Чемпион (СИ) - Риддер Аристарх. Страница 33
Уж я бы постарался соблюсти советские традиции и нёс бы флаг как Юрий Власов на олимпиаде шестьдесят четвертого года в Токио. На одной вытянутой руке, да еще и успевая приветственно махать зрителям второй! Пусть и не полчаса как Власов, но на стадионе я бы точно появился именно так.
Силы во мне немеряно, я это знал, и это уже успели на себе испытать не только вратари из чемпионата страны, но и, например, Тай Доми. Интересно, как на его карьере скажется тот поединок со мной. Но в любом случае я это скоро узнаю.
И я уверен, что однажды дойдет дело и до триколора в моей руке. На олимпиады в Альбервилле и Лиллехаммере игроков НХЛ не отпустят, я это знаю. Но в Нагано мне будет всего 27, так что я успею еще показать класс. Да и Солт-Лейк Сити с Турином тоже не надо сбрасывать со счетов.
После нас на песке появилась самая многочисленная делегация, американская. Они в отличие от нас были разодеты как франты.
Но меня это ничуть не задело. Что одежда? Это так, шелуха. Главное не она, а те люди, мужчины и женщины, которые её носят.
А американцы против нас, советских спортсменов, были слабоваты в коленках. И на этой олимпиаде, и в Корее через полгода, мы поставим их на место.
Задумавшись об американцах я вспомнил о двух бойкотах. О том как они, вместе с целой кучей своих союзников, не поехали в Москву, и то как мы бойкотировали Лос-Анджелес.
И я сразу вспомнил о том, что читал про баскетбольную сборную Советского Союза и ее тренере, Александре Гомельском.
Если прочитанное мной правда, то Гомельский настаивал на том, что её сборная должна была поехать в США несмотря ни на что. Было бы феерично если бы в восемьдесят четвёртом году в Лос-Анджелес отправились бы только баскетболисты и там надрали бы задницу американцам в их чуть-ли не народном спорте.
Но не срослось. Впрочем летом этого года наши так и так обуют американцев в полуфинале олимпиады.
Эх, жаль, что в Союзе нет букмекерских контор!
Я бы, со своим знанием спортивного будущего мог бы грести миллионы в любой валюте. Куда там Биффу Таннену из «Назад в Будущее»! Впрочем, ничто не мешает мне заняться ставками через три года. На одних результатах чемпионатов мира и Европы по футболу можно сколотить состояние.
Из-за мыслей о деньгах я, честно сказать, витал в облаках и оставшаяся часть парада стран участников прошла для меня фоном.
И вот она наконец, завершилась и началась заключительная часть церемонии открытия.
Главным в ней была речь мадам Сове, которая объявила Олимпиаду открытой и зажжение олимпийского огня. Никаких технических излишеств, просто совсем маленькая девчушка, двенадцатилетняя начинающая фигуристка Робин Перри в ярко красной форме сборной Канады взбежала по ступенькам с факелом в руке и поднесла его к огромной чаше и через секунду огонь зажёгся.
Была еще и олимпийская клятва, которую от лица всех спортсменов, которые должны были принять участие в соревнованиях принёс канадец Пьер Харви, первый в истории этой страны участник как летних игр, в качестве велосипедиста, так и в зимних, в роли лыжника.
Если бы не статус нашего первого соперника, сборной Норвегии, то фиг бы хоккеисты поучаствовали в церемонии открытия.
Но расписание было для нас милостиво, так что мы смогли принять участие в этом празднике.
Для меня это было небольшим подарком. Как-никак, сегодня, тринадцатого февраля у Саши Семенова день рождения. И так совпало, что, когда благодаря Робин Перри, в небе Калгари зажегся олимпийский огонь на часах было, с учетом часовых поясов, конечно, именно то время, когда я, а теперь это именно так, появился на свет.
Когда я, перед игрой с норвежцами уже облачился в форму и рассказал об этом совпадении Третьяку, его шкафчик оказался рядом с моим, то Влад только улыбнулся и смачно ударил меня по плечу в одобрительном жесте:
— Это добрый знак, Саша, — сказал он, — а теперь тебе надо самому себе сделать подарок на день рождения. Забросить парочку, а лучше штуки три, шайбы в ворота норвежцев.
