Попаданка против Ведьмы в академии Дрэгонхолл 2 (СИ) - Свадьбина Любовь. Страница 65

Рэйдан едва дышал. Казалось, каждый вдох пронзал лёгкие остриями сломанных рёбер. После ударов по каменным плитам переломов и разрывов оказалось слишком много, чтобы быстро восстановиться. В голове с гудением скапливалась кровь. Лихорадка боя отступала… Да и не было настоящей лихорадки, только отчаянный рывок, отключение разума и инстинкта самосохранения ради уничтожения цели.

Сейчас, вися в тисках щупалец между Гилиеном и Вальдесом, приняв поражение, как воин, Рэйдан… вернулся к своей сути учёного. Он понимал, что не особо талантлив в этой области, просто любит познавать мир и получает от этого куда больше удовольствия, чем от схваток.

И теперь он изучал Ведьму не как воин, а как учёный. Теперь, когда она предстала перед ними без сумрачного полога, он начал понимать…

Ритуалистика — магия, которую уже две тысячи лет считали слишком слабой. Слишком неудобной из-за зависимости от заранее создаваемых предметов, действий, сложности расчётов. Рудиментарной магией, которую год за годом исключали из учебных программ, как бесперспективную. Практиковавшие её семьи исчезали, на своём примере доказывая её слабость в сравнении с божественным языком. Магия, запятнавшая себя тем, что с неё начинала Ведьма — бич архонтов, враг всего Нидума.

Лично столкнувшись с Ведьмой, Рэйдан не уделил ритуалистике слишком много внимания, автоматически сочтя, что Ведьма с её могуществом должна была отказаться от слабой магии в пользу божественного языка.

Почему такой вывод был автоматическим? В подростковом возрасте Рэйдан заинтересовался ритуалистикой, путь её угасания был интересным, настолько, что он почти решил заняться исследованиями этой темы. В открытых источниках информации по ритуалистике почти не было, пришлось заказать книги из библиотеки при совете стратегов. Но, прочитав томик введения в ритуалистику, Рэйдан резко потерял к ней всякий интерес и вскоре увлёкся закономерностями появления покрова у драконов, не проживающих близко к источникам магии.

«Ритуальная магия бесперспективна и ущербна, не стоит о ней думать», — эта мысль снова и снова всплывала в голове Рэйдана, словно навеянная лунным драконом. Постоянно всплывала сейчас, когда он видел всю мощь ритуальной магии в исполнении Ведьмы.

Эта установка действовала и сейчас, мешая думать об окружающих Ведьму предметах, как о части ритуала, ведь ритуал не может обладать такой огромной силой. Но разум Рэйдана был достаточно пытлив, чтобы вытягивать из памяти обрывки знаний об этом типе магии и предположить, что книга по ритуалистике из библиотеки совета стратегов, скорее всего, во время прочтения наложила на него установку не воспринимать ритуалистику всерьёз. И накладывала на других исследователей, ведь основная часть информации по ритуалистике хранилась именно в библиотеке совета стратегов и распространялась по ареалам оттуда.

Так что, раз за разом преодолевая сопротивление чужой установки, Рэйдан изучал плетёные круги с перьями, кружившие над головой Ведьмы. Цвет элементов ритуала повторял цвета магии. На шее Ведьмы висела подвеска, чья поверхности принимала цвет того плетёного круга, что оказывался перед Ведьмой. Движение предметов обладало едва заметной в почти непрерывном кружении ритмичностью: они замирали на краткий миг в половину удара сердца. Как будто проворачивалась шестерёнка.

Подозрительными были и линии на земле: вписанный в квадрат круг. Казалось, это след изначального фундамента здания и круга чаши источника Дрэгонхолла, но здание было больше, только круг повторял границу чаши. Странная небрежность для помешанной на порядке, если только в этом несоответствии, в самом существовании этих линий заложен отдельный смысл.

Трон находился в самой сердцевине этого узора из двух геометрических фигур. Вблизи Рэйдан рассмотрел на его переливающейся поверхности следы символов. Ведьма, какие бы эмоции ни наполняли её голос, сидела на троне абсолютно неподвижно, кольца на её пальцах, браслеты на руках и ногах, квадраты серёг мерцали тем же разноцветием, что и основание трона. Это мерцание проходило по ним одновременно, словно трон и украшения — единое целое.

