого самодура как Золотарёв ещё неизвестно чего ожидать.

– Может, прежде чем бросаться словами, для начала хотя бы почистишь контакты? – собираюсь дёрнуть головой в попытке удержать последние крупицы рациональности, но под давлением фиксирующих мне затылок пальцев лишь протестующе фыркаю.

– Запомни, я сам решаю, что мне делать, – ухмыляется он, туго наматывая на кулак мои длинные волосы, и одним жёстким рывком оттягивает их вниз. Я вынужденно запрокидываю лицо, чувствуя, как по телу распространяется уже знакомое томление, а шёлк халата невыносимо натирает горящие соски.

– И я должна просто верить? – сипло уточняю, скосив глаза на его вторую руку, в которой вновь появился злосчастный телефон. Неужели сдался? Что-то по хитрому взгляду сквозь ресницы верится с трудом.

– Ну, я же пытаюсь тебе доверять, – укоризненно качает он головой, выражая обидное пренебрежение к цене моих слов, и продолжая удерживать меня за волосы, кого-то набирает. – Жека, ты там ещё не накидался? Отлично. Кончай насиловать грушу, у меня есть предложение получше. Загород смотаемся. – С ухмылкой слушая матерную тираду своего собеседника, Драгош вдруг разжимает кулак на моём затылке, поднимается с места и, одной рукой стащив меня со стула, толкает спиной к краю стола. Мне не нравится хулиганистое выражение его лица. Оно вызывает едкое чувство, что намерения мужа переходят все границы приличий, и он от этого распаляется вдвойне. Попытка улизнуть пока Драгош отодвигает подальше свою чашку, оборачивается позорным провалом, вследствие которого я оказываюсь сидящей на столе, а его наглые сверкающие глаза бесстыдно шарят по моей чётко обозначившейся под тонкой тканью груди. – Ну, их тоже бери, подышат свежим воздухом, полезно. Помнишь батюшку, на отшибе, за сосновым бором живёт? Не-а, живой ещё, я узнавал. Держу пари, про него все забыли. Завалимся, потрещим. Ты главное лицо попроще сделать не забудь, а то будет как в тот раз, когда мужик через заднее окно сиганул к соседу за двустволкой. – Хохотнув, Золотарёв переводит взгляд на моё колено и накрывает его свободной рукой, а затем убийственно медленно, срывая мне пульс в дикий пляс, ведёт её вверх, полностью освобождая бедро от съехавшей полы халата. Дойдя до кружевного края нижнего белья, он замирает, слегка бледнея. Мстительно улыбнувшись, я тут же перехватываю инициативу и касаюсь губами пульсирующей на его шее вены, отчего Драгош податливо запрокидывает голову, шумно дыша сквозь стиснутые зубы. Это моя первая маленькая победа, учитывая, что он привык быть ведущим всегда и везде. – Да здесь я... Слушаю, конечно. – Н-да, милый, это не надолго, слышал бы ты свой вконец охрипший голос. А мои пальцы уже поглаживают дорожку жёстких волос, бегущую под резинку вздыбленных спортивных штанов. – Жек, ну какие наручники? Нет, верёвку тоже не надо, бутылки Кагора хватит. Хватит, говорю. Лучше упражнение для лица повтори, улыбка называется. – Короткая пауза, чтобы зажав телефон между плечом и ухом, завести мне руки за спину. – Да, встретился. Согласился, куда он денется, Борисов год как на пенсии, а мужику четыре рта кормить. Обещал приём, взвешивание металла и расчёт потянет без проблем. Осталась разборка деталей и порезка габаритных... Да, как раз просматриваю. – Я пытаюсь сдержать смешок, утыкаясь ему в ключицу. Просматривает он, как же. Лгун. – Есть пару кандидатов. У одного даже свои болгарка и газовый резак. Заедем, глянем, чем дышит. Нет, документы, квитанцию я ещё вчера сдал. Теперь ждать три дня пока мне выдадут свидетельство о регистрации частного предприятия и можно принимать, благо в нашей дыре металлолома горы. Поднаберётся, и на перепродажу оформим столичным акулам. Ага, да можешь не спешить, я, наверное, чуть задержусь. Давай, созвонимся.