— Я постараюсь, — скромно ответил я.
Скромность ответа Третьяку вовсе не означала того, что я собирался скромничать на площадке. Уж что-что, а дарить самому себе галстук я сегодня точно не собирался.
Так что, извините норвежцы, сегодня Саша Семенов настроен показать товар лицом взыскательной канадской публике!
13 февраля 1988 года. Канада, Калгари. Стадион Stampede Corral. Матч олимпийского турнира по хоккею с шайбой среди мужчин. СССР-Норвегия. 19:00 по местному времени ( 14 февраля в СССР, 4 часа утра в Москве, 6 утра в Свердловске). 8000 зрителей. Все билеты проданы.
Эх, жаль, что уровень команд сегодня вечером не сопоставим. Я бы хотел начать свой путь на крупных международных турнирах с более серьезных соперников!
С канадцами, шведами, чехословаками, или на худой конец с финнами или американцами. Тем более, что у ребят в красном на звездно-полосатых зуб со времен «чуда на льду». Но за него лично я спрошу уже через 4 дня!
Но нет, сегодня у нас в меню норвежцы. Что ж, как говорится, в отсутствии гербовой бумаги будем писать на туалетной. Большие сборные оставим на сладкое.
И не знаю, что стало виной тому, что Corall, бывший дом огоньков, который во время своего открытия был крупнейшей крытой ледовой ареной к западу от Торонто, сегодня полон.
Может быть канадская публика просто любит хоккей.
Или, может быть, зрители пришли посмотреть на «красную машину», ну не на норвежцев-же, в самом деле!
Я, как и наш тренер, Виктор Васильевич Тихонов, смелое сравнение, спору нет, терпеть не мог это прозвище. Ну какая мы машина? Советский хоккей, это в первую очередь импровизации. Пусть и наложенные на фундамент железной дисциплины и изнурительных тренировок.
И уж тем более «Красная машина» это не про российский хоккей времен печально известного Ротенберга. Но не буду о грустном.
А может быть все эти восемь тысяч зрителей пришли посмотреть лично на меня? Кто знает.
В любом случае, арена была полна, и она, эта арена, хотела зрелища.
И его есть у всех нас и у меня лично!
Несмотря на то, что моя тройка номинально считалась второй, Тихонов на стартовое вбрасывание выпустил именно нас. Лукиянова, Семенова, Каменского.
Донельзя заряженный я буквально вылетел на лёд, выиграл стартовое вбрасывание у норвежца Торресена, отца будущей легенды «Салавата Юлаева» Патрика Торресена и начался карнавал!
Свою первую шайбу на олимпийских играх я забросил уже через восемь секунд после начала встречи.
Касатонов, которому пошла передача от меня, отдал Каменскому. Валера вошёл в зону и тут же отдал мне под бросок. Мы это не наигрывали, но мой правый крайний видел мой настрой и не поскупился на передачу.
Обманным движением я убрал защитника Сальстена и от души, что есть силы щелкнул по воротам!
Жалко, что сейчас техника не такая, как будет всего через двадцать лет. Скорость полёта шайбы на информационном кубе не показали, но думаю что там было под сто миль в час. Ну или 160 километров в час, если говорить про метрическую систему мер, которая в ходу в нормальных странах.
В любом случае, норвежский вратарь, Верн Мотт, не справился с моим броском, и шайба просвистела мимо его ловушки, вонзившись точно в левую девятку. Один-ноль!
Отпраздновав с партнерами по стартовой пятерке и отбив пять остальным игрокам, я уселся на скамейку.
Сняв дурацкий юниорский шлем, скорей бы надеть нормальный, открытый, с визором, а не эту клетку, сделал пару глотков воды, протер лицо полотенцем, в Коралле было достаточно душно, и через четыре минуты снова вышел на лёд.
Чтобы принять в нашей зоне передачу Сергея Старикова, набрать скорость, обыграть трех норвежцев, их движения казались мне ну очень медленными и бросить в домик Мотту. Два-ноль!
И как же здорово звучит «Калинка» под сводами этой канадской арены! А ведь на часах всего лишь пятая минута, и у нас, у Советской Сборной, ну очень много времени…