— …ваши потуги бессмысленны, в этот раз я подготовилась, никто не сможет мне помешать, — в голосе высокомерие смешивалось со звонкой радостью.

Но в теле двигались только грудь, губы и мышцы шеи — для вдоха, для слов.

Все эти привлёкшие внимание предметы, их взаимодействие друг с другом напоминали древнюю артефакторику, ныне заменённую изготовлением вещей из планарных материалов с особыми свойствами. Артефакторику, более сложную сестру ритуалистики, перестали использовать из-за несоизмеримости вложений с отдачей артефактов. И это тоже случилось около двух тысяч лет назад.

Вроде бы разумный отказ от двух слишком сложных магических наук, но на Рэйдана снисходило болезненно-приятное озарение: Ведьма сделала всё возможное, чтобы очернить ритуалистику и сходную с ней артефакторику, стирала саму память о ней. Чтобы стать единственным экспертом, чтобы никто не мог помешать её собственной ритуальной магии и её артефактам.

— Простите, что вмешиваюсь в объяснение… — Рэйдан решил действовать вежливо.

От взгляда Ведьмы — головой она не двинула — у него побежали мурашки. Но в этот момент Рэйдан перестал бояться, потому что Ведьма перестала быть для него неизвестной и абсолютно непонятной угрозой. Рэйдан улыбнулся, следуя вспышкам мыслей:

— Вы каким-то образом наложили на старые книги по ритуалистике внушение считать эту науку ущербной?

Её взгляд потяжелел. Дёрнулись щупальца, и Рэйдан приготовился к очередному удару о землю, тело пронзило фантомной и вполне реальной болью в потревоженных переломах, но Ведьма, оставаясь неестественно неподвижной, ответила:

— Да. Я уничтожала трактаты и учебники, а через новые, выполненные на моих типографиях и скопированные для коллекций ценителей, накладывала ритуал отрицания, чтобы не взращивать себе конкурентов. Молодец, мальчик. Надеюсь, ты понимаешь, что после того, как ты узнал источник моей силы, я должна буду убить вас всех?

Рэйдан хотел ответить, но его пронзило холодом. В девушке с метлой, несмотря на высветленные волосы и робу представителя другого типа магии, он сразу узнал Лею.

На удар сердца словно весь промёрз от страха за неё.

А в следующий удар сердца подавил рвущийся из груди крик «Беги!» и заставил себя отвести взгляд. Заметил Ксанту с лопатой, зачем-то маскирующуюся под Лею. Удивление помогло Рэйдану подавить отчаяние, и робкая надежда колыхнулась в сердце.

— Так ты и так собиралась нас убить, разве нет? — осведомился Гилиен.

Искоса Рэйдан глянул на него и заметил сжавшиеся кулаки. Предположил, что Гилиен тоже заметил приближающихся девушек.

— Да, — согласилась Ведьма. — Я собиралась вас убить.

Рэйдан снова окинул взглядом её украшения, мерцающие вместе с троном, вертящиеся над Ведьмой диски, вписанный в квадрат круг на земле. Снова оценил деревянную неподвижность её тела.

Главной причиной, по которой ритуалистику считали слишком неудобной, была необходимость чётко следовать условиям ритуала, и часто условиями становилось принятие определённой позы или совершение последовательности действий, нарушать которые нельзя. Ведьма, конечно, могла за столько столетий повлиять на содержание трактатов об этом типе магии, но зачем придумывать что-то легко проверяемое, когда у ритуалов действительно есть такой изъян?

— Пожалуйста, расскажите мне, как с помощью ритуалов удалось провернуть такое? — Рэйдану почти не пришлось изображать восхищение, достаточно было волевым усилием чуть придавить страх. — У меня в голове не укладывается, что можно подчинить Дрэгонхолл.

Ведьма перевела взгляд на Рэйдана. Он смотрел на неё: словно окаменевшее тело, лицо — неподвижная маска, но голос сочился презрением:

— Надеешься по моему рассказу придумать способ спастись?

— Вы же знаете, что я учёный, — напомнил Рэйдан, — в своё время я заинтересовался ритуалистикой, но потом прочитал книгу с внушающим воздействием. А теперь я восхищён. Предельно восхищён тем, как с помощью этой магии удалось воздействовать не только на Дрэгонхолл, а на все источники Нидума, на весь мир! Это ведь потрясающе. Шокирует. Гениально.